Старая Бакута сидела на полу хижины и смаковала беззубым ртом мясо, принесённое самим вождём. Мясо было довольно твёрдым и пахло гарью, но Бакуте оно казалось необыкновенно вкусным и сочным. Ещё бы – она не ела уже два дня, а тут сам вождь пришёл в её забытую хижину, сам снял тонкий шнурок, который стягивал ей рот и дал большой кусок мяса и сладкие ягоды на большом зелёном листе. Значит, она снова понадобилась своему племени, племени маленьких людей, охотников, племени, которое затерялось в самом сердце непроходимых джунглей.

Когда-то она с гордостью носила имя Уруа, что означало Спасающая жизни. Тогда все люди её племени приходили к ней за помощью. Она излечивала раны охотников, умело используя примочки из целебных трав, спасала членов своего племени от смерти при укусах змей и ядовитых насекомых, а уж о мелких болячках, с которыми к ней обращались, и говорить нечего. Заболел живот у кого-нибудь или младенец начинал заходиться от крика без видимых на то причин, она всегда находила верное средство, чтобы снять боль. Её хижина всегда кишела народом, но всё это в прошлом.

Как-то раз, когда всё племя собралось у костра. Молодой охотник Улох, показывая, как он преследовал ягуара на охоте, неловко оступился и упал, больно придавив её к земле. У многих это вызвало весёлый смех, но она, рассерженная и возмущённая, с яростью накинулась на него, крича, чтобы он хорошо держал свой живот руками и смотрел впредь под ноги. Об этом случае все быстро забыли и начали вспоминать только тогда, когда живот Улоха стал быстро расти. Люди племени никогда не были тучными, а тут… Большой живот на худом теле Улоха смотрелся безобразно. Ему и вправду приходилось поддерживать его руками при ходьбе, а как же охотиться? Этот непонятно откуда взявшийся груз мешал ему и тяготил. Вот тогда-то все и вспомнили слова, так неосторожно сказанные старой женщиной, стали коситься в её сторону и о чём-то шептаться за её спиной.

А потом были недели неудачной охоты. Мелкой добычи, которую приносили охотники, не хватало на всех. После одной из таких неудачных охот, женщине досталась небольшая кость, на которой почти не было мяса. В сердцах, она сказала одному из охотников, чтобы его глаза смотрели в разные стороны, выслеживая добычу, чтобы старым женщинам, таким как она, не пришлось больше голодать. Через некоторое время, глаза охотника стали действительно смотреть в разные стороны. Он больше не мог метко стрелять и даже выполнять менее сложную работу.

Спасающая жизни превратилась в изгоя. Её избегали, к ней больше не приходили за помощью, её прогоняли от костра, у которого всё племя собиралось вечерами, а мяса после охоты ей доставалось всё меньше. Она была сама в недоумении, как же у неё это получалось? Понимая, что сама виновата, она ничего не просила, ходила по окрестностям, собирая съедобные корни, ягоды. А многочисленные личинки и червяки, живущие под корой деревьев, были для неё настоящим лакомством.

Но настоящий гнев она навлекла на себя тогда, когда сын вождя стащил у неё ягоды, которые она заботливо разложила на зелёном листе, чтобы насладиться их вкусом чуть позже. Когда она заметила спину убегающего сорванца, было уже поздно – на листе осталось только три ягодки. Она погрозила сморщенным кулачком вслед маленькому воришке, приговаривая, чтобы его руки стали тоньше веточек сухого дерева, растущего у её хижины. Прошло совсем немного времени, а по деревне уже поползли слухи, что сын вождя заболел. Его руки потеряли силу, теперь его матери приходилось самой кормить его. К тому же они начали сохнуть и стали походить на сухие тонкие веточки старого дерева. Вот тогда вождь и три молодых охотника пришли в её хижину. Вождь собственноручно проделал дырочки по обеим сторонам её рта, несмотря на громкие вопли, и вдел крепкий шнурок из кожи крокодила. Сильные охотники держали женщину за руки в то время, как вождь проделывал над неё этот болезненный ритуал. Потом он показал на губы и сделал предостерегающий жест, что означало, что если она снимет шнурок, её ожидает страшное наказание – её бросят на съедение крокодилам.

Теперь все называли её Бакута, что означало Мёртвая женщина. Внешний вид оправдывал имя. Она была очень стара, голая голова, без признаков волос, худенькое сморщенное тело, тонкие руки и ноги. Сколько она могла протянуть так без пищи? Ослушаться приказа вождя она не могла, слишком велик был страх быть съеденной заживо крокодилами, которыми кишели берега здешней реки. Она могла пить только воду через просунутую тростинку. Кормили её редко, кто-нибудь из деревни приходил, расшнуровывал ей рот и давал скудную пищу, а пока она жадно ела, приходящий стоял за порогом хижины и держал перед собой чёрный отшлифованный камень. Считалось, что он отгоняет злых духов и не даёт проклятию пасть на головы пришедшим. Но Бакута и думать боялась об этом, она спешила насытиться, кто знает, когда ещё ей придётся поесть. Жители деревни и близко не подпускали её к своим жилищам, охотники трясли копьями при её появлении, дети кидали в неё камни и палки, а женщины грозили кулаками. В своём племени она стала чужой, Мёртвой женщиной.

