День у Стефана не задался с самого начала. Кофемашина выдавала раз за разом какую-то прозрачную бурду, не похожую на кофе даже отдаленно – пришлось купить стакан в булочной у метро – у продавщицы не оказалось сдачи и та всучила Земмлеру два пончика. Потом еще чертов Убан работал с перебоями, и ему пришлось ждать поезда на платформе добрые двадцать минут. Следующий поезд на табло то и дело появлялся и исчезал, заменяясь сообщением о «технических трудностях». Хотелось плюнуть на все и взять такси, но Стефан точно знал, что из Петойльринга дорога на машине займет еще больше времени, поэтому ему оставалось только ждать. