История эта настолько странная и страшная, что иногда мне самой не верится, что это было на самом деле. Тем более, прошло уже много лет. Но те события я и сейчас помню очень хорошо.

1.
Произошло это в 1992 году. Моя дочь Василиса училась тогда в 3-м классе. Мой муж объелся груш. Поскольку перестройка, безработица и хаос в стране ввергли его в пучину депрессии и в омут алкоголизма. Наши интересы разошлись. Я предпочитаю находить выход даже из безвыходной ситуации, а не забредать в еще наихудший тупик. И не топить себя в алкоголе. Муж, вскоре удачно подженившись, заходил иногда пожаловаться на жизнь. Денег у него, как правило, не было. Да я и не просила у болезного - сама выкручивалась. А в то время даже пекла на продажу пирожки, весьма конкурентоспособные, кстати.

Так вот. С некоторых пор я стала замечать за моей дочерью Василисой некоторые странности.
Девочка она была не без способностей. Читала с 4-х лет, за свои рисунки занимала на городских конкурсах первые места и, учась в школе на одни пятерки, дома никогда уроков не делала. Как объясняла: стихи она по дороге из школы выучивала, а письменные задания выполняла на перемене. Да и вообще - стоило ей открыть книгу и глянуть на страницу наискосок, как она уже знала весь текст. Придя домой из школы, Василиса обычно забрасывала свой портфель подальше и, быстро перекусив, убегала играть с подружками. А тут вдруг стала домоседкой. Причём, вела себя очень странно для ее возраста: сядет в зале в кресло и, поджав колени, о чём-то напряженно думает. Ну, или не знаю, как это назвать – просто упорно смотрит в одну точку. Или же что-то сосредоточенно черкает в толстой тетради. Я как-то попыталась заглянуть в эту тетрадку, но Василиса захлопнула ее и сказала, что это секрет. Я удивилась – раньше у нее секретов от меня не было. А потом она ушла в свою комнату и закрыла за собой дверь. Раньше она никогда двери от меня не закрывала. Может, влюбилась? Но ребенку всего 10 лет. Хотя, всякое бывает.
Прошло, наверное, месяца два. Тот выходной я запомнила надолго.
Я вошла в комнату, где дочь что-то черкала в тетрадке, сидя в кресле. Она подняла на меня глаза и тут я пришла в ужас – это была не моя дочь. Бледная, отстраненная, с кругами под глазами, она была похожа на призрак или привидение. И смотрела на меня... как с другой планеты. Или будто ей нужен микроскоп, чтобы рассмотреть меня, букашку.
- Что с тобой? – вскричала я. – Ты больна?
- Нет! Я здорова, – механическим голосом ответила она. – Не мешай мне!
- Но чем ты таким важным занята? Что это за тетрадь? Покажи мне ее! - потребовала я.
- Нет! – Дочь с испугом спрятала тетрадку за спину. – Я не могу! Нельзя!
- Как – нельзя? Я твоя мама! Мне можно! - уверенно заявила я и села с ней рядом. - Мама, это то же самое, что и ты. Мы всегда будем вместе – ты и я, моя любимая дочь.
Василиса неуверенно посмотрела на меня и вдруг спросила:
- А они не обидятся?
- Никто не обидится! – отрезала я и обняла дочь, почувствовав ее напряженные плечики, – ведь я же твоя мама, самый близкий и родной тебе человек. Ты забыла?

Я сама не знала, почему говорю такие слова. Но ее глаза потеплели, а спинка расслабилась, рука же с тетрадкой несмело выбралась из-за спины.
- Ну, давай, показывай! – поторопила я ее, пока она не передумала. - Мне очень интересно, что ты там написала.
Василиса неуверенно открыла тетрадку и я увидела в ней какие-то таблицы с загадочными рисунками.
- Что это значит? - спросила я удивленно.
- Это инопланетянская азбука.
У меня по коже почему-то прошел мороз, - неужели у моей дочери не в порядке с головой? - но я не подала виду.
- Да что ты? – улыбнулась я ободряюще. - Как интересно! Объясни, пожалуйста.
- Ну, вот это, например, предлоги, - указала Василиса на первые графы таблицы (где в начале значилось: «а», «и», «но», «или»). – Их обозначают простые знаки. Видишь – в их азбуке это просто точки и запятые. А вообще у них совсем нет букв. Каждый символ означает слова или даже целые предложения.

