Эта история случилась со мной в те годы, когда деревянные подъездные двери ещё не были знакомы даже с кодовыми замками, не говоря уже о домофонах. Я был в тот апрельский вечер один дома-мои родители уехали в деревню на свадьбу. Я лежал на диване и читал книгу, когда внезапно в доме отключили электричество. Точнее сказать, обесточили сразу несколько домов и детский садик в нашем микрорайоне.

Это я увидел, выглянув в окна. Стало страшновато, и я решил достать из кладовки фонарик. Но включить его не удалось, так как батарейка в нём села. Чиркая спичками, я высмотрел на полке рядом с ним кусок белой парафиновой свечи, воском которой мама иногда натирала заедающие молнии на куртках, но этот огрызок был столь мал, что надолго его бы не хватило. Поэтому я вернулся в свою комнату и обратно лёг на диван, где незаметно заснул. А проснулся от того, что кто-то навалился на меня со словами, воскликнув хрипловато-прокуренным женским голосом: "Ой, мамочки!". В нос ударил запах свежего алкоголя и табака.

Перепугавшись, я подскочил, оттолкнув от себя кого-то, кого в кромешной темноте не было видно. А это, неуклюже упав на пол и вскрикнув, вдруг истерично запричитала: "Кто ты?" И тут я узнал этот голос. Он принадлежал нашей спившейся дворничихе Свете. Я взял лежавший на моём письменном столе спичечный коробок и зажёг одну из спичек. Передо мной на полу сидела в уматину пьяная блюстительница дворовой чистоты, практически не вязавшая лыка. В процессе конструктивного диалога с ней мы поняли, что она просто на просто перепутала подъезды, зарулив по ошибке не во второй подъезд, а в третий.

Женщина и так была почти что невменяемая с перепоя, так ещё и фонари во дворе не горели. А когда я засыпал, то входную дверь в квартиру не закрыл, расчитывая, что свет вскоре дадут снова, и я ещё почитаю книгу. Поэтому Света и умудрилась ввалиться ко мне, думая, что пришла к себе домой. В темноте она не заметила, что это не её квартира, хотя и с такой же планировкой. И, еле стоя на ногах, сразу же уверенно ринулась туда, где должна была быть её комната. И, ничего не подозревая, завалилась на мою лежанку. Точнее говоря, на меня, мирно спящего.

Под конец нашего разговора она бессильно захрапела на полу, а я опять залёг на диван, угорая над этой ситуацией. Уже утром мне вновь пришлось рассказывать очухавшейся алкоголичке, как она оказалась у меня дома, потому что она уже ничего не помнила. Стыдливо извинившись за себя, она ушла, а я ещё долго прикалывался над этой историей.