Запись первая:
Нас привезли сюда военные. Меня, двух мужчин и одну женщину. Я был не в состоянии сопротивляться. Любые мои попытки вырваться подавлялись лошадиной дозой психотропного препарата, которым меня накачали еще в клинике.

Нас сразу же расселили по комнатам, оборудованным под одиночные камеры, в которых единственным источником света была тусклая красная лампочка, надежно укрытая стальным решетчатым абажуром. Окон в камере не было. Серые бетонные стены грубой отделки отдавали сыростью и депрессией. Стальная тяжелая дверь, выкрашенная в темно-зеленый цвет, приводила в отчаяние.

В левом углу, относительно двери, стояла привинченная ножками к полу металлическая кровать. Справа бледнел ржавый унитаз. Раковины, стола, а также других предметов скромного быта в камере не было.

Меня небрежно втащили сюда и бросили на пол. Дверь захлопнулась, и я остался один.

Долго лежал не шевелясь, слушая собственное хрипящее дыхание. Я был не в состоянии даже представить, для чего меня сюда привели и что собираются сделать со мной и остальными. Я вздрагивал, испытывая неописуемый первородный страх. Любые мои попытки мыслить логически рушились под действием сильного препарата. А каждое прояснение сознания сопровождалось острой головной болью.

Казалось, я провел в таком виде целую вечность, прежде чем немного пришел в себя. Я ощущал себя диким животным, запертым в клетке. На моей больничной одежде красовались следы засохшей крови. Моя кожа лоснилась от синяков и ссадин. Я несколько раз пытался подняться на ноги, но тело меня не слушалось.

Вновь и вновь я падал на холодный и пахнущий плесенью пол. Мой рот порождал сдавленные стоны, а из глаз катились слезы отчаяния. В конце концов я нашел в себе последние силы, чтобы подняться и доползти до кровати. Рухнув на нее и ощутив под собой пусть отсыревший, но все же мягкий матрас, я моментально отключился.

Мне долго снились невыносимые кошмары, и наверняка я кричал во сне. Когда же мне удалось, наконец, проснуться, вся моя одежда была насквозь мокрой от пота.

Я давно потерял счет времени в этих стенах. Мои внутренние часы остановились в тот миг, когда за мной захлопнулась дверь.

Под матрасом я нашел небольшую старую тетрадь и обломок карандаша, – что мне и помогло сделать эту запись.

Я решил записывать все, что со мной будет происходить, надеясь, что это хоть как-то поможет разобраться мне в том, что это за место и почему я здесь.

Запись вторая:
Когда-то я был пациентом закрытой психиатрической клиники для безнадежно больных. Клиника располагалась в пригороде и была скрыта от посторонних глаз небольшим тенистым ельником. Здесь меня упорно лечили от навязчивых галлюцинаций, так сильно терзавших еще с детства.

Сюда свозили всех психов, которых общество по разным причинам вдруг начинало считать опасными. Я был одним из таких «опасных». Меня поместили сюда после того, как в тяжелом галлюцинаторном бреду я зверски убил свою мать, а потом расчленил ее тело. Так утверждала полиция, прибывшая на шум и обнаружившая меня на месте изощренного убийства. Сам я до сих пор не помню ничего из того ужасного вечера.

Позже судебная психиатрическая экспертиза признала меня невменяемым и определила в эту клинику. Здесь меня пичкали всевозможными препаратами, а по ночам намертво привязывали к кровати. Я никогда не пытался сопротивляться этому, прекрасно осознавая, что тяжело болен. Больше всего на свете я боялся того, что снова смогу, потеряв контроль, совершить нечто ужасное.

Лекарства явно шли мне на пользу. Галлюцинации практически прекратились. Разум медленно обретал сознание. Мне стали позволять редкие прогулки по территории, во время которых мне иногда даже удавалось переброситься парой фраз с кем-нибудь из медперсонала. В клинике я пробыл около года.

Однажды ночью ко мне в палату зашли двое крепких санитаров. Они разбудили меня и приказали проследовать с ними в кабинет главврача. Выйдя в коридор, один из них достал трехгранный ключ и отворил им дверь, ведущую на лестничную клетку. Мы поднялись наверх, где было еще несколько дверей, и вошли в одну из них. Это и был кабинет. Но главврача в нем не оказалось. Вместо него меня встретили четверо вооруженных мужчин в военной форме. Их лица скрывали балаклавы. Санитары силой опустили меня на стул и, не говоря ни слова, вышли. Я был в растерянности от происходящего и просто не мог связать пары слов.