И Василиса указала мне на эти символы - некие пространственные рисунки. Это были настоящие голограммы, изображенные чуть ли не в режиме 3D: объемные пирамиды, на углах и гранях которых повисали в различных видах, размерах, количествах и сочетаниях: запятые, точки, плоские загогулины, символизирующие бесконечность, объемные восьмерки, очень похожие на изображение спинов электронов, принятые в физике. Мне, как окончившей технический вуз, они были хорошо знакомы. Но откуда их знала Василиса? Я заглянула в тетрадь дальше и ужаснулась: расчерченных страниц было не менее десятка. Неужели моя малолетняя дочь могла такое придумать или понять? Ведь даже в книге по физике не встретишь такого разнообразия конфигураций пространственного строения молекул и атомов, а уж, тем более - в симбиозе с некими загадочными символами.
- Василиса, откуда ты это взяла? – заглянула я ей в глаза, обведённые траурной синевой. - Придумала?
- Нет, мама, - усмехнулась дочь. – Это сложно для такого ребенка, как я. И я только учусь. Мне пока показали только самое простое.
- Показали? Кто?
Неожиданно дочь замкнулась, а круги под ее глазами стали уже не синими, а фиолетовыми.
- Мне не разрешили об этом говорить, - прошептала она, оглядываясь.
- Но в этом нет ничего плохого, – почему-то дрожа, улыбнулась я. – Ты же моя любимая доченька. И я не принесу тебе вреда.
- Хорошо, я скажу тебе, - подумав, кивнула Василиса. – Мне это показали инопланетяне.
- Инопланетяне? Как интересно! И как они тебя нашли? - спросила я, чувствуя себя персонажем какого-то фильма ужасов. – На тарелке прилетели?
- Им не надо меня искать. Они просто приходят ко мне в голову.
- В голову? – похолодела я. - Как это происходит? Поясни.
Дочь прикрыла глаза и глухо проговорила:
- Сначала я слышу голос, который у меня спрашивает – хочу ли я с ними говорить, хочу ли у них учиться? Он такой тонкий, писклявый, как будто детский. Я говорю – да. Потом надо удобно сесть, закрыть глаза... и у меня перед глазами появляется такая желтая лента, а на ней, фиолетовым, написано все, что я должна запомнить. А голос поясняет, когда мне непонятно. Иногда мне разрешают записывать.
- О, все это очень интересно и, наверное, сложно?
- Да, иногда я устаю, - вздохнула дочь. - Тогда они уходят.
Я сцепила зубы – меня колотило. Но продолжила:
- А ты можешь отказаться от этой учебы?
- Наверное. Но я не пробовала. Мне интересно. Они мне показывают такие картинки – разные миры. И Землю тоже показывают. Что было, что будет.
Василиса зачем-то огляделась по сторонам и, нагнувшись ко мне, тихо сказала:
- А недавно они показали мне свою планету - Юм-Юм. Я сидела в классе, но все вдруг куда-то исчезло и я оказалась на оранжевой планете с тремя зелеными солнцами. И я видела, как взлетал их космический корабль! – воскликнула дочь. - Это так красиво! И я очень испугалась! Вот только что все было – доска, дети, окна – и вдруг пропало. А потом я снова оказалась в классе. Оказывается, учительница задала мне какой-то вопрос. Она сказала: «Василиса, у тебя такой вид, будто ты сейчас не здесь, а в космосе». Представляешь? Василиса грустно усмехнулась. – Мама, зачем ходить в школу? Ведь там ничему толковому не учат! Там не знают, как по-настоящему устроен мир!
- Ну, не все так считают, - ушла я от этой больной темы, которая и меня иногда занимала – я бы с удовольствием отдала свою дочь в какие-нибудь ускоренные классы. - А ты разрешишь мне взять твою тетрадку?
- Зачем?
- Я хочу кое с кем посоветоваться. Узнать – не вредно ли ребенку изучать такие сложные вещи? В этом нет ничего плохого для тебя.
Дочь нахмурилась.
- Я не знаю... - протянула она. – А что я скажу, если они придут? Они же спросят - где моя тетрадь?
- А часто они приходят?
- По-разному. Иногда каждый день, а иногда реже.
- Просто пока не соглашайся учиться. Хорошо?
- Я попробую, - кивнула дочь, бледнея. – Я доверяю тебе. Ведь ты же моя мама.
- Правильно. Вот и умница! – поцеловала я ее. – А теперь иди на улицу, погуляй с подружками. Дочь снова нахмурилась:
- Мне не интересно. Я лучше поскладываю пазлы.
- Договорились.
Дочь ушла в свою комнату. Этих пазлов, по ее просьбе, я за последнее время накупила столько, что ими там уже все стены увешаны. И, если Василиса не сидела в прострации в кресле, то собирала эти умопомрачительные штуки.

