Еду в Псков забирать машину с таможни. Солнечный летний день, на небе ни облачка, в багажнике – еда, напитки, спальник. Вполне возможно, придется переночевать в дороге. Останавливаюсь на перекур, сон минут на тридцать, бутерброды, и снова за руль. Стабильно 150 км/ч. Ровная прямая автострада.

К вечеру приехал на таможню. Оформление бумаг. Скучные лица. Ксерокс. Оплата пошлины. Водители огромных фур. Перекуры, очереди, часы ожидания. Только за полночь – в обратный путь. Дорога в это время почти свободна. Встречные водители вежливо переключают дальний свет на ближний. Вдруг свет фар выхватывает на обочине сидящего деда с ведрами, видимо, что-то продает. Останавливаю машину, выхожу. В ведрах ничего нет. Дед сидит на стульчике, хихикает и смотрит куда-то в лес, на вопросы не отвечает. Кидаю в ведро, двадцать рублей, сажусь за руль, еду дальше.

Сказывается усталость, сон берет свое, знаю, что в этом случае продолжать движение нельзя. Спустя пару километров осторожно сворачиваю с трассы. Грунтовая дорога приводит на какой-то странный пустырь. По краям лес, площадка покрыта асфальтом с глубокими ухабами. Ставлю машину в центре, раскладываю сиденья, расстилаю спальник. Вокруг тишина. Почему-то не хочется выключать освещение в машине. Докуриваю сигарету, ложусь, выключаю лампу и фары. Несколько минут ворочаюсь, но потом проваливаюсь в забытье, сон темный как лес вокруг.

Просыпаюсь оттого, что машина раскачивается и слышен смех. Детский смех, веселый и зловещий одновременно. Стекла к тому времени запотели, изнутри ничего не видно. Прислоняюсь к окну, пытаюсь что-нибудь разглядеть. Вдруг с противоположной стороны по стеклу бьет детская ладошка и сползает вниз, оставляя за собой чистый след. Закричал что есть силы и, не переставая кричать, сажусь за руль. Судорожно ищу ключи, хлопаю себя по карманам – нигде нет. Смех не прекращается, машина раскачивается все сильнее, откуда-то начало пахнуть гарью. Оказывается, ключ был в замке зажигания. Поворачиваю ключ. Ревет мотор. Машинально включаю фары. Перед капотом плотным рядом стоят дети. Их человек пятнадцать. Одетые в старые, еще советского образца, казенные пижамы. На их лицах и одежде черные пятна. Включаю заднюю передачу. Лечу по ухабам, завывая движком. Детские фигуры удаляются, одна из них помахала рукой.

Выезжаю на трассу, газ до упора, несусь как сумасшедший. И только сейчас обращаю внимание, что льет сильный дождь. Впереди показался пост ДПС. Подъезжаю к нему, чуть не врезаюсь в стену, выскакиваю из машины, бросаюсь к удивленному постовому, сбивчиво рассказываю, что случилось. Он смеется и не верит. Проводит проверку на алкоголь. После уводит меня к себе, предлагает отдохнуть. Наливает чаю, закуривает, спрашивает, где это произошло. Я рассказываю. Он внимательно слушает, потом мрачнеет, переглядывается с напарником. Потом они рассказывают мне такую историю, что в том месте был детский интернат, в конце восьмидесятых там случился пожар, и он сгорел, почти все воспитанники погибли. Несмотря на это, милиционеры меня уверяют, что мне просто приснился кошмар. Я соглашаюсь. Здесь, в тепле, в компании вооруженных гаишников все кажется действительно сном. Через некоторое время я благодарю их, собираюсь и выхожу к машине. На капоте, почти уже смытые дождем, видны отпечатки перепачканных сажей маленьких детских ладошек.