Как холодно было в этот вечер! Шел снег, и сумерки сгущались. А вечер был последний в году — канун Нового года. В эту холодную и темную пору по улицам брела маленькая нищая девочка с непокрытой головой и босая.

Сайкс, удобно устроившись на коньке крыши, безразлично подкидывал на пальцах монетку, не глядя на результат — проклятый грош всегда приземлялся одной и той же стороной.

- Орел! - раздался скрипучий голосок из-за печной трубы.
- Да неужели? - мрачно ответил Сайкс, вновь подкидывая монетку. Опустил взгляд вниз на девочку, что куталась в свой куцый полушубок, укрываясь за выступом дома от промозглого ветра. Белокурые локоны припорошены снегом, босые ножки сине-лиловые, тонкие воробьиные пальчики прижимают картонную пачку к груди. Вдруг медный кругляш выскользнул из пальцев и полетел вниз с крыши, прямо в сугроб.
- Гусем пахнет! Хорош гусь! - жалобно скрипнуло создание, прятавшее свое тщедушное тельце за кирпичной кладкой.
- Гусь-то хорош, а нам что толку? - со злобой ответил Сайкс, демонстративно приоткрыв рот — вместо зубов в челюсти торчали бесчисленные мутные бутылочные осколки, - Есть-то нечем.

Живота у Сайкса и правда не было — вместо него под торчащей грудной клеткой свисали черные обмороженные лохмотья плоти, еле скрывавшие обнаженный позвоночник.

- Тебе-то еще ничего, у тебя хотя бы грош есть! - плаксиво ответил Марли, выбираясь из своего логова.
- Хочешь, отдам? Толку-то! - собеседник протянул длинными костистыми пальцами не пойми откуда взявшуюся у него монетку.
- И то верно. С глазами-то всяко веселее! - слепая морда повернулась к Сайксу, в пустые глазницы на вытянутом лице забился снег. Длинный нос, казалось, живший своей жизнью, задергался, засопел, после чего Марли тоскливо объявил, - Недолго ей осталось!
- Кому это? - удивленно завертел головой стекляннозубый.
- Балда! И зачем тебе глаза, коли не видишь ни черта! - выругался Марли, подтягивая за собой многочисленные цепи, с прикрепленными к ним тяжелыми железными шарами. Уселся на край черепицы, свесив уродливые культяпки — все, что осталось от ног, - Прямо под нами стоит, видишь? Лет семи отроду!
- Та, что спичками торгует? - Сайкс наклонился вперед, рискуя упасть прямо на девчушку, - Ну, вижу! Тебе-то чего?
- А ничего! Мне всегда — ничего, потому теперь и сижу здесь — с тобой! - продемонстрировал Марли тяжелые цепи.
- А и не жалуйся! - раздраженно бросил стекляннозубый, - Сколько ты таких не заметил, не увидел, сам глаза да уши закрывал, когда они тебя о корке хлеба умоляли? Все попередохли, в домах работных, да ямах долговых. Вот и сиди теперь, да делом занимайся! Делец чертов!
- Делец? - встрепенулся Марли, - Слышу-слышу! Идет, важный, напыщенный, как я в мои лучшие годы! Шубка соболья, сапоги скрипучие, шапка бобровая!
- Да молчи ты, не слепой! Ну-ка! - Сайкс вперился воспаленными красными глазами в высокую фигуру, важно вышагивающую по площади. Вот тянется к дельцу из-за угла беспалая рука нищего, кутающегося в свои лохмотья. Раздается жалобное, еле различимое за воем вьюги «Подайте Христа Ради!». Длинная изящная трость приземляется сначала на запястье попрошайке, а потом и на спину.
- Вот! Будешь! Знать! - наносил удары запыхавшийся делец, - Как! Приставать! К приличным! Людям!

Бродяга пытался отползти под защиту подоконника, забиваясь все глубже к стенке, пока делец яростно тыкал тростью в его убежище.

- Ну что, кидай свою монетку! - нетерпеливо поторопил Марли.

Медный грош кувыркнулся в воздухе, блеснул в свете газовых фонарей и приземлился на бледную, слегка синеватую от холода ладонь Сайкса.

- Орел! - огласил стекляннозубый.
- Я тогда…?- облизнул тонкие потрескавшиеся губы Марли.
- Давай, действуй-злодействуй! Я тут пока посижу! - отмахнулся хозяин монетки, не в силах оторвать глаз от босой девочки, что безуспешно пыталась зажечь спичку. Замерзшие скрюченные пальчики не слушались, ей приходилось быть ужасно осторожной, чтобы не сломать тонкую деревянную палочку. Наконец, огонек вспыхнул, и ребенок приник носом почти к самому пламени.
- Бедное дитя! - скорбно прокомментировал Сайкс.

