Горка или городская больница была далеко от дома и имела дурную славу. Вонючая нищая больничная, обстановка действовала угнетающе. Дома тоже было не богато, но такой вони не было и дома была мама. Очутившись в большой, обшарпанной палате, где находились около десяти коек с разновозрастными детьми, Любаня присела на скрипучую, панцирную кровать. Огромные окна палаты выходили на больничный двор, за окнами чернела толстая железная лестница пожарного выхода.»

— Привет, новенькая, — обратилась к Любане девочка, лежавшая с ней по соседству, — Располагайся, вещи в тумбочку складывай. Только не открывай вон тот шкаф.
Девочка-соседка показала глазами на облупленный серый шкаф, который возвышался прямо возле кровати Любани. 

— Ты его совсем не открывай, нам хоть и говорит санитарка туда вещи складывать, мы его не открываем. Его нельзя открывать, если потревожишь его, он тебя может в себя втянуть, не заметишь, как пропадёшь, потом не выпишут и домой не поедешь.
От перспективы не поехать домой у Любани поднялся ком слёз, спазм больно перехватил горло... Но тоскливые мысли прервала открывшаяся, дребезжащая стеклянная дверь. В палату заглянуло противное существо с жёлтым лицом и какими то бесцветными, безумными глазами. Волос не было видно, или их совсем не было. Голова, похожая на капустный вилок на тонкой, трясущейся шее, была обвязана чистой, крахмальной косынкой. 

— Ты! —назвав фамилию Любани, при этом исковеркав её до смешного, приказала встать и идти за ней. Почему то именно сейчас нужно было сдать анализ, который, чтобы сдать, нужно ещё захотеть... Зайдя с санитаркой в большой общий туалет и получив огромный железный казённый горшок, Любане было приказано «собирать анализ»... Любаня, уже понимая, что спорить бесполезно, почти смирилась с тупым нелепым приказанием, как вдруг в коридоре послышалась возня и шум борьбы. Кого то волокли по бугристому жёлтому линолеуму. Дверь в туалет распахнулась и ввалилась злобная санитарка, которая тащила за собой упиравшегося пацана, пыхтевшего и сопротивлявшегося... Остановившись возле узкой дверцы подсобного помещеньица, где хранились швабры, тряпки и едкая хлорка, санитарка с удивительной силой встряхнула пацана с пола и втолкнула его в узкую дверь подсобки.

— Посидишь там, подумаешь, — приговаривала странная санитарка...
Любаня наблюдала эту нелепую сцену, стоя с горшком в руках... Кошмар наяву продолжался. Так как на узкой дверце не было закрывашки, а пацан отчаянно вопил из за дверцы, горя желанием поскорее выйти и задыхаясь от хлорки, санитарка прижала дверцу плечом. Вдруг, достав из кармана халата огромный ржавый гвоздь, приставила его к дверце и, поискав глазами, чем бы стукнуть по гвоздю, схватила толстую бутылку из под капельницы... Любане захотелось домой очень срочно... Но это было лишь начало ненормального больничного ужаса.

После больничного отбоя, в палате было темно, только из окна был виден свет от уличного фонаря. Любаня начала дремать, как вдруг дети возле окна завизжали от ужаса и ринулись со своих кроватей на соседские... В огромном проёме окна, на пожарной лестнице стояло нечто большое и чёрное, напоминавшее мужскую фигуру, только очень большую и старалось заглянуть внутрь... Кое как нащупав выключатель, зажгли свет в палате. За окном уже никого не было, но сон был нарушен. Свет погасили. Рядом с Любаней соседкой была маленькая тёмная девочка, та самая, которая говорила не открывать шкаф. Ей явно не хотелось спать и она предложила развлечение, вызвав Бабку Копейку, душа которой приходит, начинает расти и просит поесть. Ей нужно дать конфет или печенья, за это она оставляет мелкие монетки. Но если вовремя не включить свет, она может сожрать кого-то из детей или утащить с собой... Было жутковато, но интересно...

Собравшись в кружок и приготовив угощение для Бабки Копейки, дети положили в центр кружка зеркало и начали произносить заклинание "Бабка Копейка, появись, Бабка Копейка появись..." Ничего не происходило, становилось не уютно сидеть на корточках, в темноте... Как вдруг, кто-то заметил под кроватью два злобных зелёных глаза. Дети замерли, не понимая, то ли бежать к выключателю, то ли подождать монет...

Из под кровати раздалось какое-то шипение и показались тонкие чёрные руки с длинными когтями. Они полезли из под кровати прямо к детям, которые застыли в ужасе... Вдруг из зеркала показалась чёрная морда, вытянутая, как у волка, с рядом уродливых клыков.. Морда начала вылазить из зеркала, ещё немного и чудовище появится полностью. Дети шарахнулись к серому шкафу, но дверцы шкафа отворились и из них, свисая с внутренней стены шкафа, словно гигантский таракан, полезла... санитарка!!! Это была человеческая многоножка. Одежды на ней не было, вместо этого виднелась серая лысая шкура. Ноги были вывернуты, как у саранчи, она могла быстро ползать по стенам и потолку, высовывая раздвоенный, липкий язык... Череп, обтянутый кожей, вмещал в себя огромные овальные глаза, с вертикальными зрачками. Тварь шипя, вылезла из шкафа и вцепилась в пижамку ближайшего ребёнка, пытаясь утащить к себе в ужасную берлогу, в тёмный жуткий шкаф... Дети орали и визжали, натыкаясь друг на друга и пытаясь не попасться в лапы монстров...

Вдруг резко включился свет и все чудовища исчезли... На шум прибежали дежурный врач и медсестра... Кошмар закончился... Утром, как ни в чём не бывало, санитарка развозила по палатам завтрак, держа в кривых пальцах ложки... Всё вроде было бы спокойно, но... косынка то и дело соскальзывала с абсолютно лысого черепа, а капли горячей каши, нечаянно попадавшие ей на халат, она слизывала чёрным, раздвоенным языком.