Племя, живущее в этой части джунглей было далеко не единственным, такие же племена охотников населяли берега мутной реки, протекающей через джунгли. У каждого племени был свой быт, своя тщательно охраняемая территория, но все они были довольно миролюбивыми, не вступающими в ссоры между собой. Скоро в жизни племени Бакуты произошло одно событие: в деревне появились чужие люди. Таких даже старики никогда не видели. Кожа этих людей отличалась необыкновенной белизной, головы покрывали светлые прямые волосы, а рост! Даже самые высокие охотники племени не доставали им до плеч. Среди белых людей были три мужчины и одна женщина. С самого появления в деревне они неустанно щёлкали какими-то штучками, которые приставляли к одному глазу, делали какие-то замысловатые движения рукой, водя острой палочкой по ослепительно белому листу. При этом на листах появлялись непонятные знаки и рисунки, многие из которых были похожи на людей племени. И хотя эти люди не причиняли никакого вреда жителям, а наоборот, щедро одаривали их блестящими украшениями, в которых теперь щеголяли все женщины деревни и другими разными непонятными предметами, предназначения которых никто не понимал, вождь забеспокоился.  Во-первых, как может человек появится на белом листке? Наверно, белые люди забирают часть его души и заключают в эти хрустящие листочки, а будет ли рука охотника, у которого забрали частичку души такой же сильной, а удар верным?

Во-вторых, не постигнут ли жителей деревни раздоры из-за блестящих штучек, которые и так стали причиной ссор, особенно среди женщин?

В третьих, чужаки принесли с собой горькую воду, которая затуманивала рассудок и развязывала языки. Бешеные пляски у костров и мелкие потасовки даже среди самых опытных охотников были тому подтверждением. Признаться, вождь сам был не прочь отведать горькой воды, и как-то после очередного возлияния, он знаками объяснил Белому человеку, что в его племени есть старая женщина, способная наслать проклятие на любого, кто ей не понравится. Он даже пообещал сам отвести их к её хижине.

На следующее утро Белый человек напомнил ему о его обещании. Прикинув в уме, сколько Бакуте не носили пищи, вождь велел женщинам приготовить самое нежное мясо и собрать сладких ягод. Только после этого он повёл к её хижине Белых людей. Женщина лежала на полу, когда появился вождь. Она совсем ослабла от голода, поэтому при виде мяса в руках вождя в её глазах запрыгали хищные огоньки. Она даже не сразу заметила, что на пороге возникли ещё несколько фигур. Каково же было её удивление, когда она увидела людей, совершенно непохожих на её народ. Вождь осторожно стал снимать путы с её губ, в то время, как странные люди беспрестанно щёлкали блестящими штучками. О-о-о! Какой необыкновенный вкус был у этого мяса! Оно вдыхало в старое тело желание жить! После того как с мясом было покончено, вождь протянул руку и знаком попросил своих спутников приблизиться. При виде светловолосых гигантов в глазах Бакуты появился ужас, который сменился любопытством. Она осторожно потрогала край одежды одного из них и потянулась к странному предмету, болтавшемуся у того на шее. Светловолосый присел на корточки около старухи и поднёс эту штуку к глазам. Раздался щелчок и сразу же громкий вопль старухи. Она закрывала лицо тонкими руками и лепетала на своём языке непонятные слова. Вождь, жестикулируя руками, объяснял ей что-то.

Внезапно смолкнув, Бакута стала рассматривать другую фигуру, по-видимому, принадлежавшую женщине. Длинные волосы, белая кожа заворожили её, но особенно пристально она рассматривала губы, цвет которых напоминал цветок, который в изобилии рос на стволах деревьев за её хижиной. Когда незнакомка присела около неё, Бакута сделала попытку потрогать эти губы, но женщина с брезгливым видом отодвинулась от неё и рассыпала ягоды, которые принёс вождь. Вне себя от негодования Бакута подняла вверх маленькие кулачки, и на пришедших снова посыпался град незнакомых слов.

Лицо вождя стало вытягиваться, он замахал руками, приказывая всем уйти. А сам, ударив женщину по лицу, решительно взялся за шнурок, намереваясь стянуть опять губы женщины. Белые люди были подавлены. Они мало что поняли из происходящего, но слова этой женщины показались им довольно зловещими.

В этот вечер не было смеха и шуток у Большого костра. Женщины не выходили из своих хижин, а мужчины с испугом отводили глаза от белых людей. В воздухе, казалось, повисло предчувствие беды. Напрасно белые люди подступали к вождю с вопросами о причине столь резкой перемены, напрасно показывали пальцем в сторону хижины Бакуты, прося объяснения её зловещих слов. Вождь молчал, угрюмо глядя себе под ноги. Так прошло ещё два дня. С началом третьего, чужаки стали собираться в обратный путь. Красивая белая женщина подошла к вождю и, улыбнувшись, положила свою ладонь ему на плечо.

- Анеро! - это слово означало прощание на языке племени. Короткая жизнь в племени не прошла даром – она смогла выучить некоторые слова и понять их смысл, что говорило о наблюдательности и искренности чужой белой женщины.

В ответ вождь грустно посмотрел на неё и поднял руку. На его ладони лежал красивый ярко розовый цветок. Он поражал своей чистотой и свежестью, от него шёл тонкий приятный аромат. Женщина протянула руку за прекрасным бутоном, но внезапно вождь коснулся её губ и тут же грубо смял цветок в своих ладонях. Теперь на его ладони лежал бесформенный маленький комочек слизи, который ничем не напоминал прекрасный цветок. Женщина удивлённо смотрела на тот комочек, не понимая, что всё это значит. Вождь ещё раз коснулся её нежных губ и показал на безжизненный комочек, качая головой и вздыхая. Белая женщина ничего не поняла, но приветливо улыбнулась вождю и пошла прочь. Ей и её спутникам предстоял трудный путь, и ей нужно было ещё упаковать вещи.

Вот уже несколько дней небольшой отряд белых людей пробирался через джунгли. Вчера ушёл их проводник из племени маленьких людей, показав знаками, что далее находятся владения другого племени. Без проводника, ориентируясь только по старому клочку бумаги, именуемого картой, которую вообще неизвестно где взял Боб – руководитель этой экспедиции, люди продирались через густые заросли, обходили болота, кишевшие всякими гадами, отмахивались от гнуса, который больше всего доставлял страдания и неудобства. Эти летучие твари лезли под одежду, залетали в рот при малейшей попытке разговора и безжалостно кусали. Место укуса чесалось, опухало, люди безжалостно хлестали себя, пытаясь избавиться от этих назойливых тварей. Спасал их костёр, который они разводили на привале. Дым отгонял гнус, давая людям возможность отдохнуть. Труднее всего приходилось Эллен – той самой белой красавице, невольно попавшей под гнев Бакуты. Жара, зловонные испарения от земли, нечеловеческие усилия, вызванные трудной дорогой, вконец измотали её. От тяжести поклажи постоянно ныли спина и плечи. Только предвкушение сенсации, которое произведут фотографии, рисунки и предметы затерянного в джунглях племени, придавало силы в нелёгком пути. Губы у Эллен потрескались, а в уголках появились болезненные трещины. Каждый приём скудной пищи вызывал у неё сильную боль и страдание. Она чувствовала, что что-то не так. Глядя в маленькое зеркальце, она заметила, что когда-то красивые пухлые губки приобрели синеватый оттенок и вроде стали даже меньше.

К концу десятого дна пути это стало очевидным – рот Эллен действительно уменьшился, губы стали тоньше, потеряв красивые очертания. Язвочки в уголках губ постоянно кровоточили и издавали неприятный запах. Даже походная ложка уже не помещалась по причине того, что стала больше её рта. Пищу Эллен просовывала осторожно, одним пальцем, стараясь не причинить сильную боль.

Спутники видели её настроение , но даже они были в недоумении – как такое может быть? Может ли ротовое отверстие уменьшаться с такой поразительной быстротой? В чём причина? В ядовитом воздухе джунглей или непонятных словах старой туземки? Сотни раз Эллен прокручивала в голове эпизод, произошедший в хижине Бакуты и последний жест вождя, безжалостно смявшего цветок. Всё больше и больше Эллен убеждалась в том, что причина её беды кроется именно в злобных словах Бакуты.

Туземцы верили в проклятие старой женщины. Не зря рот несчастной был безжалостно затянут шнурком – всё это для того, чтобы оградить других людей племени от проклятий безумной старухи. А что же теперь делать ей, ведь ещё несколько дней и она не сможет есть и пить, а во что тогда превратится её лицо? Об этом страшно даже думать. При прощании вождь хотел показать, что её ждёт – губы, похожие на свежий цветок превратятся в мерзкий мокрый комочек, что и происходит с ней сейчас. О-о-о!

Если бы она знала, что всё так будет, то никогда не преступила порог злосчастной хижины. До излучины реки, где их должна ждать большая лодка, которая вернёт их назад – в цивилизацию оставалось ещё несколько дней пути. «Будь прокляты эти джунгли! Будь проклята эта деревня со всеми туземцами!» - думала Эллен, прислушиваясь к жизни джунглей по ночам. « Только бы добраться до дома, там хорошие клиники, хорошие врачи, они помогут, обязательно помогут, они не могут не помочь!» 

Старая Бакута лежала у порога своей хижины. Она совсем ослабла от голода. Сегодня она нарушила запрет вождя, сняв проклятый шнурок. Беззубыми дёснами Бакута жевала травинки, сорванные тут же слабыми пальцами. «Я не хочу умирать так! Почему я должна умирать? Пусть они все умрут! Пусть их съедят крокодилы!» - шептала старуха. В её сердце не осталось ничего, кроме злобы на всех своих соплеменников. Вспоминая имена каждого, она всё громче и громче шептала самые изощрённые проклятия, на которые был способен её измученный голодом старческий рассудок.