За прошедший год мне многое пришлось перенести. И последняя капля меня просто добила. Жить стало совсем невмоготу. И решила я утопиться. Плавать я так и не научилась из-за боязни воды. Поэтому утонуть для меня представлялось самым надёжным способом покинуть этот мир. Оно того стоило, честно, как на духу говорю.

Озеро в деревне, где вся моя родня похоронена, звалось Неубиенным якобы из-за того, что утонуть в нём никто не мог.

Купаться – мог, а утонуть – не мог. Прабабушка рассказывала, что когда ещё её прабабка маленькой была, в этом озере подряд три девушки утопились: одна из-за любви несчастной, другую за нелюбимого просватали, а третья – вроде так, за компанию. А потом – всё, как отрезало – никто больше не тонул. Иная страдалица с наковальней на шее сиганёт – всё одно на берегу очнется живёхонька…

Ага, как же. Не верила я этим сказкам. Ещё как можно утопиться: глубина-то ого-го какая. «Омуты тут по сто локтей!» - так, помнится, мне бабушка говорила. Царство ей небесное. Обрыв вглубь начинался сразу у берега. По мне – самое то.

Взошла я на мостки, иду медленно. Смотрю в воду, а ноги дрожат. Дно песчаное, рыбки плавают, словно ждут, когда я их собой кормить начну. «Сейчас, - думаю, - сейчас…» Разбежалась и прыгнула, зажмурившись. Прямехонько туда, где ни песочка, ни рыбок уже не видать было. Только чернота.

Помню пузырики над своей головой, бегущие вверх сквозь толщу воды. Помню, как меня опутали водоросли. А потом помню сильные мускулистые руки, которые схватили меня и потащили вверх…

Кажется, ещё ругательства помню. Женским голосом. Или даже несколькими женскими голосами.

Не успела я опомниться, как нашел меня на песке дядя Ваня, местный любитель рыбалки, который тоже ругаться начал, ибо он решил, что я по пьяни тут на берегу валяюсь и улов ему распугала своим шалопайским купанием. Ну кто же думал, что он неподалеку в камышах с удочкой засел.

В ушах моих шум прошел только к обеду. А к вечеру я опять топиться пошла. Прямо как сомнамбула какая. «Топиться!» - слышу в голове своей, и всё.

Прыгаю с мостков ещё раз – и опять та же история. Опять водоросли, опять жилистые руки, и опять я лежу на берегу, не могу отдышаться. Отчётливо слышу ругань женскую – из озера. Потом бульк – и тишина. Но тут уж меня зло взяло. Неужели судьба так жестока со мной, что беды на мою голову насылает, а уйти от них по собственному желанию в мир иной не позволяет?!

Ползу на четвереньках по мосткам, а по дороге думаю, что с третьего раза уж точно утоплюсь. И тут… вижу – лицо на меня смотрит из озера. Женское. Злобное такое. Неулыбчивое. И рядом ещё две физиономии на меня хмурятся из-под воды. Всплыли они все три и как начали орать:

- Ишь ты, топиться вздумала! Это наше озеро! Нам самим тут рыбы едва хватает! Трём еле-еле можно прокормиться, ну, ещё дядя Ваня из камышей мальками балуется, а если четвертый лишний тут утопится и с нами жить будет – то рыбы на всех не напасешься! Пошла вон отсюда, халявщица, другое озеро себе ищи! Только и знаем, что гоняем вас, недоутопленниц! В русалки все заделаться хотят, а про рыбные ресурсы и экологию никто не задумывается!

И как начали бить хвостами по воде, чтобы брызгами прогнать меня с мостков обратно на сушу! Я, если честно, была не против на берег выскочить, подальше от этих мымр водяных.

- Да и к чёрту вас, чучелы хвостатые! – заорала я в ответ. – Сами своей рыбой давитесь!

Слова, которыми мне русалки ответили, я здесь приводить не буду. Но так обидно мне стало, что теперь я к этому озеру на пушечный выстрел не подойду. Да и к любому другому – тоже. Тем более названия у них по округе какие-то странные: Нетопись-ка, Плохуйка… Мало ли кто там еще сидит? Как представлю себе – жить веки вечные в мокроте и холоде с такими вот соседями… На сырой рыбе… Что-то мне и топиться уже расхотелось.

А другие способы покинуть этот мир мне не кажутся такими уж надежными…