Перед тем, как начать рассказ этой истории, хочу прояснить один момент.

То, что Вы сегодня прочтёте, вымыслом не является, и я долго думала о том, стоит ли писать эту историю. Тема для меня не то чтобы болезненная, всё-таки двадцать с лишним лет прошло, но вызывающая внутренний страх. Такое непонятное чувство чего-то кошмарного, о чём даже и в мыслях лучше не вспоминать. Опасность, которая видит и слышит тебя, а ты её - нет.

Мой первый брак начался с обмана. Весной 1994-го года я выходила замуж за удалого грузинского парня, который впоследствии оказался вовсе не "генацвали". Артур оказался Омаром (имена не изменены, бояться мне нечего). Национальность - кистинец, вероисповедание - мусульманин. На последних месяцах беременности я всё это и узнала. В нашем городе родни у него не было. После армии пошел работать в милицию, так и остался в нашем городке.

До этого Артур-Омар носил крестик на шее, справлял с нашей семьёй Пасху и в машине имел две иконки.

Естественно, такие крутые изменения привели меня в полный шок. Ещё хуже стало, когда муж начал требовать от меня снять крестик, или он даже дотрагиваться рукой до меня не будет. Я отвечала отказом. Муж сверлил своим взглядом мой крестик, цепочка обрывалась, распятие скатывалось вниз и падало. Так было два раза.

Совсем страшно стало, когда родилась моя дочь. Периодически она начинала подёргиваться, а потом окаменевала, вытянувшись "по струнке" с открытыми глазами и без признаков дыхания. Прямо как кукла становилась. У меня в такие моменты начиналась истерика, я орала так, что весь подъезд сбегался.

В больнице несколько раз делали обследование, но каждый раз получалось, что ребёнок здоров. Мне становилось всё страшнее, и я стала просить мужа разрешить совершить обряд крещения, либо пусть посвятят ребёнка в мусульманство. Лишь бы был защищён верой.

Муж мой тогда учился в областной Высшей Школе Милиции и домой приезжал на субботу-воскресенье. На мои просьбы он отмахивался и говорил, что у мусульман таких обрядов для девочек не предусмотрено.

Не знаю, сколько бы продолжалась моя нерешительность доехать до церкви, но случились события, которые в корне перевернули мою жизнь.

Дочери на тот момент было около четырёх месяцев. Завернув её в тёплое одеяло конвертом, мы с мамой пошли погулять. Коляски у нас не было, и ребёнка мы носили на руках по очереди.

Так мы догуляли до городской библиотеки на площади и встретили там мамину начальницу Любу. Разговорились.

Потом я смутно помню, но ощущение было, как будто мы все вместе оказались как бы под куполом: уличные звуки пропали, и люди вокруг словно нас не замечали. Вдруг рядом оказался странный мужик. Он медленно к нам приближался со словами:

- Ребёночка покажи. Покажи ребёночка!

Мама, державшая в этот момент ребёнка, стала пятиться назад, крепче прижимая к себе конверт:

- Не будем мы ничего показывать, уйди отсюда.

Но странного мужика это не остановило. Он продолжал приближаться, криво ухмыляясь:

- Не покажешь, так ведь я сам посмотрю.

Мама стала звать на помощь, но нас не то чтобы никто не слышал, было ощущение, что нас и не видят другие прохожие.

В этот момент у маминой начальницы началась истерика. Люба, сотрясаясь всем телом, закатывалась каким-то сумасшедшим смехом без остановок.

Я, как парализованная, стояла и смотрела, как Он приближается. По его лицу разлилась злость и нетерпение. В какой-то момент я увидела его страшный оскал и бездну чёрных глаз без белков и зрачков - просто чернота.

В последний момент у меня в голове пронеслось: "Если посмотрит - это конец", и какой-то силой меня швырнуло между мамой с ребёнком и Им. Ему оставался только шаг...

Зависла короткая пауза. В глаза я Ему не смотрела, мой взгляд упёрся в Его переносицу. Злобно усмехнувшись, Он прошипел:

- Тогда сегодня - ты. Но я ещё вернусь.

Тут же появились звуки, и на нас стали оглядываться все прохожие, потому как Люба продолжала истерично хохотать сквозь рыдания. Пришлось надавать ей пощёчин, чтоб прекратить истерику. Придя в себя, Люба первым делом спросила, где этот мужик, вернее, она назвала его Мэфистофилем.

А где Он? Так мы и не знали, пропал и всё, шёл и пропал.

Дома у меня началась ужасная слабость, я не то что стоять не могла, я глаза еле открывала. Легла на диван. Чувство было какой-то невесомости, как зависла в воздухе между потолком и полом, и мысли в голове все помутились.

И тут началось "кино". Я видела всю свою жизнь, снятую покадрово на плёнку, как от диафильма. Сначала кадры шли медленно, как слайды переключают, а потом всё быстрее и быстрее. Жизнь я свою смотрела в обратном порядке, двигаясь к нулю, к своему рождению. Я чувствовала, что с каждым кадром у меня сил становится меньше и меньше. Наконец я увидела своё раннее детство, где-то около года мне... В этот момент я чётко осознала, что сейчас "кино" дойдёт до нулевой точки и я умру. Жить хотелось, как никогда, и, чисто интуитивно, я как бы мысленно ухватилась руками за эту плёнку и стала тянуть назад, кадр за кадром с невероятным трудом.

Я выбралась.

Потом мама побежала к нашей знакомой, раньше она была практикующим, как бы это точнее сказать? Магом-экстрасенсом. Пока не влезла в одну ужасную ситуацию и перестала даже разговаривать о магии. Так вот эта знакомая, Таисья, велела срочно крестить ребёнка, так как метка особая имеется на теле, даже сказала, в каком месте и в виде чего. А про меня сказала:

- Чудом спаслась, если б простой человек без определённых способностей был, то к заходу солнца умер бы уже.

Плюнув на мужа, пока его не было, я с мамой, дочерью и подругой поехала в церковь.

Март месяц, холод жуткий. Доехали на автобусе до середины моста, и тут у автобуса лопается колесо. Все пассажиры вышли на улицу. Стоим мы с грудным ребёнком посреди степи на ветру и ревём. Водитель пытается что-то там чинить.

Вдруг перед нами машина остановилась, знакомый проезжал. Повёз нас до церкви, она одна в городе была. По дороге голова у Ванечки (знакомого) кружиться начала. Несколько раз останавливались. Потом мы заблудились, дорогу до церкви найти не могли, всё кругами ездили. Смешно сказать, в нашем-то городке, где всего-то пятнадцать остановок было.

В церкви, при крещении, моя дочь орала так, что посинела вся и выгибалась колесом назад. Поп уже коситься на нас начал, но дело своё завершил. Как обряд был закончен, ребёнок уснул моментально и до вечера не просыпался.

На следующее утро звонит телефон. Мой муж каким-то злым голосом стал на меня орать:

- Ты чего наделала? Отвечай! Что ты сделала?

- Ничего я не сделала, чего ты орёшь-то?

- Ты зачем в церковь ездила? Покрестила, да?

- Да, покрестила. А ты откуда знаешь?

Короткие гудки, бросил трубку.

Я не стала разбираться в тайнах Артура-Омара. Просто подала на развод и на суде отказалась от алиментов, чтоб за мной следом исполнительный лист не путешествовал. Уехала за три тысячи километров и сменила фамилию.

В следующий раз я его увидела по скайпу аж через 15 лет. Но это уже другая история.