...День был ярким и солнечным, как и положено выпускному. Толпа встречающих, провожающих, приехавших схлынула, Юлия увидела сына. Эдик быстро шел по направлению к ней. Высокий, красивый, плечистый парень в военной форме. Девчонки у газетного киоска засмотрелись вслед.

— Здравствуй! — Улыбнулась женщина, чувствуя, как в глазах защипало. Она, Юлия Фесинборг (давно уже без приставки «фон») никогда не считала себя сентиментальной, но увидев сына вдруг почувствовала, что сейчас заплачет. Почему – сама не знала.
— Хорошо, что у тебя получилось приехать! — Сын легко поднял ее над землей.
— Ой, поставь, поставь! — Замахала она руками. – У моего сына выпускной не каждый день!
— Хорошо, идем. Ты наверное устала. — Эдик поставил мать на землю, подхватил ее дорожную сумку, и они пошли по перрону.

Поглядывая на сына, она вдруг вспомнила. Она уже была в этой ситуации – сын встречает ее на вокзале. Но вот когда? Воспоминание прорезало сознание. Да, это же ее сон. Тот самый сон, что она видела в далеком 1948 году. Срок ее ссылки составлял десять лет. Но по чьей-то прихоти отбыла она в ссылке в далеком сибирском поселке лишь три года, после чего перебралась жить в районный центр – все же более цивилизация, чем таежный поселок.

Юлия устроилась работать в местный Дом Культуры художником, ей даже комнату дали в общежитии. Жизнь налаживалась. Но она рано обрадовалась. Хотя что говорить – сама виновата. Дмитрий Михайлович, начальник районного отделения милиции зачастил в их клуб на концерты местной самодеятельности да на спектакли. А после них частенько поджидал ее, как бы случайно у служебного входа, и мотивируя тем, что поздно уже, провожал до общежития.

Дмитрий Михайлович был лет на пятнадцать старше нее, красивый с сединой на висках мужчина. Даже морщинки вокруг глаз ему шли. Да, он ей нравился, но влюблена не была. Почему же тогда пригласила к себе? Одиночество. Она ведь совсем была одна. Родители, брат, сестра…она их не видела с 1942 года, и уже не увидит, наверное. Даже не была уверена, что они живы. Пусть приходил он поздним вечером, пусть редко оставался ночевать, но она не была одна. Юлия знала, что у Дмитрия есть жена, сын-подросток. Знала ли его жена Зинаида? Знала, скорее всего, город-то маленький, все на виду.

Никаких угрызений совести Юлия не ощущала – она ведь не собиралась уводить мужчину от жены. Роман длился все лето, а осенью Дмитрий сообщил, что его переводят в область на повышение, и придется им расстаться. Казалось, он даже слегка обиделся, что любовница не особо расстроилась. Ну да плевать. А потом Юлия поняла, что беременна. Сначала ощутила растерянность, ярость, затем страх. Что ей делать с ребенком? Она совсем одна в этом мире, не справится ей! На сплетни плевать было, дело не в них, ей не нужен этот ребенок. Совсем не нужен, ни капельки!

Решать проблему молодая женщина решила оперативно. На соседней улице жила бабка Алена, о ней говорили, что умеет избавлять от нежелательной беременности. Конечно, вполголоса говорили о подобном. Юлия пришла к бабке Алене во вторник, договорится по поводу операции. Пришла конечно по рекомендации коллеги, с улицы бабка не взялась бы. Юлия узнала, что нужно взять с собой, сколько будет стоить, и отправилась домой, бабка велела приходить завтра вечером.

В ту ночь ей приснился странный сон. Она шла по перрону под руку с молодым светловолосым парнем. Красивый парень, высокий, широкоплечий. И она, Юлия знает – это ее сын, и зовут его Эдик. Как ведь звучит хорошо – Эдуард Фесинборг. Ее папа Генрих был бы доволен. Но сын…откуда сын, она ведь сделала аборт! Юлия обернулась. Никого, она одна на платформе. Где ее сын? Где ее мальчик? !

— Эдик! – Она закричала, и проснулась. Села на постели. Включила ночник, и потянулась за пачкой папирос. Это только сон. Но почему так не по себе ей, почему она вся в слезах, ведь все же решила. Она встала, подошла к зеркалу. Ничего еще не видно, месяц всего. Она невольно представила, как бы выглядела с круглым животом, как поведет своего малыша в сад, как сама будет шить ему костюмы для утренников, чтобы он был самым красивым у нее…Как будет гордится взрослым сыном-военным. Он ведь будет военным, в этом она была уверена. И не будет она никогда одна, у нее будет ее сын. 

Она пришла на другой день к бабке Алене, протянула деньги: 

— Возьмите, ничего не нужно, я передумала.

Бабка посмотрела на нее как на ненормальную, но Юлии было решительно все равно. Да, было трудно, отрицать нельзя. Но Юлия не пожалела ни разу о своем решении. …

— Мам, ты чего? — Вывел ее из воспоминаний голос сына.
— Ты о чем? — Она тряхнула головой. — Да ты уставилась в одну точку, что с тобой? Тебе не хорошо, жара такая…
— Нет, сынок, все хорошо. — Юлия улыбнулась. — Идем, нам нужно все успеть!