- Мам, а где папа? Я соскучился!

- Серёж, перестань, я же тебе сказала, что папа больше не придёт. Он уехал. - Мама отвернулась от меня и чуть сдавленным голосом добавила. - Далеко и навсегда.

Тогда мне было семь лет. Больше я и правда не видел отца, пока по прошествии двадцати лет мне не позвонили из больницы и не попросили приехать. Я взял маму, и мы помчались на всех парах. В палату нас пустили без лишних церемоний - все и так знали, что папа не жилец. Он долго рассматривал маму и что-то бормотал про себя. Потом, насмотревшись и вытерев слезу, которая не утаилась от меня, он попросил поговорить со мной наедине.

- Что ты хотел? - не особо сюсюкаясь, спросил я, присаживаясь на стул у кровати.

Папа немного замялся, отвёл глаза и, скорее утвердительно, чем вопросительно, сказал:

- Тебе ведь сейчас 27 лет...

- И что? - я не хотел разводить длинные и бессмысленные разговоры. За все годы, прожитые без отца, этот человек, лежащий сейчас на койке и окутанный проводами, стал мне совершенно чужим. И даже, не побоюсь этого слова, безразличным.

- Как мало осталось времени.

Я не успел даже удивиться, как приборы противно запищали. Тут же прибежали врачи, что-то поделали и записали в свой блокнотик время смерти.

Через три дня мы его похоронили. Мама почему-то много плакала, странно, она ведь даже никогда его не вспоминала.

Прошли недели, я всё так же ходил на работу в школу, я преподаю биологию в старших классах, и моя жизнь вошла в привычное русло. Мама сидела дома, каждые два дня делала уборку и тайком протирала папину фотографию в рамке. Я был не против такого проявления скорби, главное, чтобы она часто не попадалась мне на глаза.

Неожиданно, за два дня до моего двадцать восьмого дня рождения, мне позвонили и попросили приехать за город к одному знакомому друга, чтобы посмотреть странный цветок, внезапно выросший у него на участке. Ботаник я неплохой, так что с радостью согласился на просьбу, тем более, что мне обещали шашлычок.

- Ну, вот этот сорняк. Что за фигня-то вымахала у меня? Маринка моя клянётся, что такой ерунды не сажала. - Эмоционально размахивая руками, пробасил мужик, показывая на растение.

- Ты это, давай, иди мясо накалывай и не мешай мне думать. Хорошо?

- Идёт!

Я присел у этого чуда природы и аккуратно наклонил головку к себе. Абсолютно безобидное растение, правда, редко встречается в наших широтах, но чему можно удивляться в наше время? Я вдохнул аромат прекрасного жёлтого цветка и почувствовал необычайную лёгкость во всём теле, которая тут же сменилась головокружением. Я упал назад и открыл глаза. Меня окружал пустырь.

Когда я оббежал все ближайшие кусты и овраги, мне стало действительно страшно. На крики никто не отозвался, а дороги, по которой я пришёл на дачу, просто не было. Широкая асфальтированная двухколейка в одночасье исчезла. Я уверен, что это то самое место: вот слева огромный дуб, который видел, наверное, саму Екатерину Великую, а вот и река, по идее, огибавшая дом того самого знакомого. Даже злополучный жёлтый сорняк по-прежнему пригибался к земле из-за ветра.

Пока не начало смеркаться, я решил идти хоть куда-нибудь, лишь бы не остаться здесь. Я сориентировался, где примерно должен быть город, в котором я рос всю жизнь и из которого никогда не уезжал, и упорно пошёл вперёд. Видимо, не зря у меня была пятёрка в школе по ориентированию на местности, потому что не прошло и часа, как я уже входил в город.

Всё было на своих местах, но в то же время не совсем так, как я запомнил. На месте парикмахерской сейчас почему-то столовая номер семь, а там, где я по утрам покупаю кофе, вообще заколоченное помещение с обшарпанными стенами. Мои дом и квартира, хвала небесам, остались на месте и никуда не делись. Предвкушая хорошую ванну и сытный ужин, я засунул ключ в дверь, но он не подошёл. За стеной я услышал быстрые шаги и звук открывающейся задвижки.

- Ну, чего ты шумишь? Сын спит, а ты так дёргаешь дверью. Заходи, что с ключом?

НЕВЕРОЯТНО! На меня из дверного проёма смотрела моя собственная мать, вот только помолодевшая лет на пятнадцать, а то и двадцать. А ещё хуже то, что она принимает меня не за того, кто я есть.

- Ну, чего стоишь? Кто заказывал на ужин драники, кот в сапогах, а? Мой руки, дорогой, и живее на кухню! - она сняла с меня куртку и подалась вперёд, видимо, чтобы поцеловать.

