Сколотые лица гипсовых статуй безразлично пялились на лишенный растительности пятачок земли. Казалось, что-то выдавило отсюда любую жизнь — насекомых, мох, птиц и травы. Окровавленные руки слепо шарили по потрескавшейся почве, будто что-то искали. Наткнувшись на влажную, еще теплую, кашу, пальцы панически отдернулись. Раздался вскрик, человек с выколотыми глазами потерял равновесие и упал на спину, ударившись головой о каменный постамент одной из статуй. Даже будь он зрячим, все равно не смог бы определить, кого изображает изваяние — то ли пионера, то ли кого-то из вождей давно ушедшей эпохи. И это было неважно. Никогда эта земля не пустовала. Раньше здесь торчали из почвы пальцами похороненного заживо великана серые, потрескавшиеся мегалиты, а еще раньше — высились кривыми стволами тысячелетние высохшие добела сосны. Двенадцать по кругу — ориентир, предостережение или барьер — теперь это не имело значения. Все маршруты запутаны, все пути завершены, запреты нарушены, а печати — сломаны. Человек с выколотыми глазами зарычал от досады и отчаяния, засучил ногами, тщетно пытаясь выбраться из круга, но было уже поздно. Завывая на разные лады, он колотил по каменному бортику кулаками:

- Я тоже хочу! Я тоже хочу! Пусти меня! Это нечестно! Я все сделал! Я тоже хочу!

Последняя песчинка упала, последняя звезда покинула небосклон, пробил последний час, и все, что будет сделано после- уже не имеет значения. Важно было лишь то, что было сделано до…

***

- До заката мы через лес не переберемся. Придется привалиться, - Святой бухнулся на землю ровно там, где стоял и, стащив лямки огромного рюкзака, принялся прилаживать похожую на спиртовку лампу прямо посреди неровной тропинки.

- Я так-то не первый раз в походе, - заартачился клиент — парень лет двадцати с лишним, прячущий свое нежное, еще подростковое личико за клочковатой русой бородой, - И как ночью через лес ходить — я в курсе.

- А меня зачем нанял? Я бы тебе за пол-цены карту нарисовал, - усмехнулся Святой, оглаживая свою — черную с проседью, окладистую и кустистую бороду. Такая подошла бы попу или разбойнику. Клиент временами с опаской косился на провожатого, видимо, еще не решив, на кого тот похож больше.

- Затем, что сами сказали, что в одиночку к Центру не подойти, - обиженно ответил клиент, усаживаясь на притоптанный ковыль.

- Ну, прям уж «не дойти». Кто-то доходил, кто-то -нет, - проводник указал подбородком за спину клиенту — как его там, Игорь, кажется — и тот с визгом вскочил с земли и отпрянул на добрые метра полтора, воззрившись на темнеющую посреди бесцветных пучков травы груду.

- Чт-то с ним произошло? - не без труда взяв себя в руки, спросил Игорь.

- Знамо что — дырки видишь? Сиськой стал! - даже не посмотрев в сторону трупа, бросил Святой, доставая из рюкзака бумажные пакеты с сухпайками.

- Сиськой, - повторил клиент, вперившись взглядом в ноздреватую, будто губка и такое же лицо мертвеца. Многочисленные отверстия уходили куда-то глубоко под кожу, точно чьи-то норы. Игоря передернуло при мысли о том, что там все еще может кто-то жить.

- Ну да. Одежду не осмотрел на привале — и труба. Целое поколение этих гнид выкормил, - с досадой сетовал проводник, - Так что давай, раздевайся, если сам сиськой стать не хочешь. Потом меня осмотришь.

Поглядев, как шустро Игорь избавляется от бушлата, разгрузки и прочей одежды, Святой — а по паспорту — Олег, усмехнулся в бороду, стараясь не подавать виду. Даже в их с Машкой, мир ее праху, брачную ночь, он так резво портки не скидывал. К Центру всем хочется, но и целым остаться хочется… Однако, как говорится, не всегда так получается, чтобы и рыбку съесть и…

- Осмотрите? - просяще протянул клиент, прижимая худые руки к бледным бокам — от Центра дуло на много километров вокруг и, несмотря на раннее лето, температура держалась не выше десяти градусов. Кожа его мгновенно покрылась мурашками, что также не укрылось от глаз Святого. Он без злобы, исключительно в качестве забавы, намеренно медленно вставал с земли, потягивался, раззевывался — пусть знает, щегол, кто здесь ведущий, а кто — ведомый, - Побыстрее можно?

- А не холодно ль тебе, девица? Не холодно ли тебе, красная? - голосом сказочного персонажа спросил Святой, и грубо дернул Игоря за руку, чтобы осмотреть подмышку. Потом проделал ту же процедуру со второй, - Ноги пошире расставь и яйца подбери! Да не жмись ты как девочка! Все, чисто!

Клиент с явным облегчением выдохнул и принялся торопливо одеваться. Немного успокоившись, он-таки удосужился спросить:

- А кого вы искали?

- Мушки тут есть вредные, в овраге водятся. Подсаживаются, яйца кладут, а потом — вон, - Святой кивнул в сторону похожего на омерзительный коралл трупа, - Сиська!

- А мы можем найти привал где-то… в другом месте? - с омерзением в голосе спросил клиент.

- Не нежничай! Посмотри на жмура — сколько по-твоему лежит?

- Ну… Неделю точно, - неуверенно протянул Игорь, - Из-за этих дырок непонятно.

- Полторы недели. А это значит — что?

- Что? - переспросил клиент, явно не полагаясь на свои знания о Спирали.

- Что здесь уже полторы недели никто не шарится. Или тебе охота всю ночь шатунов всяких отпугивать?

- Так почему мы все-таки не пошли через лес? - клиент обреченно плюхнулся на землю и принял от Олега пакет с сухпайком. Масляная лампа неярко горела каким-то зеленоватым светом — точно болотный огонек. Едва Игорь протянул руки к пламени, чтобы согреться, как провожатый тут же схватил лампу за дно и оттащил ее на добрые полметра в сторону.