Один из военных подошел ко мне и начал светить в лицо чем-то красным. Двое остальных тут же схватили меня за руки. Я дернулся в безуспешной попытке вырваться. Их натренированная стальная хватка удерживала меня точно тиски. Четвертый военный подошел ко мне со спины и резким ударом вонзил в мою шею шприц. Игла угодила точно в сонную артерию. В тот же миг весь мир вокруг меня закружился, и я потерял сознание. Бредовые навязчивые сновидения окутали мой измученный мозг.

Я очнулся в фургоне какого-то грузовика, заполненного фосфоресцирующим красноватым туманом. Рядом со мною лежали еще три тела: двое мужчин и женщина. На них была такая же больничная одежда, как и у меня. Все они были без чувств. Вероятно, им тоже сделали уколы. Фургон вздрагивал и раскачивался. Я слышал динамичную работу двигателя. Нас куда-то везли.

Я долго осматривался, пытаясь хоть что-то понять.

Затем мой разум снова помутился, и следующие события уже вспоминаются, как во сне. Распахнутые двери фургона. Резкий красный прожектор бьет прямо в глаза. Военные вытаскивают нас. Мне заламывают руки и долго ведут по длинным коридорам. Далее — распахнутая дверь камеры и болезненное падение на пол.

За все это время военные не проронили ни единого слова. Я не слышал никаких команд или приказов. Они точно действовали по одной четко слаженной, отработанной схеме.

Меня сковывает ледяной ужас. Это место кажется чем-то нереальным. Оно похоже на ночной кошмар маньяка, обезумевшего от убийств и крови.

Запись третья:
Мне показалось, что свет красной лампочки над дверью усилился. Теперь, когда я встаю с кровати, мое тело отбрасывает зловещую тень. Интересно, сколько я уже здесь? Сутки или двое? Ужасно хочется пить. Иногда мне слышится странный техногенный гул, будто работает гигантский двигатель.

Гул исходит откуда-то снизу. Когда он возникает, пол начинает едва заметно вибрировать. Через некоторое время все утихает, затем повторяется вновь.

У меня проскользнула мысль о том, что, возможно, я умер и сейчас нахожусь в каком-нибудь чистилище. Но редкие вспышки прояснения рассудка отогнали от меня этот бред.

Я должен успокоиться и немного поспать.

Запись четвертая:
Только что я пережил одну из самых непередаваемо чудовищных галлюцинаций в своей жизни.

Меня разбудил непонятный шум. Он исходил от двери. С наружной стороны кто-то отчаянно скребся. Молотил тысячей крошечных лапок. Я прислушался. Шевеление не прекращалось. Напротив, в дверь уже не просто скреблись, в нее почти барабанили. Что-то стучалось и царапало обветшалую краску тонкими коготками.

По моей спине пробежал нехороший холод. В ужасе я забился в угол кровати и, не отводя глаз от двери, продолжал вслушиваться, пытаясь понять хотя бы природу этих нечеловеческих звуков.

Тем временем свет красной лампы стал ярче. Он резво заполнил собою пространство, и стал настолько ярким, что находиться с открытыми глазами было уже невозможно. Зажмурившись, я дрожал от страха.

Удары в дверь становились все более сильными и настойчивыми. Казалось, ее просто вышибают тараном. Даже глухие бетонные стены сотрясались им в такт. Техногенный гул, о котором я упоминал ранее, также усилился. Теперь он стал громким как никогда и походил на рев какого-то инопланетного монстра.

Вся эта ослепительно красная какофония, подобно бешеному зверю, впивалась клыками в серую массу моего истерзанного мозга. Звук и свет сплетались в безобразном соитии, порождая из себя Нечто, абсолютно выходящее за рамки привычных представлений о жизни. Нечто, которое возможно ощутить лишь потаенным шестым чувством, когда все тело парализует необъяснимый ужас, крадущийся из глубин потусторонней Вселенной.

Мой страх перерос в отчаяние. Не в силах больше выносить это, я выдавил из себя истошный протяжный крик. В ту же секунду все стихло.

Оглушительная тишина поглотила звуки. Свет потускнел и стал прежним. Я обхватил голову руками и, всхлипывая, замер на месте.

Все исчезло так же внезапно, как и появилось. Перед глазами еще кружились едкие блики, будто я долго смотрел на сварку. В ушах шумело от приливающей крови, а тело сотрясали тремор и судорога.