Я не могу целовать собственную мать! Что вообще тут творится? Это чей-то тупой розыгрыш? Но откуда бы они взяли такую, до ужаса похожую на мою маму, актрису? На автомате я умылся и сел за стол. Драники получились выше всяких похвал, я их съел, наверное, целую гору, а мама всё это время сидела напротив и влюблёнными глазами наблюдала за мной.

- Чего? - спросил я, когда уже пил чай.

- Ничего, просто мне нравится, что ты любишь мою стряпню.

- О, ма... Кать, это не стряпня, это пища богов! - я чуть было не назвал её мамой, чёрт бы меня побрал!

- А вот и наш шалун опять не спит! - радостно объявила она, глядя мне за спину.

- Папка! - высокий и очень худой мальчишка выскочил из коридора и запрыгнул мне на колени, с быстротой молнии целуя меня в щёку.

Сказать, что я был в шоке, это не сказать ничего. Приглядевшись в скуластое лицо мальчишки, я осознал, что на меня смотрит лицо моё собственное, только семи лет.

- Серёжа?

- У? - пропыхтел мальчик, доедая горбушку от хлеба намазанную маслом и посыпанную сахаром.

- Нет, ничего.

Я сидел и пытался осмыслить происходящее. В данную секунду у меня на коленях сижу я. Но как? А кто тогда я такой, какой я есть в данный момент? Что, чёрт возьми, происходит? В мой мозг закралась шальная мысль, и я побежал в большую комнату. В шкафу за стеклом стояла фотография моих родителей, я смутно помню её из детства. Мама маленькая и худенькая в белом простом платье стоит и счастливо улыбается, а папа держит её за талию, как хрустальную куклу, он на полторы головы выше её и килограмм на десять больше. Это фотография сделана в день свадьбы. Я взял её и подошёл к зеркалу. Да, так и есть. Пару раз мама обмолвилась, что я точная копия отца в молодости, но я не думал, что похож настолько, что даже собственная мать не отличит сына от отца.

Где же тогда настоящий отец?

Я который час сижу на стуле в прихожей и думаю, что мне делать. Мама, то есть Катя, уже два раза приходила и уговаривала меня лечь спать. Но я не могу спать с матерью в кровати. Я же не извращенец какой-то, меня так воспитали. Родители - всегда священно. Я так жил и живу и не собираюсь ничего менять! Мой взгляд наткнулся на отрывной календарь, висящий у вешалки. Я его снял и посмотрел на год. Там чёрным по белому написано - тысяча девятьсот девяносто третий год.

Первым делом я решил отправиться на то место, где началась эта заварушка, и выдернуть тот злополучный цветок. Что я и сделал наутро. Вопреки всем моим ожиданиям, ничего вокруг не изменилось. Хотя, где-то глубоко внутри я ожидал такого исхода.

- Миш, ну ты где ходишь? Тебя на работе давно ждут, говорят, что без тебя никак! - прямо с порога начала мама, или правильней сказать - Катя.

Папа мой работал хирургом, так что, думаю, всем будет понятно, почему я тут же позвонил на работу и сказал, что беру срочный отпуск на две недели. Следовало хорошенько обдумать всё то, во что я влип и никто не должен мне мешать. Я решил сказать это всё Кате.

- Слушай, мне надо на несколько дней уехать, недалеко, я очень скоро вернусь. Правда. У меня просто дела, понимаешь?

- Скоро вернёшься? - она обняла меня крепко-крепко и опять открыто напрашивалась на поцелуй.

- Очень скоро, обещаю! - я немного отстранился, она это почувствовала и, прищурившись, задала вопрос:

- Ты не к женщине, случайно, собрался?

- Нет, ты что! Конечно, нет, я же сказал - по работе!

- Тогда ладно. - Катя ещё некоторое время подозрительно на меня косилась, но ей это надоело.

Я собрал вещи в сумку и вышел из квартиры. Куда идти, ума не приложу. Я даже не знаю, где в этом году в нашем городе была гостиница. Вскоре на улице я увидел объявление о сдаче квартиры. Туда я и направился.

Шли дни, я ничего не мог придумать. Кого искать? Где? Почему я вдруг стал собственным отцом, и кто это сделал со мной? Давайте, осуждайте меня, но я нашёл единственный выход - забыться. Иными словами, я начал пить. Слишком много вопросов и ни одного ответа, кого угодно может свести с ума такой расклад вещей.

В пьяном угаре я и не заметил, как прошёл целый год. От Кати, то есть мамы и меня маленького не было никаких известий, да они и не могли знать, где я обитаюсь. Водки становилось всё больше, здравых мыслей в голове всё меньше. Последующие пять лет нет никакого смысла описывать, они все слились в одну смутную, грязную и совершенно неприятную массу. Я искал, где заработать денег, потом, где купить бухла, а потом пил. И так по кругу, год за годом.