- Дурак что ли? Это ж чистый фосфор! Шамай давай быстрее, и давай леску натягивать. Стемнеет скоро, - ворчливо проговорил Олег, возвращая лампу в центр вытоптанного ими пятачка, - Через лес не идем, потому что там ночью такое, что никакая леска не спасает. Лишнее движение — и труба. Но днем они ленивые, сонные, проскочим еще. А ночью… Если не повезет — сам увидишь, что они с нашим братом вытворяют.

- А есть ли… разница? - неуверенно спросил Игорь.

- Ну, ты по кишечнику прокатиться захотел или до Центра дойти? Вот тебе и разница! Ешь быстрее, пока не стемнело, - стоило Олегу сказать это, как откуда-то с запада, словно разлитые чернила, по небу расплескалась тьма. Пожирая серые облака, ночь надвигалась, неся за собой идеально черное, беззвездное небо, - Твою мать, накаркал!

Святой запустил волосатую руку в рюкзак и извлек оттуда моток металлической лески с какими-то крючками и палочками.

- Разматывай! - бросил он леску в руки растерянно озирающемуся клиенту, сам, тем временем, стаскивая с плеча потертый карабин. Увидев, как Игорь возится с узлами, неловко подцепляя ногтями леску, точно у него все время мира, Святой выматерился и выдернул моток из рук неумехи.

- Чмо криволапое! - прорычал Олег, резким движением растягивая леску между руками. Та тренькнула, но выдержала. Теперь контур можно было худо-бедно раскидать хоть на пару метров вокруг. Пятачок безопасного пространства едва умещал двоих и лампу, но в отчаянной ситуации о комфорте думать не приходится, - Расставляй!

Кинув один конец Игорю, Святой принялся вставлять колышки в сухую, крошащуюся землю. Те никак не хотели стоять вертикально, а времени почти не оставалось. Наконец, почувствовав натяжение, Олег бросил остальной моток в оставшийся проем контура. Игорь кое-как справился со своей часть работы — и как раз вовремя. В ту же секунду тьма окончательно поглотила все, высосала все источники света, оставив людей в компании фосфорного фонаря и абсолютной, антрацитовой черноты.

- Лучше уши заткни. И глаза закрой. Легче будет, - посоветовал клиенту Олег, слегка успокоившись. Раскуривая крепкую, вонючую махорку, он с прищуром глядел в беспокойно колышущийся мрак, напоминающий театральный занавес. И прямо сейчас из-за кулис кто-то надвигался на них…

Сначала показалась лобастая голова и два светящихся оранжевых глаза. Следом — желтая спина в репьях, хвост и вот, уже вся дворняга целиком вышла на свет.

- Эй, песик, ты откуда здесь? - растерянно спросил Игорь, приподнимаясь с земли. Собака вяло повиляла хвостом и издала жалобный скулеж. Приподняв лапу, дворняга продемонстрировала длинный ржавый гвоздь, торчащий из передней конечности пса и протыкающий ее насквозь. Бурые кровавые разводы покрывали грязно-желтую шерсть, а из раны сочился гной, - Бедная собачка!

- Дернешься за периметр — труба, сам пристрелю, чтоб не мучился, - безразлично прокомментировал появление пса Святой.

- Но это же собака! Обыкновенная собака! - возразил клиент, но уже как-то неуверенно, будто понимая, что сморозил глупость.

- Ага, собака. Вот и сиди ровно — тут как в музее — смотреть можно, трогать нельзя. Хотя лучше бы и не смотреть.

- А это… Мама? - удивленно выдохнул Игорь, глядя в глаза собственной матери, что мелкими шажками осторожно подбиралась к низенькой оградке из лески. В свете фосфорной лампы ее лицо казалось каким-то плоским, отекшим, словно у мертвеца.

- Да, сынок. Это я… Пойдем уже, хватит, нагулялся уж. Я драники сделала, как ты любишь, - увещевала женщина голосом, знакомым Игорю с детства.

- Но мам, ты же…

- Пойдем-пойдем, мне много тебе чего рассказать нужно, Гарик. Хватит уже шататься по полям да оврагам. Что ты тут не видел? - женщина тянула полные, натруженные руки к ограждению, но не рисковала пересечь контур даже на метр выше.

- Олег… - с паникой в голосе позвал Игорь, - Тут мама… Моя мама.

- Бывает, - пожал плечами Святой, теребя в зубах махорку, чей уголек почти не светился в густой, осязаемой тьме, - Как совсем невмоготу станет — голову бушлатом накрой. Ночи короткие, сдюжим как-нибудь.

- А вы? Вы их видите?

- Что я вижу — мое дело, - неопределенно отмахнулся Святой, продолжая с грустью сверлить глазами непроницаемую черноту.

- И как? Не берет? - полюбопытствовал Игорь, неспособный оторвать глаз от черноволосой красотки в коротком платье, что манила его за собой в темноту, стаскивая бретельку с плеча.

- Не впервой! Поешь пока — через контур все равно не пройдут.

- Да, сынок! Поешь, драники со сметанкой, я приготовила, идем скорее! - продолжала зазывать мать, скулил пес, соблазнительно улыбалась красотка.

В конце концов, Игорь послушался совета Святого, и накрыл голову бушлатом. Голоса и правда притихли, отрезанные леской и слоем ткани. Лишь вполголоса с кем-то беседовал Олег, и явно не с ним. До слуха клиента доносились ответы, лишенные смысла без вопросов второго собеседника:

- Обязательно, Валерик, а как же иначе? Чего ты жалишься, ты-то выбрался… А уж за челюсть — извини, эффективность — она прежде всего. Кто кого обманул, Валерик? Кто с носом-то остался, а? Не вини меня ни в чем. И не выйду я, не упрашивай. Соли в морду захотел? Так я мигом — вон она, берданочка-то. Иди, Валер, с миром и не нервируй меня, сам видишь, тяжко мне. Знал бы заранее — по-другому бы все сделал. Чай и глаза были бы на месте. Ай, чего с тобой разговаривать, это ж все равно не ты…

Рассвет наступил также неожиданно, как до этого обрушилась на путников ночь. Игорь не знал, задремал он или и в самом деле ближе к Центру сутки становились короче. Так или иначе, очнулся он от грубого тычка стволом берданки в бок:

- Хорош харю плющить, нам еще через лес идти. Если мы там ночью окажемся — я тебя сам пристрелю, чтоб не мучился.

Споро смотав леску, Олег накинул тяжелый рюкзак на плечи и затопал вперед, не дожидаясь клиента, так что Игорю пришлось нагонять провожатого.

- Кто это приходил ночью? - поинтересовался клиент.

- А ты сам не понял? Сирены это. Выманят, а там..

- Что?

- Что-что? Не схарчат, уж тут будь покоен. Потому и жмур нетронутый валялся — не рассчитал я слегка. Знавал я, кстати, одного Алешу, кто от сирен вернулся, - неприязненно дернул плечом Святой, - Врагу такой участи не пожелаешь. Как дошел — непонятно. Сам-то невредимый, а вот с головой что-то совсем худое сделалось. Кажись, так он их в себе и унес. И показывали они ему что-то совсем… жуткое.

- И что с ним теперь? - полюбопытствовал Игорь.

- А черт знает — его полотенчиком придушить хотели, да он сбежал. Бродит теперь где-нибудь, воет, мультики свои смотрит.

Остаток пути через поле они преодолели в тягостном молчании. Несловоохотливый Святой думал о чем-то своем, а Игорь все пытался себе представить, что же видит тот бедолага, что вышел к сиренам, но какие бы ужасы ни приходили ему на ум, он был уверен, что безумный скиталец видит все же что-то еще более кошмарное.

У самого подлеска Олег резко остановился и повернулся к клиенту.

- Ты, щегол, под ноги смотри, да как следует. Расшевелишь — не спасет ни соль, ни леска. Они на солнышке ленивые, медленные, но спать — не спят, так что будь осторожен. И еще одно.

- Чего? - тревожно спросил Игорь, уже чувствуя какой-то подвох.

- Деньги вперед. Либо платишь сейчас, либо идешь дальше один. Я рисковать не хочу. Если плакальщиц разбудишь — я платы никогда не получу, самому бы ноги унести.

- Что такое плакальщицы? - настороженно спросил клиент.

- Увидишь. Не ошибешься, уж поверь, - невесело хохотнул Олег, - Ну так что, рассчитываемся или прощаемся?

- А у меня есть выбор? - с горькой иронией в голосе поинтересовался Игорь.

- Нет. И не было. Все выборы уже сделаны, сейчас — одни сплошные последствия. Все к Центру хотят. Хоть развернись и топай обратно — ты сюда все равно вернешься. Может, конечно, сам уже кого водить будешь, но вернешься точно. Так что — давай уж, как договаривались.

Святой протянул мозолистую крепкую ладонь. Игорь, поколебавшись немного, залез пальцами в рот и извлек из-за щеки два потертых медяка. Вложив их в руку провожатого, с досадой плюнул на серый вытоптанный ковыль.

- Вот так-то, - крякнул Святой, пряча куда-то монетки, - Теперь можем выступать.

Лес казался неживым, каким-то ржавым, точно здесь царила вечная осень. Густые хвойные заросли топорщились желтыми, пожухшими иголками, такие же грязно-оранжевые скопления веток валялись на земле, покрывая собой мох бледно-гнойного цвета.

- Ступай осторожно! Нитей не трожь! - предостерег Святой, переступая какую-то тонкую блестящую шелковину, что, подобно растяжке, тянулась от дерева к ржавому, замшелому пню, - Они тут на каждом шагу. Под ноги смотри!

- А иначе чт… - спросил было Игорь и осекся, едва не уткнувшись носом в чье-то лицо, свисающее с ветвей треснувшей посередине сосны. Черные, неаккуратными прядями волосы спадали на прикрытые глаза, из которых сочилось что-то склизкое и блестящее. Тонкая полоска губ была стянута книзу, будто бледный лик собирался вот-вот разразиться горькими рыданиями. Лишь через несколько мгновений Игорь различил тонкую полоску, разделяющую лицо надвое, короткие ворсинки и горсти пупырчатых глазенок под самыми волосами. С дерева свисал огромный, с целого теленка паук, чьи жвалы, как теперь осознал клиент, лишь отдаленно напоминали женское лицо, а склизкие «слезы» на самом деле представляли собой стекающий с них яд.

- Увидел? Глазастый. Они обычно так хоронятся, что пока не зашевелятся — не заметишь, - полушепотом поделился Олег, - Теперь ме-е-едленно отойди назад и иди за мной. След в след, понял? Шаг влево, шаг вправо — труба, понял? Кивни.

Игорь кивнул, осторожно вынимая ногу, уже угодившую в центр переплетения блестящих нитей. Теперь, идя за Олегом и стараясь наступать на его следы, он видел, как много на самом деле этих тварей свисало с мертвых деревьев, словно уродливые сгнившие фрукты. Вынужденный изгибать стопы под немыслимым углом и подолгу задерживаться в одной позе, пока Святой ищет, куда поставить ногу, Игорь очень быстро ощутил зверскую боль и ломоту в икрах и щиколотках. Чем дальше двое углублялись в лес, тем больше едва видимых переплетений вставало у них на пути. Вскоре рыжий налет на деревьях окончательно скрылся под ворсистыми черными телами. Бледные женские лица с закрытыми глазами, казалось, неотрывно следили за путниками, еле заметно поворачиваясь следом.

Вдруг Олег резко остановился на месте и принялся деловито оглядываться по сторонам. Игорь, наконец, избавленный от необходимости следить за каждым шагом провожатого немного осмотрелся. Причина остановки сразу стала ясна — поляна, сжатая с двух сторон белым от паутины буреломом была «заминирована» многократно. Не то, что ногу поставить — плюнуть было некуда. Смешно шатаясь из стороны в сторону, Святой искал хоть какой-нибудь пятачок чистой земли, но, кажется, безуспешно.

