Мой брат моложе меня на 10 лет. Когда я была еще юной, а он ребенком, мне приснился сон. Жили мы в Сибири, в пригороде, в обыкновенном деревенском доме на двух хозяев. Трехкомнатная квартира, одна из комнат - детская. И вот вижу во сне, что мы с братом изо всех сил держим оконную раму в деткой комнате, которую с улицы пытается открыть какая-то женщина. Как она выглядела, не помню. Запомнились только глаза, темные, красивые, большие и молящие. Она как будто глазами приказывала мне: "Открой!", и давила на окно с необыкновенной силой. А я изо всех сил толкала створку, пытаясь захлопнуть окно. Брат рядом помогал мне. Мы просто изнемогали от усилий, настолько было тяжело. Осталось нам преодолеть совсем немного, какие-то сантиметры два, и я проснулась.

Сон рассказала матери.

- А это смерть твоя к тебе приходила, - охотно откликнулась мать, - Ну, раз удержали окно, так значит ничего и не будет.
- Это почему же ко мне, - возмутилась я, - Может быть к Вовке (брату).

Мать вздрогнула, и странно посмотрела на меня. Вовка был ее любимчиком, ко мне она всегда относилась с непонятной враждебностью. Моя мать наполовину была марийкой, и со своими сестрами занималась марийским колдовством. Я увлечения материнской родни не разделяла.

После этого сна прошло около десяти лет. Брат Вовка вырос, и поступил в военно-морское училище далеко от дома. А я закончила институт, еще до замужества получила квартиру в городе, и жила себе спокойно отдельно от родителей.

В один из летних июльских вечеров я лежала на диване, расслабившись после ванны, и смотрела телевизор. Было около девяти часов вечера. В Сибири летом в это время еще светло. Вдруг какая-то тревога заставила меня встать, одеться и поехать к родителям в пригород. Меня как будто кто-то тянул. При этом я не испытывала ни малейшего сомнения, что все делаю правильно. Хотя последние автобусы по сельским направлениям уходили тогда в восемь часов, такси поймать было совсем нереально, и вот-вот должны начаться сумерки.

Каким-то образом в моей голове выстроился план, что я доеду до остановки троллейбуса, пересяду на него, доберусь до конечной троллейбуса на окраине города. Там находилось большое городское кладбище. Пройдя через него, я окажусь у поста тогдашнего ГАИ на выездной дороге, ведущей в пригородную деревню родителей. На попутной машине и доберусь в деревню.

Сказать честно, через кладбище я бы и днем не пошла даже в большой компании. Да, и поймать в такой час попутку на пригородном шоссе тогда было нереально. Но меня как будто кто-то тащил, не оставляя времени для размышлений. Ни страха, ни неуверенности я не испытывала.

Я вышла из дома и удивилась, как светло было вокруг. На пустой остановке сразу же подошел рейсовый автобус. Я одна вошла в салон, удивившись отсутствию кондуктора. Но у меня был проездной. Я спокойно доехала до нужной остановки. Город был абсолютно пуст и весь залит солнечным светом. Я пересела в пустой троллейбус, добралась до окраины, и пошла через кладбище.

На какое-то мгновение мне стало не по себе, но потом я увидела, что у некоторых могил стоят люди и смотрят на меня. Сразу успокоилась, что здесь я не одна. Прошла через кладбище и вышла к посту ГАИ. Помню, что меня удивило, что там никого не было. Микрофон не кричал, а обычно ярко освещенные большие окна были закрыты плотными коричневыми шторами.

Откуда-то появился странный для того времени небольшой автобус с раздвижными дверями. Я махнула рукой, и автобус остановился. На мой вопрос "Довезете ли до..." не повернувшийся ко мне водитель кивнул. Я вошла, двери задвинулись. Места в автобусе были все заняты. Я встала на верхней ступеньке и стала смотреть на дорогу.

