Сегодняшняя история, она, мягко говоря, не новая, но стопроцентно реальная. Удивительно то, что, несмотря на огромный общественный резонанс, в свое время, о ней очень мало информации в интернете. В основном обрывки, пересказы по «глухому телефону», откровенные домысливания. Я когда-то на эту тему писал статью, для одного из сайтов, сегодня хочу взять её за основу, но рассказать уже как личную историю, поскольку я и моя семья столкнулись с этим явлением. И так, началось это всё на Среднем Урале, на заре 90-х годов. Что это было? Происки доморощенных сектантов, или массовая истерия эпохи Чумака и Кашпировского?

Я вырос, да и собственно проживаю до сих пор, в очень маленьком городке в ста с небольшим километрах от Екатеринбурга. Провинция. Но провинция на Урале, сильно отличается от провинции средней полосы, например. Наш город молодой, основанный уже советской властью, в годы войны сюда были эвакуированы несколько заводов, в том числе завод радиоаппаратуры, на базе которого было создано очень серьезное производство радиоэлектронных изделий, в основном военного назначения. Такое предприятие потребовало сосредоточения огромного количества высокообразованных инженеров. Наличие крупной, узловой ж/д станции – сосредоточения инженеров железнодорожного транспорта, расположенные неподалеку шахты требовали горных инженеров и геологов, 2 машиностроительных завода – высококлассных конструкторов.

Я это всё рассказываю, чтобы было понимание: маленький городок Свердловской области – это не Старгород, в котором церковь, похоронная контора, да предводители дворянства. Здесь огромный процент населения – люди с высшим образованием, инженеры во втором и третьем поколении, здесь трубы заводов, вместо куполов с крестами, они городские доминанты, а научный атеизм — религия большинства. Рационализм и вера в прогресс! Суеверие, конечно, есть, но оно на минимальном уровне. Мракобесию особо места нет, попы и рейдеры сюда придут уже скоро, ближе к концу 90-х, но вот этот, де-факто, еще советский период, он такой. Сейчас конечно всё изменилось, в самую худшую сторону.

Но вернемся в те годы. В нашем небольшом городке по невидимым каналам сарафанного радио летит «молния» — кто-то массово проклинает детей, вкладывая в школьные и детсадовские портреты фотографии покойников в гробах. Первая реакция населения: что за чушь? Но слухи подтверждаются, если вскрыть практически любой детский портрет, сделанный за последние года два, в нем между фотографией и картонным задником обнаруживается довесок – черно-белые фото весьма неприятного содержания.

Мне в то время лет, кажется, пять и у нас в квартире стоит такой вот мой цветной снимок в детском саду. Вот тот самый, потоковый, с отвратительной цветопередачей, моей скорченной физиономией, непонятным свитером, одетым чуть ли не наизнанку. Однажды вечером, после очередного звонка кого-то из подруг, моя мама решается испортить этот образец фотоискусства с целью установления истины. А там нужно-то нож, да полминуты времени, всё хлипкое, «на соплях». И да, выпадают несколько фотоснимков – лежащая в гробу девочка, с белыми бантами, толпа людей, идущая за гробом на кладбище, и мальчик, тоже в гробу. У детей на фото только верхняя часть, акцент сделан на лице. Мило. Портрет, вместе со всеми вложениями, был предан огню.

А началось всё с того, что по детским учреждениям Екатеринбурга и Свердловской области стали ходить незнакомые люди, представлявшиеся фотографами. Они предлагали сделать художественные снимки детей за довольно низкую цену, Напоминаю, начало 90-х, в регионе, который всю жизнь был опорным краем уже де-юре несуществующей державы, потихоньку наступающий хаос и распад. Зарплату не платят месяцами, накормить ребенка проблема, не говоря уже про фотоискусство.

А тут, в буквальном смысле, халява, портрет любимого чада за сущие копейки. Родители, конечно же, соглашались. Мало кто тогда обратил внимание на некоторые странности. Например, несколько раз фотографы вообще не приходили за условленной платой. Однажды, воспитательница детского сада потребовала у одного из мужчин показать документы. Он быстро ушёл за паспортом и … пропал!

Я уже говорил, что качество портретов было отвратительным. Хлипкие рамки, задник из картона, не естественные цвета на фото — халтура, одним словом. Но магическое слово «недорого» очень хорошо сглаживало эти недостатки. Темпы работы фотографов-альтруистов просто поражали, дело было поставлено на широкую ногу. А потом… потом случилось странное.

Катаясь на обычном дворовом катке, девочка Катя получила травму, возник сепсис, спасти ребенка свердловским врачам не удалось. После смерти дочери убитая горем мать от отчаяния обратилась к знахарке, чтобы узнать, отчего ребёнка постигла такая участь. Знахарка стала рассказывать что-то про порчу и фотографию. Мол, смерть девочки совершенно не случайна. Убитая горем женщина тогда ничего не поняла.