- А что, если надрезать? - вдруг предложил Игорь, чьи ноги уже ныли от постоянного напряжения и долгой дороги.

- Дураком не будь. Они малейшее натяжение всей стаей почувствуют, - мрачно ответил провожатый, теребя бороду, - Не отвлекай, я думаю.

Игорь выдохнул и принялся от скуки разглядывать пауков. Те казались неподвижными, будто мертвыми, лишь жуткие лица были направлены на поляну, где застряли два путника. Клиент внимательно посмотрел под ноги — паутина шла двумя параллельными мотками. Если пройти буквально метр приставным шагом, можно будет хоть ненадолго опереться на дерево. О том, чтобы присесть на корточки не могло идти и речи — бушлатом, рюкзаком или еще чем-нибудь Игорь обязательно бы задел нити. Стараясь не покидать выстроенной им траектории, клиент осторожно, по сантиметру придвигался к грязно-оранжевому стволу дерева. Убедившись, что ни одна белая нить не поблескивает хищно на коре, он осторожно прислонился плечом к трухлявой сосне. Ноги блаженны заныли, чувствуя, как с них спало напряжение. Расслабившись и разомлев на секунду, Игорь даже не сразу заметил, что Святой что-то ему кричит и машет рукой в сторону:

- В сторону, мать твою! Быстро!

Игорь, не думая, метнулся влево от дерева, так осторожно, как только мог, но уже чувствовал даже через толстые берцовые сапоги, как натянулись неожиданно тугие и крепкие нити. На то место, где он стоял с шипением упала капля яда, мгновенно превратив выцветший валежник в жидкие угли. Шипение размножилось, разрослось эхом, усилилось, заполнив собой все пространство, точно шипел каждый мертвый куст и каждое высохшее дерево в этом проклятом лесу. Следом с деревьев посыпались неожиданно проворные и подвижные плакальщицы.

- За мной! Бегом! - выкрикнул Олег, и бросился в узкий пролесок, ловко перепрыгивая через скопления паутины, и клиент рванул следом. Со всех сторон подступали пауки, хищно разевая женское лицо и демонстрируя пучки беспорядочно шевелящихся хелицер. Некоторые, подобравшиеся особенно близко, уже выбрасывали вперед длинную бледную кишку — мускульный пищевод. Брызги яда летели со всех сторон, буквально кипятя землю под ногами беглецов.

- Шевели культями! - отчаянно кричал Олег, прыгая из стороны в сторону, стараясь не попадать подошвами в шипящие и пузырящиеся лужицы, которых становилось все больше.

По ту сторону узкой колеи уже виделся край леса, к которому плакальщицы приближаться не спешили, старательно обходя вытоптанный клочок земли, где через куцые деревья уже пробивались тусклые лучи. Последним рывком Святой преодолел оставшиеся несколько метров до выхода из лесополосы, перепрыгнул одного, слишком близко подобравшегося паука и кубарем скатился к вялому ручью, держась за ногу — штанина оказалась расшита от щиколотки до бедра, на ткани неспешно, лениво выступала кровь. Плакальщица, чиркнувшая лапой по ноге провожатого, недовольно шевелила педипальпами в воздухе, словно все еще пытаясь поймать добычу, но к ярко освещенному подлеску не приближалась.

- Давай, пацан! - прошептал, скорее сам себе, Олег, глядя на то, как клиент неловко уворачивается от мечущихся у него на пути паучьих лап и пищеводов. Плакальщицы, кажется, просчитали траекторию движения Игорька, и теперь принялись смыкать кольцо, закрыв своими ворсистыми телами единственный просвет, через который только что спасся Олег. Клиент был уже достаточно близко, и Святой мог видеть его растерянное лицо, как он замедлил бег и озирался в поисках выхода.

- Давай сюда! Лицо закрой! - крикнул Святой, резким движением сбрасывая с плеч рюкзак и доставая оттуда фосфорную лампу. Уже полушепотом, нерешительно взглянув на служивший ему верой и правдой предмет, он проронил, - Надеюсь, оно того стоит. Лишь бы не как в прошлый раз…

Крутанув вентиль на лампе, Олег вырвал его полностью. Та зашипела, заискрила ослепительно-белыми проблесками, и Святой, как следует прицелившись, размахнулся и швырнул лампу прямо в гущу плакальщиц на самом выходе из леса. Огненная вспышка, сверхновая, разделившаяся на несколько шаровых молний, от которой глазам тут же стало больно, озарила опушку. Гадкие черные тельца мгновенно разметало в стороны — прижав лапы к брюшкам, они беспокойно подрагивали, издавая что-то похожее на шипение и свист. Через секунду по склону скатился какой-то горящий, визжащий ком.

- Не дергайся! - рявкнул Олег и, обжигая руки, стащил с Игоря объятый пламенем бушлат. Отбросив тот в сторону, провожатый не без труда столкнул клиента головой вниз в серый жалкий ручеек. Пламя продолжало полыхать и под водой, но уже не так активно. Фосфор осыпался светящимися хлопьями на каменистое дно, Игорь вырывался, но Святой держал крепко и, лишь убедившись, что пламя утихло, ослабил хватку. Клиент резко сел на прямо на давно опустевший муравейник и жадно ловил ртом воздух. Святой бесцеремонно схватил его за подбородок и внимательно осмотрел. Не считая волдырей и ожогов, Игорь казался невредимым, но сильно напуганным.

- Не вертись! Живой вроде. Говорил тебе — веди себя тихо, - ворчал Олег, явно, впрочем, довольный исходом ситуации, - С тебя новая лампа, если доведется свидеться снова.

Попытавшись встать, Святой тут же припал на ногу и бухнулся в ручей.

- Сухожилие повредил, собака! - буднично выругался тот, словно речь шла о порвавшемся мусорном пакете или подгоревшей яичнице, - Палку поищи покрепче!