"Странно, - подумала я. - Почему в салоне так тихо? Никто не разговаривает, не шумит." Я обернулась. В салоне сидели и взрослые, и дети. Никто из них не шевелился. Все смотрели на меня. Запомнилась на первом сидении худощавая женщина с двумя мальчиками лет десяти.

Мне стало как-то не по себе. Но вот уже мелькнул знакомый поворот, мост через речку, и я попросила остановиться у указателя. На капот я положила мелочь за проезд. Водитель засмеялся, полуобернувшись ко мне. Душа у меня ушла в пятки, так он был страшен. "На дьявола похож", - почему-то подумала я, выскочив из автобуса.

Вокруг все также стояла тишина, и все было залито ровным солнечным светом. По пустынной деревне я дошла до родительского дома, остановилась у калитки. Дверь дома распахнулась, на улицу вывалилась большая компания гостей. Впереди шел отец с гармошкой.
И тут как-будто выключили свет. На меня обрушились темнота летней ночи и все звуки не заснувшей еще деревни. Где-то трещал мотоцикл, гомонила молодежь, мычала корова.
Гости пели и плясали.

И тут как-будто выключили свет. На меня обрушились темнота летней ночи и все звуки не заснувшей еще деревни. Где-то трещал мотоцикл, гомонила молодежь, мычала корова.
Гости пели и плясали.
- Ты как здесь? - вытаращила на меня глаза мать.
Я ничего не отвечая прошла в дом. Пошла по коридору мимо закрытой двери в детскую, села в зале в кресло. На часах был первый час ночи.
Я с тоской оглядела разоренный пиршественный стол с кучей объедков.
- Зачем я сюда приехала?

Вдруг я услышала странные звуки, доносящиеся из детской. Распахнула дверь. На кровати лежал мой младший брат. В комнате остро пахло перегаром. Брат задыхался. Он лежал на спине, его рвало. Я попыталась перевернуть его, но брат с силой сопротивлялся, и уже синел.
Поняв, что я не успею выбежать на улицу и позвать на помощь, я закричала. У меня был очень сильный голос, все призы в художественной самодеятельности были мои. Во дворе услышали, гармошка смолкла. Заполошенный отец первым ворвался в дом.

На следующее утро в насквозь провонявшем тошнотворным перегаром доме, глядя на желтого, не имеющего сил подняться брата, я отругала и родителей, и его. Оказалось, что отмечая день его приезда, дочери материной племянницы зазвали его в гости, напоили самогонкой. Он кое-как вернулся домой, закрыл дверь, чтобы его никто не видел. Больше ничего не помнил.
- На чем ты приехала? - допытывалась мать.
Я ей сказала, что на автобусе.

Через пару дней мать заявилась ко мне на работу.
- Но ведь не было никакого автобуса. Там соседка на заправке дежурила ночью. После рейсового восьмичасового по дороге до утра никто не проезжал.
- Наверно, точно не проезжал, - подумала я, вспомнив, что еще стоя у указателя, повернула голову вслед поехавшему автобусу и не увидела его.
- Так на чем ты приехала? - не унималась мать.
- На метле, - брякнула я.
Больше она никогда у меня ничего не спрашивала.

Повзрослевший брат уже с женой стал как-то расспрашивать меня, как я оказалась в деревне в ту роковую ночь. Я рассказала все, что изложила в этой истории. Они промолчали, и похоже, не поверили. А правда, на чем я приехала. И что за странные люди сидели в автобусе. Как-то я поделилась этой историей с одной женщиной.

-Наверно, это были ваши с братом потомки, - сказала она, - А за рулем и впрямь был кто-то потусторонний. У твоего брата сильный Ангел-хранитель. Он и протащил тебя через город и кладбище, лишив чувств страха и самосохранения, чтобы ты спасла брата.
Может быть она и права. Моя взрослая дочка чертами лица напоминает ту, запомнившуюся мне, женщину сидевшую на первом сидении с двумя мальчиками. Но у нее пока подрастает тоже дочка. А я, честное слово, не хочу повторения подобного. И при воспоминании об этом вечере мне становится страшно.