Случилось как-то мне вечером возвращаться с рыбалки. Засиделся на озере за полдень, сморило, уснул. Бывает. Хоть и лето, а смеркаться уже начало, значит ближе к полуночи дела. Идти-то домой всё равно надо. Да и деревенька моя не далеко, километра четыре лесом, по тропинке. Кто в деревнях бывал, знает, это – не расстояние, чихнуть один раз.

Пошёл. Не на озере же оставаться. Палатки не взял с собой. Костерок развести можно, но уж больно домой охота. Комары заели. Да только в сумерки в поле хорошо видно, а в лесу – тропку не разглядишь, ёлки колючими лапами свет застят, заплутал. Да если б на старое озеро пошёл, так ноги сами бы домой привели, а тут впервые, это Иваныч посоветовал, мол, рыбы – во! Ходил-ходил, неуютно как-то: вправо пойдёшь – лес, влево – он же, к озеру решил вернуться, переждать до утра, так и озеро не знаешь, где теперь.

Пошёл наобум. Иду по лесу песни пою, бодрюсь. У нас только рысь, бывало, встречали, да и то не сказать, что встречали, а так, слышали, как она сзади крадётся. Но рысь на людей не нападает. Медведей, тьфу-тьфу, не видали. Волки, те и к огороду иной раз подходили. Страшно, а что делать? Вот и горланю во всю Ивановскую песни, чтоб не сунулись. Рыбу бросил, про себя её вместе с этим озером кляну на чём свет стоит, ни разу больше не пойду сюда рыбачить.

Каким-то бесом вышел на тропинку, а по ней – в поле. Тут уж душа моя зарадовалась. Да только вижу по приметам – не туда вышел. Но сам себя уговариваю, мол, в темноте, сослепу кажется, скоро уже моя деревенька будет.
Однако, нет и нет моей деревеньки. Впереди только несколько домов стоят тёмные. Вроде как и порушенные слегка. Такого добра навалом сейчас везде, народ кто умер, кто уехал. Гляжу, а в одном домишке в окне свет горит. А рядом машины легковые стоят, штук пять…

Хорошо горит, тепло, уютно, значит, люди там, ужин… Но, тоже думаю, вдруг лиходеи какие, браконьеры в сезон брошенные дома занимают, там свалом добычу хранят, делят. Им лишние глаза не нужны, пристрелят как собаку. Кто искать будет? То-то.

Схитрил: думаю, дай зайду, спрошу, мол, братцы, выручайте, дайте керосину что ли какого, машина неподалёку стала, мы с мужиками вас нашли.
А что, пусть думают, что я не один.

Ну, была не была! Набрал в грудь побольше воздуха и решительно так постучал. Дверь оказалась не заперта. Прошёл в комнаты. В избушке старик, сидит боком ко мне за столом, уплетает то ли вареники, то картошку...
- Приветствую, любезный! - радостно говорю.
Немного подождал, пока хозяин обратит внимание. Дед не шелохнулся. Кто его знает, глухой, может.
- Любезный! – говорю. Откашлялся так погромче и - шаг к старику.
Старик и ухом не ведёт, даже не пошевелился в мою сторону. Как сидел, жевал свои галушки, так и сидит дальше.

И тут в горле у меня моментально пересохло от увиденного. Сказать ничего не могу, вместо слов вырывается только какое-то писклявое "А-а-а".
Вижу картину странную. Перед стариком на столе стоит полная бадья пельменей, которые он с жадностью засовывает себе в рот. Однако, пельмени, проскальзывая по пищеводу, вскоре становятся видны в рваном боку старика, через дырку в его теле, а оттуда шлёпаются на пол. Штук пять или шесть разномастных котов лакомятся тут же в соответствии со своей кошачьей иерархией, кто-то, попроще и помоложе, подбирает снедь снизу, а кто-то, помаститее и посерьёзнее, жуют печень старика, оголившуюся из-за рваной раны.

Проморгался, глаза протёр, по щекам себя похлопал.
- Мне бы керосинчику, дед, - твёрдым голосом говорю.
В конце концов, в старости с людьми может приключиться всякое, опять же существует проказа, когда куски тела отваливаются... Ну, кто его знает.

Старик медленно так поворачивается, шляпа, которая все это время держалась на его макушке, слетает. Дед как уставится на меня, шамкая беззубым ртом. На том месте, где был должен находиться правый глаз, - сквозная дыра!
Я опрометью, что есть духа, изо всех сил рванул к входной двери и со всего размаху влетел головой в низкую притолоку.
Очнулся через некоторое время, оттого что саднит голова и как будто наждаком щёку трут. Открываю глаза, надо мной - склонённое мёртвое тело старика, словно шарит чего-то впотьмах, правее - чёрный мордатый кот слизывает кровь с моего лица и урчит, пристраивается и меня сожрать. Голова раскалывается напополам.

Задом-задом, ползком, еле утёк. Потом, на следующий день, уже по карте посмотрел, где я заплутал. Из леса бесы меня в сторону противоположную от моей деревеньки потащили. Хорошо от этой чёртовой засады до трассы близко было. Никогда б не подумал, что в нескольких метрах от оживлённой магистрали такое дело творится. Одно только думаю, чего у дедова дома столько машин-то стояло? Видать, я не первый, кто на огонёк зашел…

Е.Гликен, отрывок из романа «Морок», переделанный и дополненный