Игорь, еще явно не отошедший от погони и огненной бури, лишь глупо озирался по сторонам, словно не понимая, чего от него хотят.

- Пользы от тебя… Знал бы — пошел бы с кем-нибудь другим, - с досадой прохрипел Олег — в его возрасте такие пробежки давались нелегко — и вынул из-за спины карабин. Неудобный и укороченный, он все же кое-как справился с ролью костыля, правда, перекосив Олега на сторону, - «И если пойду я долиною смертною тени, не убоюсь я зла, ибо твой жезл, твой посох со мной, они успокаивают меня...»

Произнеся эту цитату, он споро двинулся вперед, жестом повелев Игорю идти следом — на слова не оставалось уже ни времени, ни сил.

За подлеском оказалось еще одно поле, заросшее выцветшим неживым сорняком. Отовсюду торчали какие-то не то кочки, не то пни, ростом по колено, а над ними простирались костлявые башни линии электропередач. Некоторые из них свалились и теперь напоминали гигантские скелеты каких-то животных. Между оставшимися свисали дохлыми змеями кабели, но привычный гул присутствовал. Лишь прислушавшись, Игорь различил какую-то переливчатость в их голосе, что-то животное и непривычное. Взглянув на одну из таких башен, когда они проходили совсем близко — клиент слегка ошалело после схватки с пауками, провожатый же — неловко ковыляя и то и дело спотыкаясь — Игорь, наконец, заметил, что издавало эти странные звуки. То, что поначалу он принимал за стеклянные изоляторы, оказалось многочисленными козодоями, облепившими башни, подобно древесным грибам. Неподвижные, пучеглазые, они беспрестанно насвистывали свою странную песню, таращась на путников.

- Чего это они? - автоматически вырвалось у Игоря, который еще никогда не видел такого скопления этих маленьких болотных птичек, тем более — днем.

- Провожают, - бесстрастно ответил Олег, даже не поднимая головы, - Или встречают. Тут уж как повезет.

Болезненное дежавю сдавило голову Игоря, когда вновь, как и тогда, среди высохшего борщевика и побитых колосьев показалось что-то темное, размером с человека. Вновь ожидая увидеть как-нибудь жутко искалеченный труп, он почти вздрогнул, когда фигура, видимо, заметив приближение путников, резко села, будто сомнамбула или мертвец в могиле.

- Трифон! Старый ты пройдоха, все ходишь? - со смехом спросил Олег, подходя ближе к плюгавому человечку, сидящему, словно блаженный, посреди лопухов и борщевика.

- Олежа! - обрадованно ответил Трифон, поблескивая толстенными линзами очков, - Вот уж не ждал! Какими судьбами?

- У всех у нас одна судьба, - мрачно откликнулся Святой, - Ты опять себя на личинок не проверил?

- Да куда мне? - с горьким смешком отвечал собеседник, качая головой, - У меня ж минус десять! Я свои мудя-то без лупы не разгляжу!

- Ну и каково это — становиться «сиськой»? - полюбопытствовал Святой.

- Чешется очень все. Поначалу щекотно, потом… - Трифон не договорил, лишь застыл, глядя в одну точку и продолжая растягивать рот в улыбке, от которой Игорю становилось не по себе. Он хотел поторопить Олега, но каким-то шестым чувством понимал, что сейчас происходит что-то важное, что решается нечто глобальное, крупное. Возможно, даже его, Игоря, судьба.

- Зря мы на твоего жмура понадеялись. Думали, пронесет, а там — стоянка сирен, как назло, - словно ни в чем ни бывало продолжал болтать Святой.

- Да, - с готовностью кивнул Трифон, виновато пожав плечами. После чего как-то скуксился, потянулся к Олегу грязными, с желтыми ногтями, пальцами, - А возьмите меня третьим? Я пригожусь, а? Возьмите, пожалуйста! Мне позарез к Центру надо! Не могу больше здесь. Олежа, я уже лет тридцать кругами хожу, там сгнило все уже, наверное! Помоги мне, Олежа! Я вижу, у тебя свежак! Дай мне шанс! Я заплачу, Олежа, заплачу!

Зачерпнув где-то за спиной полную горсть жирных блестящих мушиных личинок, Трифон двумя руками протянул шевелящуюся массу Святому.

- Медяки, Олежа! Сколько хочешь! - смеялся Трифон, потряхивая в воздухе полными пригоршнями личинок.

- Идем! - мрачно бросил Святой и привычно уковылял вперед, не дожидаясь реакции клиента, а в спину им раздавались жалобные крики:

- Не бросай меня тут, Олежа! Я тоже хочу! Возьми меня с собой! У меня есть медяки, Олежа! Я тоже хочу!

Несмотря на хромоту, Святой ковылял прочь с удвоенной силой, лишь бы отвязаться от режущих уши жалобных визгов.

- Что это с ним? - наконец, спросил Игорь, когда голос Трифона окончательно потонул в журчании вездесущих козодоев.

- Труба. Присоединился к сонму бодхисатв, - бросил Олег, явно не желая вдаваться в объяснения.

- Это как? - не желал отставать клиент.

- Вот так! - ткнул Святой куда-то в сторону карабином, едва не повалившись набок.

Повернувшись в указанную сторону, Игорь нервно сглотнул подступивший к горлу ком. Теперь одна из этих пней-кочек была достаточно близко, чтобы ее рассмотреть. Не без труда в скрюченном черном остове Игорь узнал живого еще человека. Высохший до абсолютного истощения, заросший сорными травами, он почти не шевелился и лишь еле видимое движение грудной клетки можно было принять за признаки жизни. Маленькие, потемневшие от недостатка влаги глазки внимательно смотрели в одном направлении, вторя еще десяткам таким же вокруг. Похожие на обгоревшие спичечные головки, их обтянутые кожей черепа глядели в сторону Центра.

- Что с ними? - выдохнул клиент, с ужасом и омерзением сторонясь эти странных полумертвых скульптур.