Я осталась в комнате одна, едва не теряя разум от ужаса. Мне казалось – моя дочь стоит на краю страшной и опасной пропасти. Что будет с моей разумницей Василисой, попавшей в какие-то неведомые силки? Было два варианта: или моя дочь слегка не в себе, или она действительно стала контактёром. Ни первый, ни, тем более – второй, меня не устраивали. Пусть бы эти юмюмцы, будь они неладны, напрягали тренированные мозги каких-нибудь продвинутых ученых, пискляво диктуя свою азбуку и все что им захочется! Зачем же травмировать беззащитного ребенка, превращая его в привидение!? Вариант того, что Василиса все нафантазировала, я даже не рассматривала. Во-первых, все это слишком сложно, даже для нее. К тому же, она была патологически честным ребенком и никогда не обманывала, даже если это грозило ей серьезными неприятностями.

Что же делать? Обратиться к врачам? Василису, как пить дать, запрут в психушку. Этого я не допущу! Кто еще может помочь? Может, обратиться к парапсихологам? Их развелось как грибов после дождя. И у меня был на примете один такой гриб – Виталий, знакомый моей подруги, которая считала себя великим экстрасенсом. Виталий вел различные кружки и семинары, на выбор: христианские, буддистские, шаманские, холодинамика, эзотерика, суфизм, дзэн и ещё много чего, всего не упомнишь. «Покажу ему тетрадку, - решила я, - может что подскажет».
И позвонила подруге. Виталий согласился встретиться со мной в тот же день.

2.
Я приехала туда, где он проводил свои занятия «на любой вкус». Виталий - эффектный мужчина с бархатистым взглядом признанного сердцееда - уже ждал меня, сидя в пустой аудитории за преподавательским столом.
- Слушаю вас, - сказал он, усадив меня напротив.
Когда я стала излагать свою историю, то с удивлением отметила, как его взгляд постепенно заледеневал. А в заключение, когда я доставала из сумочки пресловутую тетрадку, Виталий вдруг разозлился.
- Уберите это! Я к ней даже прикасаться не хочу! – воскликнул он.
– Пожалуйста! Но, как выдумаете, это действительно инопланетянская азбука? – спросила я.
- Несомненно! И все эти символы и закорючки принесли уже немало беды.
- Объясните, о чем речь?
- Не знаю, как вам удалось уговорить дочь отдать вам эту тетрадь. Но обычно дети, с которыми эта цивилизация вступает в контакт, полностью утрачивают доверие к своим родителям и вообще – к взрослым.
- Обычно? Это что, уже стало рядовым явлением? Есть еще подобные дети?
- О, да! В названии той планеты, с которой контактирует ваша дочь, есть две буквы «ю»?
- Да, - удивленно кивнула я. – Она называется Юм-Юм. Что вы о ней знаете?
- Я знаю такое, что хотелось бы, чтобы этих юмюмцев здесь и духу не было! – с ненавистью проговорил Виталий.

У меня было впечатление, что если б не его статус продвинутого гуру, он бы сейчас ругался матом. Помолчав и, как видно, взяв себя в руки, Виталий рассказал следующую историю:
Уже года два в нашем городе среди детей от 7 до 14 лет ходит странная эпидемия. Внешне это выглядит так, будто они сходят с ума. Симптомы таковы: дети замыкаются в себе, перестают общаться со сверстниками, а потом и с родителями. Они прекращали ходить в школу, производя впечатление умственно отсталых, и отказывались мыться и переодеваться. Причина – на это жалко времени. Причем ранее каждый такой ребенок отличался повышенными умственными способностями и очень хорошо учился. Некоторые из детей потом попадали в психушку, но медицина оказывалась бессильна их вылечить. Некоторые уходили из дома, исчезая бесследно. Иных родители пытались закрыть дома или наоборот – насильно отводить в школу. Часть из них покончила жизнь самоубийством, выпав с балкона или просто перестав есть.