Про знахарок, кстати, особо отметить надо, иначе будет непонятно. Я там выше писал про научный атеизм и интеллигенцию, это правда. Но во многих городах был такой человек (обычно, сильно пожилая женщина) к которой ходили, когда идти было совсем некуда. Даже в советское время. Причем, не брезговали этим люди больших чинов и крупных звезд на погонах. В нашем городе, например, была такая бабушка, к которой обращались за помощью в розыске без вести пропавших. Ошибалась крайне редко, не только говорила, жив человек или нет, но часто даже называла место захоронения трупа. Ошибалась крайне редко. Вот, такой вот симбиоз материализма с мистицизмом.

Так вот, слова бабушки-знахарки так и остались бы чем-то совершенно непонятным, если бы не странная случайность. Однажды, со стены сам собой упал фотопортрет, и из-под картонного задника выпало несколько фотокарточек. Подняв с пола кусочки фотографий, женщина в ужасе бросила их обратно. На черно-белых изображениях был фрагмент кладбищенской ограды, а на одном из снимков виднелась нижняя часть туловища какого-то человека — видимо, покойного.

И тут заработало то самое сарафанное радио. Свердловчане начали массово вскрывать портреты, сделанные за дешево заезжими фотографами. Почти в каждом находился «довесок» в виде кусочков фотографий могил, крестов, гробов, памятников и различных частей тела покойников, а также пучков сухой травы. Внутри портретов иногда попадались зловещие надписи, вроде: «Как сохнет трава, так сохни дитя» или буква «С» по-латыни, что означала (видимо) «Сатана».

К тому времени, когда эта история стала достоянием общественности, народная молва утверждала, что уже произошло несколько смертей, связанных с портретами, а некоторые дети тяжело заболели. Вроде бы заболевание охватывало ту часть тела, которая изображена на снимке-вложении. Например, если там изображалась половина лица, то на этой половине у ребёнка начинались проблемы со зрением, возникал гайморит или отит. Подтвердить (как и опровергнуть) эту информацию было невозможно. Но фотографии гробов и могильных крестов в детских портретах — это факт, с которым спорить было нельзя. В простые совпадения при таком размахе жителям особо не верилось.

Слухи о странных детских портретах дошли и до местных журналистов, команды Иннокентия Шеремета (ТАУ), делавших в то время очень своеобразную новостную передачу «Девять с половиной». Серия сюжетов в ТАУ вскрыла просто ошеломляющую статистику — практически в каждом детском портрете, сделанном за последние, минимум, 5 лет, были те самые кусочки фотографий странной тематики: гробы, кресты, кладбищенские ограды, странные дети (с физическими или явно видимыми умственными отклонениями), апофеозом стала находка полароидного (напомню, начало 90-х!) снимка мужчины в гробу. Грянул скандал, который, по слухам, дошел даже до тогдашнего губернатора Э.Э. Росселя.

Журналисты стали «копать» и «докопались» до… муниципального предприятия «Фотопортрет». Получалось так, что фотографы-альтруисты, бегавшие по детским садам и начальным школам, работали под крышей именно этого предприятия. Руководство МУПа от авторства на картонные поделки и не отказывалось — наша работа, а что вложения всякие, так это технический процесс такой! Чтобы металлические «ушки» на заднике, не повредили фотографию, под них подкладывают испорченную фотобумагу. Дешево и сердито. Могилы, кресты — ну это чем богаты, больше всего брака именно на таких фотографиях, они и идут на уплотнитель. А все эти разговоры про умирающих и болеющих детей придумали экстрасенсы, которым кушать хочется.

При всей логичности и простоте в историю с МУП «Фотопортрет», который работал дедовскими методами, вериться с трудом. Во-первых, размах огромный. Екатеринбург город сам по себе не маленький, а портреты «с начинкой» находили практически по всей области – гигантская территория. Охватить такой объем силами одного МУПа просто нереально. Во-вторых, схожесть тематики фото как-то убивает веру в случайное совпадение. Трудно поверить, что в десятках фотоателье по всей Свердловской области для технического материала, при изготовлении портретов, не нашлось ничего кроме исключительно мрачных картинок, преимущественно кладбищенской тематики. В-третьих, пучки травы и странные надписи к технологическому процессу привязать точно не получиться.

И что в конце? Эта история закончилась столь же тихо, сколь бурно начиналась. Кто были те странные фотографы, что работали не за деньги, а за идею? Что значили все эти странные вложения? Спустя более четверти века ответов нет, и вряд ли они будут. Версий много — от происков сатанистов и пиар акции одного местного экстрасенса, до политических игр. В каждой есть свои ЗА и свои ПРОТИВ, но однозначных фактов нет.

А от себя добавлю, в детстве действительно были проблемы со здоровьем (головные боли и т.п.), но связано это с изображениями покойников, или нет – сказать не могу. Какое-то время, помню, снилось девочка с белыми бантами, но живая, сидящая на стуле. А потом прошло. Мистика? Детская впечатлительность? Кто его знает.