- Не дошли, - хмыкнув, бросил Олег, - Сломала их Спираль. Болью, смертями, видениями кошмарными сломала. Хотят идти, а не знают, как ногами шевелить, хотят сказать, да забыли, как языком ворочать. Вот и сидят, так сказать, в направлении цели. Стой! Тихо!

Из зарослей ковыля и борщевика выросли широкие ржавые воротца из прутьев, торчащие посреди поля, словно некий портал. Звезда на металлической панели наполовину отвалилась и теперь свисала двумя «рогами» вверх. Разглядеть надпись на воротах из-за въевшейся и исказившей металл ржавчины было решительно невозможно:

- Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство, - задумчиво проронил Святой.

- Чего?

- Ничего. Лагерь это, похоже, был пионерский, - понизив голос почти до шепота, Олег отрывисто и резко произносил инструкции,- По сторонам не смотреть. Смотреть под ноги. Слушать меня. Идти только по тропинке. Я здесь бывал лишь… однажды.

- Но ты сказал, что ты опытный проводник! - возмущенно воскликнул Игорь, - Если бы я знал, то…

- То что, щегол? - со спокойной злобой переспросил Святой, - Нанял бы его? Или его?

Карабин попеременно указывал то на одну кочку, то на другую — омертвевшие фигуры сидели смирно, будто истуканы.

- Запомни, пацан, я — один из тысячи. Я не только побывал в Центре Спирали, но и вернулся. И если ты хочешь достигнуть цели — тебе лучше слушать меня во всем, понял?

- Понял, - согласился Игорь — менять коней на переправе не хотелось.

- Вот и хорошо. Давай, в ворота.

Олег, подойдя вплотную к этой груде ржавого металла, потянул в сторону одну створку. Та поддавалась неохотно, перевязанная каким-то пожухшим вьюнком, она будто сопротивлялась, не желая пропускать путников.

- Помоги-ка! - крякнул Святой.

- А почему бы просто не обойти?

- Примета такая. Тяни, а не болтай, салага! Вспомни, что я тебе сказал.

Подойдя, Игорь почувствовал под ногами какой-то странный хруст, точно он шел по тонкому льду. Опустив глаза, он увидел лежащих у самых ворот плоских, утоптанных в единый уродливый коврик, полумертвецов, которые продолжали беспокойно шевелить пальцами, пытаясь вползти в открывающиеся ворота. Оттолкнув одну особенно наглую руку — увидеть, кому та принадлежит, не представлялось возможным — он навалился на ворота. Вдвоем путники все же приоткрыли ржавую створку ровно настолько, чтобы хватило места проскользнуть боком. Стоило ступить на почти заросшую, еле заметную в зарослях ковыля тропинку, как исчезли все звуки. Не стрекотала в воздухе невидимая мошкара, не гудели козодои, не трепал волосы полевой ветер-баловник. Воздух, тяжелый и душный, будто бы превратился в кисель, и через этот кисель Игорь послушно шагал за хромающим Олегом, уперев подбородок в грудь и глядя себе под ноги, как тот и наказал.

По дороге то и дело встречались обломки корпусов, щерящиеся осколками кафельной плитки, жалобно выставившие напоказ пустые дверные проемы и наполненные прокисшей дождевой водой чугунные ванны. Черными провалами окон удивленно взирал на свое увядание сгоревший кинотеатр, топорщились прогнившими досками деревянные корпуса.

- Стой! - шепотом скомандовал Олег, но Игорь не успел затормозить и уткнулся лбом в широченный рюкзак провожатого, - Застынь, говорю!

Поначалу казалось, будто ничего не произошло, и Олега просто одолела паранойя. Но вскоре вновь раздался этот еле слышный треск, и Игорь, подняв голову, едва сдержался от крика. Сознание забилось в угол, отказываясь осознавать представшую перед ними картину.

Бледный, невысокий и голый человечек стоял посреди тропинки, растерянно теребя нижнюю губу. Из глазниц у него беспорядочно торчали какие-то сучья и ветки — бедолага был явно слеп, но при этом улыбался так, что казалось сейчас его лицо сейчас лопнет, а рот — порвется. Но самым страшным были беспорядочные шевеления под кожей, словно что-то большое, размером с доброго питона пытается выбраться наружу, разорвать тугую тюрьму плоти и кинуться на непрошеных гостей.

- Твою-то мать, - выдохнул Олег, - Алеша. Вот уж не думал, что свидимся. Думал, ты с концами убежал, со своими сиренами в голове...

- Кто? - переспросил Игорь, но Алеша, кажется, был чем-то раздосадован. Дернув нижнюю губу на этот раз особенно сильно, он разразился страшным, нечеловеческим воем, точно ему кто-то выдирал ногти с мясом, прижигал живот раскаленной кочергой, загонял в ухо острую спицу. Игорь и сам не заметил, как затыкает уши изо всех сил, но звук был объемным и всепроникающим, а еще — все больше напоминал злорадный булькающий смех.

- Ты, Алеш, чего здесь делаешь? Придушили бы тебя полотенчиком в клеточку, и все бы у тебя уже было хорошо, - с опаской увещевал Олег, надеясь обойтись диалогом. Прицел же карабина он, тем не менее, направил в голову странного человечка.

- Святой, - квакающим голосом проговорил Алеша, почмокал губами, словно смакуя эту кличку, после чего повторил, - Святой. Злая ирония. На чужом горбу снова в рай, да, Олег?

- А чего бы и нет? Так здесь все работает, - парировал Святой, покрепче хватаясь за ружье.

- И то верно. Нехорошо с Валерой вышло, да?

- Для меня — нехорошо. Для него, как по мне — отлично. А ты откуда знаешь?

- А я теперь все знаю, Олежа. Они рассказывают мне. Поначалу я не хотел ни видеть, ни слышать, - указал Алеша на собственные искалеченные глазницы. Нечто под его кожей набухало и кружилось все активней, - Но потом я понял… Они дарят покой. И тебе, Святой, не надо идти дальше. Ни тебе, ни ему. Я покажу вам покой.

