Нелёгкое детство было у моей мамы. Родная мать погибла во время войны, а отец, оставшись вдовцом с двумя детьми, женился во второй раз. Мужики тогда были нарасхват, много их было, не вернувшихся с войны. Одни бабы по деревням, старухи да ребятня.

Ну так вот, мама моя (царствие ей небесное) не любила рассказывать о своём детстве. Я сама пришла к выводу, что мачеха, звали её Светланой, приёмных детей не жаловала, а они-то как раз в матери нуждались, родную почти не помнили и совершенно искренне сразу стали называть её мамой, тем более что и отец так велел. Не шибко тогда с детьми церемонились. Вот как-то предложили маминому отцу работу, ехать пришлось очень далеко. Первыми выехали жена и дочь, не помню, да и не важно, но мужской половине - отцу и старшему брату - по какой-то причине пришлось задержаться.

Дальше для удобства буду писать от первого лица, от лица моей мамы.

Приехав на новое место жительства и получив в распоряжение избу в неплохом состоянии, получила я полный список того, что надо было сделать по хозяйству, детство в те годы было прямо сказать - не сахар, а тут ещё и мать не родная. Как самую нелегкую работу - помню, как таскала воду из колодца. Тем временем Светлана пошла наводить знакомства. Уж не знаю где, но прознала она, что живёт в этой деревне гадалка-ясновидящая, что ни скажет - всё правда. Прибежала Светлана домой и давай меня прихорашивать, разъяснив по дороге, куда мы идём. Не так я себе всё представляла, да и мачеха, по-моему, тоже.

Изба маленькая, одна комнатушка, она же и , и длинный-длинный коридор. Людей в том коридоре видимо-невидимо - и старые, и молодые по обе стороны, кто сидит на корточках, кто стоит с ноги на ногу переминается, все с корзинками, с продуктами, Светлана, как я понимаю, деньги взяла. Ох и долго сидели мы в этом коридоре.

Наконец шторка распахнулась, и вышла старуха, похромала вдоль коридора и стала кому-то что-то говорить на ухо. Те, кому она что-то нашептала, вставали, если сидели, и уходили, потом она подняла голову вверх и, словно что-то вынюхивая, резко начала продвижение вперёд, люди расступались, вжимаясь в стены, а она, будто направляемая какой-то ей одной ведомой целью, стремительно подошла к Светлане, наклонилась и сказала: "Нет. Встань и уйди; нет!" - я в это время, прижимаясь к подолу мачехи, испытывала больше интерес, чем беспокойство. Обычное детское любопытство.

Мачеха сконфузилась, но ненадолго. Обозвав бабку мошенницей, она сослалась на то, что всех здесь она знает как облупленных, а про неё, приезжую, она ничего не знает, вот и гонит: "А что нет? Зачем я пришла?!" - Светка скандальная была, гордая, надменная, да и похоже, не шибко верила в старушечьи способности. Старуха посмотрела на Светлану в упор и сказала: "У тебя никогда не будет своих детей, ты это пришла узнать. Ну так знай!"

Светка и на этот раз не растерялась, схватила мою мать на руки и давай голосить: "Люди добрые, да вот дочурка моя, кровинушка!" - тут старуха её резко прервала: "Не твоя это дочь, и мальчик приедет тоже не твой, сироты они, померла их мать от голода, последний кусок им отдавая. Мужа это твоего дети! Зачем замуж пошла - сказать?!" - вот тут мачеха выбежала из избы как ошпаренная. Замуж она пошла фамилию сменить, она была древнего дворянского рода, но такая слава ей в те времена была ни к чему.

Когда старуха к нам шла, мне казалось, что впереди неё идёт очень красивая женщина, и я сразу почувствовала такую любовь и тепло, что сразу вспомнила - ну вот же она моя мама, мамочка, родная, как я могла её забыть? С тех пор хоть убей - мачеха - это мачеха, мать - это мать. Сей протест поддержал старший брат. Сначала было тяжело, потом ничего, привыкли, договорились звать мачеху только по имени, но относились всегда к ней с большим уважением. Своих детей у Светланы так и не было.