Кроны деревьев, громко шумели под ветром. Темнота прятала под собой практически всё, что находилось дальше пары метров от глаз смотрящего. Лес в это время года, в этой полосе всегда был гораздо спокойней, но сейчас казалось, что на него спустился ветер необычайной силы, ветер который бы по Шкале Бофорта занял бы лидирующее позиции. Или человеку который в тот момент находился там, могло так показаться.

Любил ли я так охоту поздней осенью, не знаю, любил ли я охотиться в одиночку, скорее да. Шаги были короткими, корпус сбит, ружьё мёртво замерло в руке. Эти чувства полной концентрации, всегда восхищали меня, с момента как я этому научился, и до момента который происходил сейчас. Но сейчас что-то в этом было, что-то что меня пугало, ведь так сосредоточиться я мог только в момент близкий к добыче, близкий к нажатию на спусковой крючок, выброса пули и пороховых газов со ствола. Почему-то я задумался о том какой вред наносит пулевой двенадцатый калибр на добычу. Как пуля проходит сначала мягкую ткань, потом впиваться в костную, раздрабливая всё на своём пути, успевает ли цель это понять? И может ли вообще добыча понять что-то или же она как старый пропитанный вонью диван в гостиной, в каком то захолустье, который не хочет что бы на него садились, но не может это сформировать, ибо не имеет сознания. Имею ли я сознания, могу ли я понять что сегодня я добыча, а не охотник?

Проходя дальше на запад, я надеялся выйти из леса, до того момента как у меня закончиться припасы, их осталось не так много. После того как вчера ночью на мой одиночный лагерь была атака. После того как увидев на стене палатки, какие-то тени, я предупредив что могу выстрелить, вышел и увидел что я заметил тени слишком поздно. Мой пёс породы Айну, не успел издать ни единого звука прежде чем, его освежевали и вздёрнули на ближайшей к ветке. Становиться ли волосы дыбом от страха я не знал, но я был уверен, что хватая ружьё, и то что первое попалось под руку, убегая напролом мне казалось, что под шапкой что-то зашевелилось.

В боковых карманах куртки было немного шоколада, на поясе висела почти пустая баклага воды. Вода не была особой проблемой, проблемой была пища, с момента как я убежал с лагеря, и до сейчас, я по своим подсчётам прошёл не меньше тридцати километров. Но не встретил ни одного дикого животного, и что больше всего меня пугало, было до сих пор темно, хоть и с момента побега прошло более шести часов.

Пару раз мне казалось из-за дальних деревьев, моего обзора, кто-то выглядывал, я мог это списать на истощения организма и то что сделали с моей собакой. Доходило до того что, я пытаясь разогнать монотонные звуки шелеста крон деревьев, выстрелил два раза в воздух, и громко закричал. Но потом я смог привести свой мозг в более или менее нормально состояние, и заставил себя думать о том как выйти к ближайшему поселению.

Я всё больше был убеждён что я просто заблудился, что мой Айну просто сбежал, а я накрутив себя, вбил себе в мозг что казнь собаки была реальностью. Мне показалось что вдали между деревьев, я увидел огонь. Прибавив скорость шага, я через несколько минут уже отчётливо видел палатку, и слышал как скулит пёс...

Туша дёргалась на ветке, в том же положении, в котором я от неё убежал. Страх влез в самые потайные части моего сознания. Парный выстрел из двухстволки, сорвал всю плоть с веток, я больше не слышал скуления. Я слышал удары сердца у себя в ушах, дрожащими пальцами перезарядив двухстволку, я огляделся, боясь увидеть ещё цели, какими бы они не были. Целей не было, ничего не соображая, пройдя еще около пяти километров, я понял что мне нужно остановиться, прийти в себя, я присел у дерева. Усталость взяла своё, мне снилась освежёванное тело, человеческое, моё тело. Открыв глаза я в страхе огляделся, ничего кроме шума ветра, я не услышал, ничего кроме темноты и ближайших деревьев я не увидел.

Шоколад был съеден ещё во время отдыха, перед сном, я плёлся в неизвестном направлении, ноги гудели, но останавливаться я не хотел, я боялся остановиться. Потеряв счёт времени, я уже не пытался считать пройдённую дистанцию, ноги гудели, но пытались вывести меня с тёмного леса. Чувство голода то подбиралось, то отгонялось волнами страха, но видимо организм уже давно был в критическом состоянии, судороги хватали попеременно конечности, общая усталость практически валила с ног.

Пару раз я видел костёр, но уже не подходил к нему, просто разворачивался и брёл в другую сторону. Через ещё какое-то время я ел кору с деревьев, листья. В очередной раз увидя костёр, я во что бы то ни стало решил найти там свои прежние запасы, которые я бросил при первом бегстве. С опаской и отвращением я приблизился к палатке, еды там не нашлось. Я порыскал ещё не много и понял что единственная еда лежит в паре метров от костра, сбитая ранние парным выстрелом с ружья. Куски Айну я поглощал с безумным полу рычанием, полу дыханием, меня стошнило, потом я снова ел. Открыв глаза после очередного короткого сна, я двинулся дальше.

Что-то изменилось, ветер дул ещё сильнее, но стало гораздо светлее. Я ещё пару раз видел свою палатку, но уже без костра, страх отгонял меня от этого места, голод ещё не был таким сильным что бы перебороть страх. Я думал о том, что вот я и перемерял шкуру жертвы на себе, или безумия затмило мой мозг практически полностью, думал о том что может ли безумный человек понять что он безумен и дать себе такую оценку.

Голод всё же пригнал меня к палатке, через какое-то время. Подходя к месту моего первого бегства, у меня лились слёзы, от того что я уже знал что буду делать. Сырое мясо оказалось тягучее как резина. Одна из передних коронок выпала во время еды, слёзы продолжали литься ручьём. Меня снова стошнило. Откатившись на метр от своего обеда, я лежал на спине и смотрел в серое небо.

Мог ли я успеть сообразить, как пуля прошивает мягкую ткань, как проламывает кость, прежде чем всколотить серое вещество. Или я был тем самым диваном, который был насколько туп что даже не мог сформировать свою мысль. Обо всём этом я думал приставляя дуло себе к подбородку. Слёзы лились ручьями, пальцы потянулись к крючку, я вспомнил мать. Я её ненавидел, ненавидел за то что она меня бросила в одиннадцать лет, уехав в Турцию с каким-то парнем. Больше я не вспоминал ничего. Ударно спусковой механизм сработал, как всегда, идеально. Я увидел вспышку света, по моему были искры.

Ветер стих, в зените светило солнце.