Тем временем Марли с легкостью сиганул с крыши, приземлившись прямо на карету, что следом за давешним дельцом выезжала с площади. Колеса просели, раздался страшный грохот, когда бесчисленные цепи и грузила разбросались по крыше повозки, но кучер, казалось, ничего не заметил — он все так же продолжал кутаться в лохматый тулуп, прикладываясь к маленькой фляжке, пока гнедая лошадка неторопливо перебирала копытцами по снегу. Карета свернула за угол, оказавшись за спиной дельца и покинув поле зрения Сайкса, но тот даже не обернулся. Он знал, что будет дальше.

Когда повозка поравнялась с дельцом, что важно вышагивал по мостовой, брезгливо вороша снег тростью, Марли с невиданной ловкостью запрыгнул на спину кобыле и вцепился той гнилыми пеньками зубов в ухо. Несчастное животные взбрыкнуло, раздалось хриплое ржание, и лошадь понесла. Марли — и сам бывший делец - умел все рассчитать — господин с тростью не успел отпрыгнуть в сторону. Получив копытом по голове, он распластался на брусчатке прямо перед колесами повозки. Раздался влажный хруст, брызнула кровь, и карету повело в сторону.

- Тпрууу! - вознице удалось остановить запаниковавшую кобылу за секунду до того, как та влетела бы в какую-то лавчонку — Марли вовремя спрыгнул с широкой, как стол спины. Из кареты послышалась ругань, кто-то вылез посмотреть, что происходит. Чуть погодя раздался крик ужаса, когда пассажир увидел намотавшийся на колесо изломанный труп.
- Чего лыбишься? - спросил Сайкс вновь появившегося на крыше Марли.
- Сам знаешь! Не люблю я таких. Пусть мучаются, как я! - довольно проскрипел слепец.
- Давно ли сам…?
- Давно! - злобно прервал товарища закованный, - Как там девчушка?
- Умирает! - нарочито безразлично бросил Сайкс. Там, где раньше у него было сердце, теперь торчал кусок ледышки, но и он, казалось, дал трещину, принялся таять. Почему-то страшно болело в груди.
- А что, если…? - предложил было Марли.
- Орел! - отрезал стекляннозубый, подбросив монетку, - Сам видишь, не наша эта работа!
- А где же эти? С крыльями, арфами да мечами огненными? Рождество все-таки! Каждому по делам его! - обеспокоенно дребезжал голос товарища, - Да ты посмотри! Знаешь, что у нее сегодня было на обед? Суп из капусты! И вчера! И позавчера! Я все чую!
- И что? Делай дело и молчи, не трави душу! - нервно отозвался Сайкс, избегая смотреть на маленькую фигурку, в чьих руках то и дело вспыхивал и тут же гас дрожащий огонек, - Вот, это наш клиент!

Посверкивая маслянистыми глазами, тучный господин, то и дело оглядываясь по сторонам, вел за руку худенькую бледную девочку ненамного старше той, со спичками. На родственников они не походили — толстяк, одетый в дубленку с меховым воротником и шляпу-цилиндр никак не сочетался с тощей девчушкой, обряженной в дешевое, изукрашенное рюшами и оборками платье. Губы ее были кроваво-красные, будто бы накрашенные, а волосы завиты в причудливую прическу.

С легким звоном монетка кувыркнулась в воздухе и приземлилась на ладонь.

- Орел! - провозгласил Сайкс, - Моя очередь.

Он с лихим свистом приземлился с крыши прямо в сугроб и затаился. Толстяк нервно и торопливо тянул слабо упирающуюся жертву за собой следом. Проходя мимо укрытия Сайкса, он заметил блеск медного гроша. С трудом наклонившись, жирдяй потянул свои короткие пухлые пальцы в кожаной перчатке к монетке, и тут Сайкс выпрыгнул из снега, точно чертик из табакерки, на мгновение явив толстяку свою кошмарную наружность.

Стеклянные зубы, красные глаза, изрезанное и истерзанное тело, черный остов позвоночника на том месте, где должен был быть живот, выдранные с мясом гениталии — все это было слишком для маленького сердечка, с трудом бьющегося в жировой сумке. Тучный господин охнул и осел на мостовую, царапая грудь. Его прерывистое дыхание очень скоро остановилась.

Одурманенная опиумом или какой-то еще дрянью девчушка будто очнулась. Воровато оглянувшись, залезла рукой в карман толстяковой дубленки, вынула массивное портмоне и растворилась в бушующей вьюге.

- Совсем плохо! - скрипнул, будто несмазанное колесо Марли, кивая на фигурку девчонки со спичками, - У нее начались предсмертные видения… скоро все.
- Знаю! - нервно отозвался Сайкс. Очередная рождественская справедливость не принесла радости, - Что я тебе сделаю?
- Господь жесток, - задумчиво проговорил скованный.
- К ней?
- К нам! За злодеяния при жизни быть обреченным на злодеяния после смерти — жестокая кара!

Спустившись с крыши, Сайкс и Марли стояли рядом с девочкой, глядя на ее чернеющие пальчики, на бледное личико и затуманенные глаза, которыми та внимательно глядела на пламя последней спички. Последнее пламя в ее жизни.