- Этого добра у меня полная обойма, - крякнул Олег и одновременно выстрелил. Голова человечка треснула посередине, будто гнилая тыква, но не от выстрела, а от того, что разорвало ее изнутри. Бесконечно меняющие форму клубы тьмы извергались из щели, разевая бесчисленные пасти и шевеля тонкими черными руками. Теперь Алеша походил на чадящую дымовую гранату.

- Твою мать! Обходи! - Олег резко дернул застывшего на месте Игоря за собой в густую траву справа от тропинки. Под ногами мгновенно что-то зашуршало, точно все время лишь ждало этого момента. Взметнулись в воздух какие-то серые щупальца, раздалось беспокойное щелканье, заклацали многочисленные челюсти, но Игорю удавалось их избегать, пока огромный дымовой столб, стелющийся над землей, пытался дотянуться до путников. Неожиданно ловко ковылял меж хищных тварей Святой, видимо, на чистом адреналине даже не чувствуя боли в поврежденной ноге. Беспорядочные голоса в дыму мешались воедино — угрожающие, зовущие и умоляющие:

- Драники со сметанкой, Гарик, хочешь провести лучшую ночь в твоей жизни, Олег, сука, как же ты мог…

- Мог! Мог! Потому что не знал! - раздраженно кричал Святой, смешно перепрыгивая в три «ноги» через спины совершенно бесформенных тварей, что в слепой голодной ярости выстреливали в воздух внешними желудками, - Теперь-то знаю! Теперь-то так не будет!

В какой-то момент поток дыма истончился, посветлел — видимо, радиус у того был все же не бесконечный. Привязанный к трясущемуся голому телу Алеши, все еще стоящему на тропинке, сонм сирен начал отставать.

- Давай, поворачивай! - скомандовал Олег, выводя собственный вектор на тропинку, подальше от таящихся в высокой траве тварей.

Игорь поторопился лишь немного. Он уже покинул было смертоносный радиус, по которому за ним следовал меняющий лица многоголосый дым, но сделал шаг на секунду раньше, спасаясь от распахнутого капкана чьей-то круглой, жадно пульсирующей пасти. Нежный поцелуй черного всполоха коснулся его по скользящей, самый краешком, ласково погладил по шее и отпустил, словно благословив на прощание.

Святой пробежал по инерции еще несколько метров, оставляя Алешу далеко позади, когда услышал жуткий крик клиента. Обернувшись, он буквально почувствовал, как в его бороде прибавилось седых прядей — Игорь, скорчившись в пыли тропинки сосредоточенно и упорно выковыривал себе левый глаз какой-то найденной на земле щепкой. Из правого глаза уже торчал металлический штырь — кажется, от лески.

- Не хочу! Не хочу смотреть! Не хочу! - завывал он, самозабвенно раскачивая деревяшку в собственной глазнице, - Святой, я не хочу их видеть! Зачем они здесь?

- Тише-тише, все, успокойся, ушли уже, - с досадой в голосе успокаивал его Олег. Ну вот, всего ничего не дошли. Может, и так сгодится?

Алеша же, похоже, удовлетворившись одной жертвой своего страшного дара, так и стоял на месте и лишь столб черного дыма беспокойно метался из стороны в сторону разозленной гадюкой.

- Все-все-все, не страшно, не страшно, Игорек. Мы еще на твоей свадьбе погуляем. Давай-ка на ноги! - Олег приподнял клиента за плечо и охнул — поврежденная нога стреляла болью, словно мстя за недавнюю пробежку, - Давай, родной, уже, считай, дошли.

Игорь неохотно, явно не соображая, что происходит, поднялся с земли и неуверенно зашагал, ведомый мозолистой рукой Олега. Там, где когда-то была главная площадь лагеря, где выстраивались линейки и поднимали флаги, теперь росли молодые чахлые деревца без листьев. Окружая стоящие нестройным хороводом гипсовые статуи, они будто бы дублировали их, служа дополнительным препятствием для ветра и дождя. Присмотревшись, Олег проверил свое наблюдение с прошлой вылазки — действительно, и статуи, и деревья, и даже полуразрушенные корпуса вокруг сходились спиралью, к центру которой они и приближались.

Безликие статуи, плотным кольцом окружавшие вонючий, поросший ряской фонтан с черной водой, бесстрастно наблюдали за двумя путниками, что, навалившись друг на друга, тяжело перебирали ногами. Хромой вел слепого.

Шаг за шагом Олег приближался к извечной цели всех походов — Центру Спирали. Неказистый, поросший мхом и загаженный птицами фонтан казался здесь гостем из иной эпохи. Осыпающийся, испещренный трещинами, гордо воздевающий подбородок байдарочник на своей лодчонке сжимал в руках весло, венчая приземистую колонну в центре чаши. На колонне чернела, подкрашенная лаком, выгравированная надпись: «Медяк — на удачу, два — в добрый путь, три — в никуда, четыре - ...» Остаток фразы кто-то стесал, но Олег и так знал, чем кончается предложение.

- К спасению, - прошептал он облегченно, высыпая потертые медяки в черную закисшую воду.

- К спасению? - хрипло переспросил уже мало что соображающий Игорь.

- Да-да, Игорек. Оно, родимое. Вот он, конец Спирали. Конец всем смертям и страданиям. Да только дело у нас одно есть, - с горечью произнес Святой, проверяя, заряжено ли ружье.

- Ты чего, Олег? У нас же уговор был, - отшатнулся Игорь, услышав щелчок затвора, но, будучи слепым, быстро потерял равновесие и растянулся на гравии.

- Уговор. У него тоже свой уговор. Как думаешь, почему к Центру только по двое ходят? Теперь надо решить, кто из нас здесь останется, а кто — из Спирали вырвется, - с какой-то жалостью произнес Святой.

