Случилось это, когда мне было лет 8, наверно. Я росла обычным ребенком в обычной советской семье. Каждое лето меня, бледного городского заморыша, отправляли к бабушке отца в деревню. Я не очень любила туда ездить, для такой мелкоты там не было компании — все деревенские ребята были значительно старше, а с годовасиками мне самой было неинтересно. В итоге я просто все лето слонялась по двору, помогала прабабушке — крепкой жилистой старухе, пила парное молоко и считала дни до приезда родителей.

В начале августа на нашем участке появился монстр. Его притащил дядя Сережа, сосед справа и поставил недалеко от забора. Монстром я называю старый советский холодильник ЗИЛ, такой огромный, с защелкивающейся дверцей. Был он в довольно приличном состоянии, правда, защелка на двери была сломана. Зачем он понадобился бабушке — ума не приложу, может, она рассаду в нем собиралась выращивать, кто знает? Я с опаской обходила холодильник, потому что бабушка строго-настрого приказала мне не залезать и не прятаться в нем, да и вообще держаться от него подальше. Через два дня я перестала обращать на эту бандуру внимание, ведь она была совсем неинтересной, а у меня как раз появилась подружка.

Ее звали Анечкой, симпатичная девчушка со светлыми косичками, одетая в клетчатый сарафанчик. Я заметила ее из окна, когда она стояла у забора и смотрела на наш участок. Естественно, я сразу вышла знакомиться, надеясь, что девочку, как и меня, привезли сюда на лето и ей скучно одной. Так и было. Анечку привезли из города родители, она здесь никого не знала и ей было одиноко. Я была счастлива, позвала ее в дом, но Аня отказалась, сказав, что бабушка не разрешает ей заходить к чужим и предложила играть около забора. Я вынесла своих кукол, чашечки-тарелочки и мы стали играть. Несколько раз бабушка выглядывала из окна, но увидев нас у забора, снова скрывалась в доме. Анечка мне очень понравилась, я надеялась, что она подружится со мной и оставшееся лето мы проведем вместе. Когда стемнело, Аня резко встала и сказала, что ей пора домой, и она завтра снова ко мне зайдет.

В ту ночь я плохо спала, мне почему-то было тяжело дышать, я вертелась и стягивала с себя одеяло. Утром я встала вялая, сонная, но мысль об Анечке заставила меня оживиться. Я выбежала во двор и она уже ждала меня у забора, опять одетая в клетчатый сарафанчик. Мы играли до обеда, потом бабушка позвала меня есть. Я удивилась, почему она не приглашает Анечку, в деревне было принято звать гостей за один стол с хозяевами, но Анечка отмахнулась и сказала, что придет завтра.

На следующий день мы снова играли, я рассказывала Анечке о своих родителях, школьных подружках, а она сидела грустная и подавленная. Я спросила, в чем дело, и она рассказала, что ее родители все время ссорятся, папа обижает маму, а сама Анечка во время их ссор всегда прячется. Подружек у нее нет и ей очень тоскливо и страшно. Я была маленькая и от ее рассказа чуть не разревелась, обняла ее и сказала, что всегда буду с ней дружить, и если разрешат мама с папой, мы заберем ее к себе домой и будем жить как сестры.

Анечка как-то странно на меня посмотрела и спросила, правда ли я хочу с ней дружить всегда? Я с жаром стала убеждать, что она моя самая лучшая подружка, я всегда-всегда буду рядом с ней. Она улыбнулась и предложила поиграть в прятки, водить выпало мне и я стала считать до десяти, закрыв глаза. Послышался какой-то шум, что-то глухо стукнуло, и наступила тишина. Я открыла глаза и пошла искать Анечку. Прятаться у нас на участке особо негде, только если в кустах или возле курятника. Там Анечки не было. Я в растерянности бродила по участку, и тут мой взгляд упал на холодильник. Ага, подумала я, вот почему я слышала шум — это открывалась дверца холодильника, а глухой удар — дверца захлопнулась. Я поспешила к ЗИЛу, но внезапно в памяти всплыли бабушкины предостережения: не лазить внутрь! Я потопталась возле дверцы и несмело потянула ручку на себя. Холодильник открывался с трудом, я потянула сильнее, распахнула его и увидела Анечку. Я протянула руку, чтобы заманить ее, когда она схватила меня и дернула на себя. Дверца холодильника захлопнулась, и я оказалась в темноте. Я закричала, стала биться о дверцу, но она не открывалась, не знаю почему, ведь защелки на ней точно не было. Я стала громко плакать, потом почувствовала возле себя движение и обернулась.

Меня нашла бабушка, она вышла позвать меня обедать и увидела, что двор пуст. Зная, что без разрешения я не уйду, она обыскала все дворовые постройки и похолодела, поняв, что я могу быть только в одном месте. Меня вытащили почти задохнувшуюся, без сознания, ведь те старые холодильники невозможно было открыть изнутри и они не пропускали воздух. Выйди бабушка на полчаса позже — меня уже не спасли бы.

В больнице, когда я пошла на поправку, то рассказала, как было дело, рассказала про Анечку, как она меня затащила внутрь холодильника. Бабушка только недоуменно качала головой и сказала родителям, что никакой девочки у нас на участке не было, все эти дни я играла возле забора одна. Родители решили, что я сама заперла дверцу холодильника каким-то образом и все мои рассказы лишь галлюцинации от кислородного голодания.

Но это не галлюцинации. Я помню Анечку, несмотря на то, что прошло почти 20 лет. Я помню ее лицо там, в темноте холодильника, ее вытаращенные глаза, широко раскрытый рот, посиневшее от удушья лицо. Я помню, что обещала всегда дружить с ней и быть рядом. Я помню.