Внезапно меня охватило нестерпимое чувство рвоты. Подавшись в сторону, я выпустил из себя мощный горький поток. И тут же новая волна страха, к которой теперь добавилось отвращение, обуздали меня. Я увидел, как в жиже моих рвотных масс копошится огромная белая сороконожка.

Запись пятая:
Я лежал на полу, когда Они неожиданно распахнули дверь. Скрип замка, повороты ключа — ничего такого я не слышал. Их снова было четверо, и лица их по-прежнему скрывали балаклавы. Я сразу узнал их. Это была та же четверка, что забирала меня из клиники. Таких трудно спутать с кем-то еще. Одинаковый рост, угловатые телодвижения. Даже пятна на их камуфляже были в одних и тех же местах. Будто распечатанные на принтере, они напоминали солдатиков из старых видеоигр. Я решил тогда, что, видимо, это какой-то мой персональный конвой.

Как и в прошлый раз, они ослепили мое лицо красным свечением. Затем подошли ко мне, кинули на пол и силой сорвали с меня больничную пижаму. Заметив, что в руках военного сверкает тонкий скальпель, я закричал и принялся вырываться. Тут же завязалась возня. Я изворачивался, как мог, осыпая их всеми проклятиями. Они же, сохраняя гробовое молчание, пытались ухватить меня за конечности. В агонии я вцепился одному из них в голову и силой сорвал балаклаву.

Увидев его лицо, меня тут же парализовало от ужаса. Даже секунды увиденного хватило для того, чтобы понять, что это был не человек. Абсолютно белая скользкая голова и лицо без изгибов и волос. Ушей, носа и губ у него тоже не было. Только маленькие черные блестящие глазки неподвижно уставились на меня. Полоска рта произвольно открывалась, обнажая небольшие заостренные зубки.

Еще с секунду я был в оцепенении, затем, извернувшись, ухватился за руку, удерживавшую скальпель. Пытаясь выхватить этот медицинский инструмент, я дернул руку на себя так сильно, что оторвал ее. Теперь мой страх уже не ведал предела. Я держал пластиковую манекенную руку со скальпелем в кулаке, а сверху, болтаясь, на меня свисал опустевший рукав армейской куртки. «Этого просто не может быть, — думал я в те жуткие минуты, — это, должно быть, всего лишь очередная галлюцинация».

Мой мозг отказывался осознать очевидное. Но тут существа принялись колотить меня ногами, и я ощутил весьма реальную боль.

Брезгливо откинув от себя этот протез руки и растолкав нелюдей, мне вдруг удалось подняться на ноги. Увидев распахнутую дверь, я бросился к выходу, оставляя позади весь нестерпимый ужас.

Я побежал по длинному неосвещенному коридору, истощенный и обезвоженный. Ноги подкашивались. Я спотыкался и не раз падал. Затем поднимался вновь и из последних сил продолжал свое бегство. В конце коридора маячил свет. Красный и теплый огонек. Я не представлял, что ждет меня там. Видимо, поддавшись древним инстинктам, я неосознанно побежал в сторону источника света.

Приблизившись, я понял, что это была всего лишь еще одна камера, в которой, очевидно, тоже кого-то пленили. Точно такая же камера, как та, в которой держали меня. Дверь была распахнута, и ее свет заливал часть коридора. Я нерешительно шагнул внутрь.

В углу на кровати я увидел распластавшееся тело. Я подошел к нему. Это был мужчина, один из тех, с кем меня привезли сюда. Мужчина был мертв. На его лице я увидел первые признаки разложения. Он умер с открытыми глазами, в которых, застыв, сиял невыразимый ужас. Во рту у него я заметил какое-то едва видное шевеление. Его губы разомкнулись, и на свет показалась омерзительно скользкая сороконожка. Она быстро выползла, обогнув дугой левую половину лица, и скрылась в области затылка.

Я с отвращением отшагнул назад. Только теперь я заметил, что все его тело просто кишело этими тварями. Сороконожки ползали по рукам, забирались под одежду и, извиваясь, выползали к свету. Они падали с кровати, продолжая свой семенящий маршрут уже по полу.

Мне захотелось как можно быстрее покинуть это место. Но не успел я сделать и шага, как нечто, обладающее не дюжей силой, вдруг навалилось на меня со спины, и в тот же миг я почувствовал укол в шею.

