Мир совсем не полон розовых единорогов, но зато в жизни слишком часто происходят ужасающие события... ужасающие и непостижимые, никак не вписывающиеся в научную картину мира.

Эта история в 1924 году успела попасть в газету «Вечерний Ростов» . Как утверждал опубликовавший её внештатный корреспондент Роман Незнаю, все материалы по этому делу были сразу же засекречены ОГПУ.

Весной 1924 года в одном из доходных домов Ростова-на-Дону, на ул. Полицейской (ныне Тургеневская), в густонаселённой коммунальной квартире, поселился угрюмый одинокий мужчина лет шестидесяти с неблагозвучной фамилией  Гнилов.  Для пожилого человека он хорошо выглядел: овальное, довольно приятное лицо, умные грустные глаза с затуманенным взглядом средневековых Мадонн, напоминавшие кисло-сладкий привкус, сгоревший на солнце нос, с которого хлопьями слезала кожа и многообещающий влажный рот. Выражение его лица было нейтральным: любой игрок в покер позавидовал бы.  Как инвалид первой мировой войны, ( ему взрывной волной оторвало мошонку), он получал мизерную пенсию, нигде не работал, весь день где-то пропадал, и приходил домой только ночевать. С соседями общался мало, за что Гнилова за глаза прозвали шептуном.
Однажды кто-то из соседей, встретив Гнилова в коридоре, обратил внимание на его необычно возбуждённое состояние. В ответ на расспросы, инвалид неохотно буркнул: « Однополчанина встретил». А поздней ночью в квартире начались загадочные события.

Как рассказывали очевидцы — семьи, живущие в соседней с Гниловым комнате, — ближе к ночи кто-то обратил внимание на странное мерцание, исходящее от зеркала в комнате. Одновременно все члены семейства почувствовали тревогу. Едва часы пробили полночь, как в левом крае зеркала появилась человеческая фигура. Сначала расплывчатая, едва различимая, она стала проступать всё чётче и чётче, с сонной медлительностью проплывая к противоположному краю зеркала. Приблизившись к середине зеркала, фигура обрела чёткие контуры и даже увеличилась в размере. Теперь в ней можно было легко распознать человека — это был инвалид Гнилов.  

Руки его безжизненно свисали по бокам, а в правой поблёскивал длинный кухонный нож. Голова склонилась на грудь, но по белкам глаз было видно, что его пугающе-мертвенный взгляд обращён куда-то вверх. Миновав середину зеркала, изображение Гнилова снова уменьшилось в размерах и расплылось. Достигнув края зеркала, фигура начала исчезать за рамой. Когда же в неясной глубине зеркала пропали последние черты Гнилова, раздался глухой треск — зеркало раскололось ровно посередине. Эту картину наблюдали во всех комнатах, жильцы которых ещё не спали. В коммуналке поднялся переполох. Ошеломленные соседи, придя в себя, бросились к комнате инвалида. Дверь была заперта.

Высадив её плечами, ворвавшиеся в комнату соседи увидели сидевшего в кресле Гнилова. Он был неподвижен, голова наклонена вперёд, руки вяло свисали с подлокотников. . Мрачную комнату освещал тусклый красноватый свет керосиновой лампы, игравший бликами на зелёной вязкой слюне свисавшей изо рта инвалида,  придавая определённую театральность и его облику, и всему антуражу его запущенному жилью. «Умер» — была первая мысль вошедших. Неожиданно рот инвалида стал раскрываться, будто распираемый чем-то изнутри, и из него выпрыгнул паук величиной с кулак, на коротеньких толстых как палец ножках, заросших чёрными волосами. Он быстро спустился по слюне и скрылся в темноте.

Однако не это поразило соседей, а бросившаяся в глаза в следующий момент деталь — в зеркале, висевшем напротив, отражалось... пустое кресло. Гнилова в нём не было. Возникло замешательство. Однако, длившееся несколько минут оцепенение было прервано новым обстоятельством — в зеркале вдруг появилась фигура Гнилова с ножом в руке. В тот же миг «труп», сидевший в кресле ожил и зашевелился. Не выдержав этого кошмара, кто-то схватил стул и запустил им в зеркало. Раздался звон разбитого стекла, слившийся со стуком падающего тела. Начавший вставать из кресла Гнилов упал на пол. Теперь он был мёртв по-настоящему.

На следующий день выяснилось, что в эту ночь раскололись все зеркала , какие были в доме. А в одной из квартир был найден труп некоего Навозова, мелкого маклера, подрабатывающего на центральном колхозном рынке, в прошлом фронтовика. Он был выпотрошен: кишки болтались серо-пурпурными петлями, а грудь и живот были разрезаны так жестоко, что изуродованная плоть кусками свисала по бокам торса. . Дверь в его комнату была заперта изнутри, а зеркало, находившееся в комнате, разбито вдребезги. Как установило следствие, Гнилов и Навозов вместе служили на фронте. В 1916 году оба находились в разведке за проволочными заграждениями, когда луч немецкого прожектора вдруг осветил их. Раскатисто загремели пулемёты. Гнилов, пробитый пулей, повис на колючей проволоки, а Навозов, бросив товарища, благоразумно спасся бегством. Раненый в живот, Гнилов провисел на проволоки между нашими и германскими позициями весь день. Время от времени со стороны немецких окопов по нему, развлекаясь палили из винтовок. Только вечером два наших добровольца вытащили Гнилова. Но это был уже совершенно другой человек...