- О, боже!
- И что их всех объединяло? Как вы думаете? – спросил он меня гневно.
- Контакты с юмюмцами? – испуганно выдохнула я.
- Вот именно!
Как пояснил Виталий, он знал об этом не понаслышке. К нему не раз обращались родители подобных детей, которым срочно требовалась помощь психиатра. И все они были в плотном контакте с цивилизациями, в название которых входило две гласные буквы ю: Юта-Юта, Юка-Юка, Юл-Юм и тому подобное.
- И вам уже показывали такую азбуку?
- О, да! Детям говорят, что она – основа для познания достижений их невероятно высокой цивилизации, - с ненавистью кивнул Виталий на мою тетрадку. – Дети говорят, что мы, по сравнению с ней – туфельки инфузории. А в результате они или сходили с ума или погибали. Уж не знаю, какова участь тех, кто пропал без вести. Думаю – тоже незавидная.
- Но чем они заманивают детей?
- Думаю – невероятно высоким уровнем знаний, который недоступен нам. Ведь дети, которых они выбирают, очень талантливы. А те, кто оказался не способен их усвоить, просто сходят с ума. Да они уже и не хотят жить в нашем мире. Таком примитивном и скучном.
Сказать, что я испугалась, было мало. Я просто распадалась от ужаса на кусочки. В голове билась одна мысль: «Что делать? Как спасти моего ребенка?»
- Ваша дочь еще не просила вас сделать ей амулеты? – тем временем поинтересовался Виталий, сочувственно глядя на меня.
- Нет. А что это такое?
- О, это очень забавные штуки. Выглядят как простые ленточки или обручи, которые надеваются на правую руку и на голову. На них нанесены те же пирамиды, восьмерки и прочая дребедень, которую вы видели в азбуке. Некоторые дети изготавливают их сами, вышив или нарисовав символы на ткани. И снять потом эти амулеты невозможно – они будто врастают в кожу. А дети кричат, будто им вырывают их с мясом. После этого – все, полный аут, капут. Детей уже никогда удается вернуть в наш мир. Одни богатые родители заказали для своей дочери такой ободок и браслет из серебра, ручной работы. Одев их, она тут же выбросилась с балкона. Каково им было?
- И много таких детей погибло?
- У нас в городе - около двух десятков. Еще столько же лежит в психушках и закрыты в квартирах. Прогноз на будущее неутешительный. Не знаю уж, какова статистика по России?
- Какой ужас! Неужели им ничем нельзя помочь? – спросила я.
- Увы! Я сейчас работаю с тремя детьми, еще не надевшими амулеты. Есть некоторый успех, но радоваться пока рано. За надевших амулеты я уже не берусь – на их сознании стоит прочный блок, они не идут на контакт, не поддаются внушению и гипнозу. Все, полный аутизм.
- Но зачем юмюмцам дети? Что они от них хотят?
- Кто знает? Наш ум слишком примитивен, чтобы понять их цели, - пожал плечами Виталий.
- Но кто они такие? Как выглядят?
- Неизвестно. Они никогда не показывали своего лица. Очевидно, им есть что скрывать.
- Неужели юмюмцы не ответят ос за свои преступления? – спросила я, представив скорбь несчастных матерей.
- Их обязательно накажет Космическое Сообщество, - вздохнул Виталий. – Это беспредел. Цивилизация юмюмцев нагло нарушает вселенские законы и космический кодекс. Их найдут.
Меня эта отдаленная перспектива возмездия юмюмцам мало успокаивала. Как вырвать из их лап Василису. Что у них лапы, а не руки, я уже не сомневалась.
- И все же, Виталий, что делать мне? – воскликнула я. – Можно ли еще спасти мою дочь?
Он задумался. Затем нерешительно проговорил:
- Надежда пока есть. То, что она отдала вам тетрадь, очень хороший знак. Возможно, вы ее уговорите прервать контакт.
- Что мне надо сделать? – воспряла я.
- Поговорите с ней. Объясните, что тех детей, кто изучает эту азбуку, юмюмцы потом забирают на свою планету. Навсегда. Только не пугайте ее. Она и так в стрессе. Спокойно объясните, что ей надо отказаться с ними разговаривать.
- А это возможно? Если она откажется, они действительно отстанут?
- Обязаны. Какие бы они не были отморозки, но выполнение этого пункта для всех цивилизаций, выходящих в космическое пространство, обязательно. Если ребенок откажется от контакта, они не имеют права навязываться. Это нарушение свободы воли и наказывается особо жестоко. Попробуйте ее уговорить.
- Я постараюсь, - взбодрившись, проговорила я.
- Ну, а если не получится, приходите с ней ко мне.
Внимательно взглянув на холеного Виталия, я поняла, что надежды на помощь этого гуру у меня нет. Я не имею таких денег. Значит, как всегда, надо справляться самой.
- А что делать с тетрадкой? – спросила я, поднимаясь и пряча ее в сумочку. Виталий брезгливо наблюдал за этим действием.
- Выкиньте ее! Сожгите! Чтобы ребенок навсегда забыл о ее существовании. И вообще – если у вас получится вытащить дочь, больше никогда с ней на эту тему не разговаривайте. Как будто этого никогда не было. Иначе она может снова притянуть юмюмцев. Ведь они работают в области сознания. И тогда ее уже ничего не спасет.
- Хорошо! Я все поняла! – кивнула я.– Спасибо вам огромное, Виталий.
- Пока не за что, - вздохнул он. – И удачи.

