На третьем курсе я, наконец-то, ушёл из общежития и снял комнату у одной старушки (отец договорился через знакомых за недорого). Я был идеальный квартирант: безвылазно сидел у себя в комнате за компьютером, музыку слушал через наушники, не ругался с соседями и чистил после себя унитаз ёршиком. Даже курить я выходил на улицу, так что этот грех мне прощался. Два месяца я прожил у бабки безо всяких происшествий. А потом случилось это…

Была зима, ударили морозы, и, как-то засидевшись допоздна в Интернете, я пошёл покурить перед сном. На улицу выходить не хотелось. И я решил по-быстрому покурить в подъезде. Стоя внизу, возле двери, я достал сигаретку и начал чиркать зажигалкой.

Коротко опишу обстановку: обычный подъезд пятиэтажной хрущёвки, грязный, воняющий мочой и подвальной сыростью, с разбитыми дверьми и обожжеными почтовыми ящиками. Ночью там стоит непроглядная темнота: лампочки вывернуты, а фонари у нас на улице гасят после полуночи. На лестничной площадке первого этажа, где висят почтовые ящики, дверей нет, потому что первый этаж занимает продуктовый магазин.

Было около двух часов ночи. Я почти на ощупь спустился с третьего этажа по лестнице вниз. Была кромешная темнота. К лестнице, ведущей на площадку первого этажа, я стоял вполоборота, прислонившись к стене. В подъезде был только я один.

Чирканье зажигалки разорвало тишину, и сноп искр на мгновение высветил исписанные стены лестничного пролёта, ступени и площадку первого этажа. Пламя не загорелось. Похоже, заканчивался газ. Я на всякий случай потряс зажигалку, выждал пару секунд. Чиркнул снова — и меня как будто током ударило, а спину обдало ледяным холодом. Краем глаза я вдруг заметил, что на лестничной площадке кто-то есть. Следующие несколько секунд были самыми страшными мгновениями моей жизни: невыносимо пугающей была темнота — но ещё страшнее было увидеть то, что она скрывает. Ноги моментально стали ватными, и я не то что бежать, даже двинуться не мог.

Я судорожно крутанул колёсико зажигалки. Новая короткая вспышка… На лестничной площадке, спиной ко мне, стоял человек. Это была девушка. Я успел разглядеть беспорядочные пряди тёмных волос, струящиеся по спине, тоненький силуэт, и очертания её нагого тела. Густой волной накатил страх. Что-то внутри меня орало от ужаса, оттого, что здесь, сейчас, в этой темноте не должно было быть никакой девушки. Бешено колотилось сердце и тряслись руки. Я судорожно чиркал зажигалкой, и в коротких вспышках света, как в свете стробоскопа, было видно, что она поворачивается ко мне.

Я замешкался на несколько секунд. Возможно, я даже на пару мгновений потерял сознание от ужаса. Но палец, как будто живший своей жизнью, вновь чиркнул зажигалкой. Внезапно, громко пшикнув, она сработала. Заплясал огонёк и обжёг мне палец. Но боль не прогнала наваждение: касаясь рукой перил, как будто намереваясь сойти ко мне, передо мной стояла девушка. За несколько секунд я успел хорошо рассмотреть её. Красивое когда-то лицо было изуродовано: заплывшие чернотой глаза, разбитые в лепёшку губы. Стройное тело покрыто синяками и порезами. Какая-то нелепая, болезненная поза. Неестественно вывернутая рука. Она была похожа на изломанную, истерзанную куклу. И мне вдруг совершенно ясно стало, что она мёртвая.

Две-три секунды плясал живой огонёк. И вдруг погас. Тьма ударила по глазам, как плётка. Из моей груди вдруг вырвался тонкий заячий вскрик, и я, стряхнув оцепенение, рванулся из каменного склепа наружу — на улицу, в метель. Там, в холодной режущей круговерти снега и холода, я вновь ощутил реальность и себя. Там меня встретили два припозднившихся алкаша из соседнего подъезда. Полуживого, трясущегося, они увели меня к себе. Человеческая речь успокоила меня. А обжигающая водка и чифирь развязали язык.

Мой рассказ заставил собеседников помрачнеть. Оказывается, два года назад магазин на первом этаже нашего дома выкупил какой-то кавказец. Однажды под наркотиками он вместе с парой своих соплеменников затащил в подсобку молоденькую продавщицу. Подонки всю ночь надругались над ней. А когда изнасилованная, растерзанная девушка потеряла «товарный вид», её просто забили до смерти, а тело вывезли за город и скинули в канализационный коллектор недалеко от химзавода. Впрочем, уйти от правосудия им не удалось, и преступление вскоре было раскрыто.

Вот и вся история. Я съехал с квартиры на следующий день и вернулся в общежитие. Как бы банально это ни звучало, я теперь никогда не зайду в тёмный подъезд один. Я с содроганием смотрю на темноволосых девушек с длинными волосами, распущенными по спине. Но самое страшное, чего я боюсь до дрожи в коленях, до потери сознания — это… чирканье зажигалки. Мерзкое, невыносимое шуршание колёсика по кремню — и перед глазами встают страшные «слайды», навсегда отпечатавшиеся в моей памяти… Она смотрит на меня. Её губы шевелятся. Что шепчет она? Может быть, моё имя…