Мое сознание отключилось раньше, чем я успел упасть на пол.

Последняя запись:

Скорее всего, это моя последняя запись. Меня вернули в мою камеру до того, как я стал осознавать происходящее. Я снова мучился от кошмаров, пока меня не разбудили шаги за дверью, вперемешку с мужским голосом. Человек отчаянно кричал что-то о том, что не хочет быть съеденным заживо, приплетая к этому бессвязные мольбы о пощаде. Они проследовали мимо моей камеры, а дальше были слышны лишь обрывки эха.

Сам я уже смирился с тем, что не выберусь отсюда живым. Сейчас для меня важно лишь одно — надеюсь, что этот дневник когда-нибудь попадет в нужные руки. И возможно, то, что здесь происходит, однажды закончится. И ни один человек больше не окажется запертым в этих стенах.

Сейчас я постараюсь описать один момент, который, как мне кажется, прольет свет на все, что здесь творится.

Когда меня возвращали в камеру, в какой-то миг, видимо, уронили. От удара о пол я на долю секунды пришел в себя и успел рассмотреть то место, через которое меня тащили.

Это был огромный зал, заполненный красным фосфоресцирующим туманом, в центре которого парила сверкающая всевозможными огнями летающая тарелка, почти такая же, как показывают в фантастических фильмах.

Вокруг нее стояли существа в точности как тот, что был с манекенной рукой, пытавшийся препарировать меня ей. Только на этих не было военной формы и прочего маскарада. Они были без одежды, и их внешний вид напоминал огромных сороконожек. Они суетились, занимаясь какой-то своей, неведомой земному разуму работой, не издавая при этом ни единого звука.

И вот в этот самый момент какими-то ранее не доступными уровнями подсознания я неожиданно все понял. Передо мной будто возникло некое божественное откровение, быстро расставив все по своим местам.

Я понял, что мои галлюцинации не были болезнью и что люди вообще не склонны к подобного рода недугам. Весь этот мрак, безумие, шизофрения, видения нам в мозг проецируют эти пришельцы. Их тарелка играет роль мощнейшего ретранслятора по всему миру. Если вы вдруг их заинтересовали, то где бы вы ни находились, будьте уверены — они вас достанут.

Их волны, подобно инфернальному пауку, оплетают всю Землю. Так они управляют людьми. И вся мировая система лечебной психиатрии находится с ними в тайном сговоре.

Сюда они свозят людей, чтобы кормить ими свое потомство. Белесые личинки инопланетян жрут человеческую плоть, чтобы окрепнуть. Я тоже здесь в роли еды. Очевидно, что в мозге ломается некая грань чувства самосохранения, когда понимаешь, что тебе суждено стать чьим-то обедом. Сейчас мне абсолютно все равно. Мой страх испарился, и я принимаю это как должное.

За дверью я слышу женский вопль. Скоро Они придут и за мной. Я должен успеть спрятать этот дневник, пока не поздно.

Последнее, о чем мне хотелось бы написать, — это то, что в каком бы состоянии я не находился, я бы не смог убить собственную мать. Я всегда подозревал, что кто-то посторонний сделал это, подчинив себе мой разум. Мои подозрения, наконец, подтвердились, и теперь моя совесть чиста. Прощайте.

Послесловие от автора:
Мне передали этот дневник мои знакомые сталкеры, пожелавшие остаться неизвестными в этой истории. С их слов, дневник был найден ими в одном из заброшенных бомбоубежищ, расположенных в северной части России. К материалу они приложили точные координаты этого места. Я искал информацию в интернете и нашел лишь пару заметок о том, что данный объект был построен в конце восьмидесятых и тут же заброшен по непонятным причинам. Недолго думая, я решил провести свое собственное расследование. Завтра утром я отправляюсь туда. Я даже не могу представить, что может ждать меня в этом месте. Но мой неугасаемый дух исследователя берет верх над любым здравым смыслом, и я уже собираюсь в дорогу.

Я попросил свою жену, чтобы она придала этот текст широкому кругу общественности в случае моего невозвращения. Если вы сейчас читаете это, значит так все и случилось.

Мир полон загадок и тайн, большинству из которых не суждено пролиться на свет. Я верю в судьбу. И если со мной там что-то случилось, значит, человечество еще не готово к подобного рода открытиям. Я прошу прощения у всех своих родных и близких за то, что оставил Вас навсегда. Поверьте, так нужно. Искренне Ваш...

Морфей Григорьев (2016)