3.
Придя домой, я позвала Василису и усадила ее рядом с собой на диван.
Как я ее убеждала! Говорила, что задача юмюмцев – забрать ее на свою планету. И что я не хочу, чтобы моя любимая дочь осталась там одна, в незнакомом мире, без мамы. И что потом она навсегда забудет меня, родную планету и свой дом. И что я без нее пропаду от грусти и тоски.
Даже не помню всего, что я тогда наговорила Василисе. Но это были честные слова, которые искренне шли из моего испуганного материнского сердца.
Василиса внимательно меня выслушала. И в ее глазах вдруг что-то оттаяло и будто затеплилась нежность. Хотя круги вокруг глаз стали почти черными.
- Мама, я не оставлю тебя! И не променяю нашу Землю ни на какие три солнца! – наконец, сказала она. – Но я боюсь, что у меня не получится отказаться говорить с юмюмцами. Они меня не послушаются!
- Послушаются! Ты же у меня умница и очень сильная! Вот посмотришь, все у тебя получится! – обняла я ее. – Я бы сделала это за тебя, но ты и сама справишься.
- Хорошо, я попробую. А как быть с тетрадкой?
- Мы ее сожжём, ладно? Чтобы они не обижались, что поделились с тобой своими секретами. Прямо сейчас. Хорошо?
- Да, - согласилась Василиса. – Можно, ты это сделаешь сама? Я боюсь.
- Конечно! Я ради тебя ничего не боюсь.
Я была ужасно рада, что у меня все получилось. И что Василиса согласилась за себя побороться.
Я тут же вышла во двор и, даже не заглянув больше в таинственную тетрадь, сожгла ее. Она сгорела мгновенно, будто порох.
А на другой день Василиса выбежала ко мне из своей комнаты с черными кругами вокруг глаз и устало сказала:
- Мама, я отказалась с ними говорить. И они ушли.
- Я тебя люблю, доченька! – обняла я ее. – Какая ты молодец! И мы теперь всегда будем вместе!
Круги под ее глазами были ужасающими, а лицо белее снега. Но я была счастлива.

Постепенно моя дочь пришла в себя. Исчезла бледность. Потом посветлели траурные круги под глазами. И я больше ни словом не упомянула о юмюмцах и проклятой тетрадке. Хотя иногда меня сильно подмывало спросить – не приходили ли еще юмюмцы? Очевидно – нет. Потому что моя дочь выглядела все лучше. И наступил день, когда я вновь увидела веселую и здоровую Василису, прыгающую через скакалку с подружками. Все у нас наладилось. И странная тетрадь забылась, как страшный сон.

Моя дочь успешно окончила школу. Правда не с медалью, как я надеялась - в ее аттестате была пара четверок. После той истории Василиса утратила интерес к учебе и училась как бы на автомате. Она успешно получила высшее образование, ее ценят на работе, выдвигают на руководящие должности. И хотя она не карьеристка, но, все же соглашается.
Прошло более 20 лет.

И вот как-то на днях мы смотрели вместе с ней передачу о НЛО и инопланетных контактах.
- Василиса, а ведь ты тоже была контактером, - попивая чай, заметила я, совершенно забыв, что эта тема – табу. – Помнишь?
- Я? Когда? – удивилась она.
- В детстве. Юм-Юм, тетрадка с азбукой. Забыла?
Она подозрительно на меня посмотрела.
- Ты шутишь, что ли? Я такого не помню! – возразила она.
- Ну, тебя еще обучали инопланетянской азбуке – пирамиды, восьмерки...
- Да? А где эта тетрадь? Интересно бы посмотреть, - распахнула глаза Василиса.
И тут мне показалось, что под ее глазами снова возникли тени. «О, Боже! – спохватилась я. – Что я наделала! Она не должна об этом вспоминать!»
- Я тебя разыграла! – воскликнула я. – Какая еще тетрадка? Ты что, поверила?
- Ну, мало ли, - пожала она плечами. – Может, у меня память заблокирована.
- Ага. Наверное. Они это очень надежно сделали! – улыбнулась я, превращая все в шутку.
Дочь, слава богу, сразу утеряла интерес к этому глупому разговору.

Еще хочу сказать – с гуру Виталием я больше не встречалась. Закрутила жизнь, а потом он куда-то уехал. Так что я не знаю судьбы тех двадцати детей-контактеров, что томились тогда в психушках и в домашнем заточении. Что с ними стало? Страшно подумать.