Никаким Святым он, конечно же, не был. Криминальный авторитет Олег-Труба, под таким именем его знали в том, другом, настоящем мире, за присказку «Труба тебе!» И обещание это свое он всегда выполнял. Кому он перешел дорогу — Святой так до самого конца и не понял. Его «Гелик» изрешетили автоматной очередью на одной из подмосковных трасс откуда-то из кустов. Он даже не успел разглядеть стрелка. Последнее, что Олег помнил о своей прошлой жизни — как кровь пенится во рту и бешено колотится сердце, медленно затихая. Теперь Святой водил к Центру. Изучил маршрут вдоль и поперек, теряя личность и воспоминания с каждой неудачной попыткой. Пока не подвернулся Валера. Юркий, как змея, кажется, тоже из «блатных», он с легкостью обходил все ловушки Спирали, проведя там явно не один год. Забыл он о главном капкане — мощных, как мельничные жернова, руках Олега. Тот рассчитал все очень быстро — на двоих медяков не хватит. И сделал единственное верное и правильное в данной ситуации, чтобы вырваться из Спирали, но у той — свои законы. Когда искалеченный труп Валеры погрузился на дно фонтана и исчез в темной воде без следа, Олег все осознал — для перехода, как и в прошлый раз, нужно умереть. Возможно, даже не от собственной руки. Суицид — смертный грех, если верить старым глупым книжкам, а Труба предпочитал действовать наверняка.

- Как ты умер, Игорь? Что с тобой случилось?

- С крыши сиганул. Только уже перед самым падением понял, как сильно хочется жить, - ответил слепец с вызовом.

- Из-за бабы? - с насмешкой спросил Святой.

Клиент лишь кивнул.

- Эх, молодо-зелено! Ладно, - с хитрецой протянул Олег, кладя карабин на землю рядом с Игорем, так, чтобы тот точно знал, где лежит оружие, - Давай с тобой по-мужски, на равных. Только уж извини, я глаза закрывать не буду.

Олег разъяренным медведем кинулся на Игоря сверху. Тот успел лишь выставить колено вперед, упершись противнику в ребра. Святой, не особенно вкладываясь в удары, монотонно колотил клиента по почкам, не забывая держать руки того свободными. Игорь же бессистемно упирался провожатому то в плечо, то в шею, то в лицо, пытаясь скинуть с себя агрессивную тушу. Пару раз задевал больную ногу, и Олег издавал злобный рев, но продолжал молотить клиента в бока, не давая тому вдохнуть. Бить по голове нельзя никак — если вырубится — труба.

Наконец, кажется, клиент догадался. Саданул свободной ногой в пах Олегу — тот аж подскочил на добрый метр — схватив ружье, нацелил его перед собой, скользнув немного назад и, ощутив, как широкий грудак Святого уперся в ствол, нажал на спусковой крючок. Раздался оглушительный выстрел, плечо отбросило отдачей назад, теплые брызги оседали на лице, шлепнулось что-то большое и тяжелое, стукнулось о камень и плюхнулось в воду. Когда грохот в ушах улегся, на пятачок земли, окруженный безликими статуями, опустилась тишина. У Игоря ушло некоторое время на то, чтобы осознать произошедшее. А следом тишину прорезал отчаянный, полный боли и неизбывной тоски вой:

- Я тоже хочу!

***

Олег-Труба наконец вспомнил, зачем он выехал на эту трассу. Основной проезд стоял наглухо, и он решил проехать через Молоково к аэропорту. После смерти жены, Олег так и не смог ни с кем серьезно сойтись, поэтому даже не запоминал имен пассий, которых ему хватало в лучшем случае на пару месяцев. Очередную он ехал встречать из поездки в Испанию, куда собирался полететь и сам, если бы не навалившиеся дела. А еще Олег вспомнил, что произошло на этой трассе в прошлый раз. Или только должно произойти. Заглушил мотор невдалеке от тех самых кустов, откуда в прошлый раз стреляли. Или в прошлой жизни?

Вынув из бардачка верный «Тульский-Токарев», служивший ему еще со времен Горбачева, Олег принялся осторожно пробираться через узкую лесополосу, отделявшую железную дорогу от поселка, надеясь подобраться к стрелку со спины. Раньше Труба ни за что бы не полез через кусты, осознавая, что издал бы больше шума только если бы еще и пускал фейерверки. Но годы, проведенные в Спирали многому его научили, Олег крался, как самый настоящий следопыт, преследующий дичь. Вот показалась черная тень, будто человек сидит на корточках. Сразу вспомнились бесконечные вереницы полумертвых из «сонма бодхисатв», сидящих по спирали. Прицелившись как следует — благо времени хватало — Труба метким выстрелом снес голову неведомому недоброжелателю. Следом за головой развалилось и все тело на какие-то неровные куски. Муляж!

То, что его обвели вокруг пальца, как последнего лоха, Олег-Труба понял слишком поздно. Некто, свалившийся сверху, с деревьев, будто перезревший фрукт явно умел обращаться с ножом. Первые два удара пришлись по каким-то важным нервным узлам и в подмышки, отчего руки Олега повисли плетьми. Лишь после этого нападающий развернул жертву лицом к себе и нанес прямой, без изысков, удар в легкое.

- Валера, - хрипло и удивленно пробулькал Олег, захлебываясь кровавой пеной.

- Топаешь, как слон, честное слово! - напильником по зубам проскрипел до боли знакомый фальцет, - Как ты без меня плакальщиц обошел?

- Как? - словно бы повторил Олег за своей жертвой из Спирали, но тот понял, что речь идет о другом.

- По УДО вышел. Твоей же милостью, кстати, - ядовито и слегка обиженно проговорил тощий и лысый Валера, - От души благодарю, конечно, но повел ты себя как сука. И крыса.

Резко выдернув короткую хищную финку из подреберья, он вновь всадил клинок — теперь уже ниже. Пара быстрых движений, и к изумлению Олега, отказывающегося верить в происходящее, на ноги высыпались сизые, дымящиеся кишки.

- А еще, Олежа, - наклонился Валера к самому его уху, - Тебе пригодится это знание там, куда ты возвращаешься. Спираль - бесконечна.

Последних слов Святой уже не услышал.

Автор — German Shenderov
Группа автора - vk.com/vselennaya_koshmarov