Да, я смирился с обстоятельствами. Сам себя возненавидел за это, но покорился. А потом я встретил замечательную женщину, ради которой мне захотелось измениться. Я стал прежним, с трудом, мне это стоило больших усилий, но ради неё я был готов на всё. Мы жили вместе, хотели ребёнка, но потом она почему-то, по непонятным мне причинам, ушла от меня к сантехнику. К чёртовому сантехнику! Со мной, учителем биологии в съёмной квартире ей стало скучно! Ладно, проехали, и не такое бывало.

Далее шла огромная череда женщин, прямо как председателей правительства после смерти Брежнева.

Прошло много лет, я состарился, поменял семь мест работы, заболел и вылечил ОРЗ, потом ОРВИ. Заработал грибок стопы, перебивался с одной работы на другую. Много всего утекло, я даже влился в этот мир, в эту эпоху, в эти правила. Без документов сильно не погуляешь, но я и это смог пережить.

Был даже случай, когда я на улице увидел свою мать. Она шла, поддерживаемая за руку мной! Вы понимаете? МНОЙ! Я хорошо помню тот день, мне было 26 лет, мама предложила прогуляться в парке, вечером я должен был познакомить её со своей девушкой, но маме стало плохо с сердцем. К сожалению, девушка ничего не поняла и мы больше не виделись. До того злополучного момента остаётся всего лишь полтора года.

Декабрь. Холодное солнце щекочет мне ресницы, а сквозняк от окна сильно напрягает. У меня настолько сильный жар, что нет возможности встать и вызвать скорую помощь. Остаётся только надеяться на то, что смерть придёт ко мне в виде красивой и относительно доброй девушки.

На некоторое время я погрузился в забытье, кошмары не отступали, а сон не отпускал из своих пут. Что-то меня подкинуло в воздух, стало холодно, а потом острое кольнуло в руку. Я почувствовал, что куда-то еду. Сквозь полураскрытые глаза я увидел шебутного паренька в белом халате.

- Не шевелитесь, у вас сильный жар. Мы везём вас в больницу.

Мерно стучат капли, сознание возвращается в мою замученную старую голову слишком медленно, чтобы осознать, где я. За окном шумит сильный ветер. Я лежу в кровати, к руке тянется капельница и ещё куча всяких проводков опутывает тело. Лежу я так довольно долго, но наконец-то заходит врач.

- Вы уже очнулись? Как хорошо! - он говорит и одновременно проверяет все аппараты, подключённые ко мне. - Вас нашла в квартире женщина, у которой вы снимали квартиру. Вы были в очень плохом состоянии, пневмония - дело серьёзное. Три дня не было признаков сознания, нам пришлось позвонить вашим родственникам.

- ЧТО? - я почти вскочил с кровати.

- Тихо! Лежите смирно! Да, позвонили, квартирная хозяйка дала нам их телефон. Они скоро будут. Но знайте, дела ваши плохи, так что не растрачивайте силы попусту.

И он вышел. Откуда та женщина знает телефон Кати и... моего сына? Я называл ей свою фамилию, но был уверен, что она ничего ей не скажет. Чёрт, чёрт, чёрт! Какая знакомая палата... Пневмония... Я знаю, чего не надо говорить мне двадцатисемилетнему.

Открылась дверь, сердце забилось часто-часто. Вот и они. Катя, чуточку постаревшая, такая, какой я знал её всю свою нормальную жизнь. А с ней и я, пытаюсь сделать нейтральное выражение лица. Как я соскучился по ним, по себе, по своей старой, нормально жизни. По маме.

"Мамочка, прости меня за то, что я тогда ушёл. Ты ведь любила папу, а я так с тобой поступил. И ведь знал, что ты будешь чувствовать. Долбаный эгоист! Прости меня за всё, пожалуйста, знаю, что слишком поздно, знаю..."

Я говорил и говорил, во рту пересохло и слова почти не вылетали изо рта. Я даже знаю, как выгляжу со стороны. Неожиданно я всё понял. Нельзя говорить этому парню, что его ждёт. Совсем нельзя. Тогда у меня не будет тех месяцев, которые я провёл относительно хорошо. А злой рок, или как там его, всё равно настигнет меня, что бы я не делал. Но предупредить, что осталось слишком мало хороших моментов, я просто обязан, пусть я и умру.

- Я хочу поговорить с сыном, прости. - После глотка воды сказал я Кате.

- Что ты хотел? - грубо спросил тот я.

Я знаю, я всё знаю, но не могу тебе сказать. Я слишком слаб для этого.

- Тебе ведь уже 27 лет...

Осталось всего полгода, почувствуй это, сделай всё, как надо, прошу тебя, пойми...

- И что?

Я знаю, что ты чувствуешь.

Сердце бьётся всё тяжелее, дышать становится трудно.

- Как мало осталось времени.

На большее моих сил не хватило. Сердце стукнуло последний раз и замолчало навсегда.

Я знаю, что его ждёт, я верю, что он сделает всё не хуже - лучше меня. Я верю в это.

Я заслужил покой после смерти, потому что не имел покоя на земле.