- Брось монетку, а? - Марли толкнул под локоть товарища.
- Да бросал уже! Думаешь, не пробовал? - раздраженно отозвался тот, - И когда мальчонку собаки рвали, и когда полисмен сироту ногами забил, и когда нищенку в подворотне зажали…
- Ну ты брось! Еще разок! Чего тебе стоит! Целый день подбрасываешь, а ну как сработает?

Вздохнув — изо рта Сайкса не шел пар — стекляннозубый подкинул медный грош в небо, высоко, со злобой, так что он затерялся на фоне ярких холодных звезд, почти невидимых за бушующей вьюгой. С легким звоном кругляш опустился на полупрозрачную костлявую ладонь.

- Ну-ну, не томи! - нетерпеливо запричитал безглазый, тыкаясь носом в руку Сайксу.
- Орел, - горько ответил товарищ.

В отчаянии Марли обвалился на колени, прямо на промерзшую мостовую, воздевая изуродованные конечности к небу.

- О горе мне, горе! Я ничем не могу тебе помочь! Бедное дитя!
- Чуешь? - вдруг невпопад спросил Сайкс, кивая в сторону ярко освещенной витрины кулинарии.
- Чего?
- Гусь. Большой, вкусный, жирный.
- Ну чую, и чего? Ни тебе, ни мне все равно до Страшного Суда поесть не придется, - раздраженно ответил Марли, - А то и после.
- А знаешь ли ты хозяина этого прекрасного заведения, мой дорогой друг? - вкрадчиво спросил Сайкс.
- Как же не знать? Уж пятнадцать лет сидим на этой крыше!
- А давно ли ты внюхивался в его пропитанную жиром, маслом и кровью животных душонку?
- А не видел ли ты его матушку? Ту самую, что умом в прошлом году тронулась?
- Не видел ли? Смешно! - Марли раздраженно вперился пустыми глазницами в товарища, после чего втянул широкими ноздрями воздух, - Нету ее здесь. Может, померла, может уехала куда, поди знай теперь.
- А вот я знаю, - внимательно всматривался Сайкс в дородную фигуру хозяина лавки, мелькающую в окне, - В богадельню он ее сдал. Ту, что за городом. Сидит его мать-старушка, в четырех стенах заперта, мерзнет — на угле они экономят. А на рождественский ужин у нее, - он пожевал губами, звеня стеклом во рту, - Суп из гнилой солонины. Отравится старушка. И жить-то ей осталось… Всего-ничего. А все сын-молодец.
- К чему клоните, коллега? - весь подобрался Марли.
- А не кинуть ли нам за него монетку? Каждому по делам его, а? - не дожидаясь ответа, Сайкс подбросил грош щелчком большого пальца — невысоко, тот и двух оборотов не сделал. Как всегда, орел.

Холодный вихрь ворвался в разбившееся само по себе стекло — Марли выбил его цепью - качнул вздувшуюся тушу гуся, и горячее масло вперемешку с жиром плеснуло в лицо хозяина лавки. Тот заметался, завыл от боли и сунулся фартуком прямо в горящую печь. Ткань занялась мгновенно, пламя перекинулось на деревянную столешницу, запылали портьеры.

Вскоре окно вылетело от жара, бушевавшего внутри, и волна горячего воздуха омыла мостовую, растапливая снег вокруг маленькой фигурки девочки, что уже не стояла, а лежала ничком, медленно исчезая под белым покрывалом.

- Знатно горит, потрескивает! - довольно кивнул Сайкс.
- А толку? - скрипуче возразил Марли, - Ведь ее мать и завтра сюда же пошлет с теми же спичками. Живут на чердаке, щели соломой затыкают, жрать нечего. Глядишь, ей на том свете и получше было бы…
- Но-но, - пригрозил пальцем стекляннозубый, - А то ты сам не знаешь, как оно там. Ну-ка подожди…

И тощая истерзанная фигура исчезла в пламени горящей кулинарии. Через некоторое время весь черный, словно черт, товарищ вернулся, неся в одной руке кошель, а в другой — чудом не сгоревшего гуся. На худом плече висело усеянное искорками одеяло.

- Вот так! - довольно сказал он, заворачивая девочку в ткань и подсовывая ей под локоть блестящего от жира и обугленного с одной стороны гуся.
- А нам так можно? - с опаской спросил Марли, жадно втягивая ароматный пар, идущий от зажаренной тушки птицы.
- Черт его знает! - раздраженно ответил Сайкс, - Какая нам теперь разница. А у нее… Все еще впереди.

Сайкс и Марли, наконец, удовлетворенно кивнули, оглядывая содеянное. Бушующее пламя пожара ничуть не угрожало девочке, лишь согревая ее. Скоро она придет в себя — Марли чувствовал это своим чудесным носом. Переглянувшись, рождественские ангелы дружно взлетели обратно к своему посту на коньке крыши.

Автор - German Shenderov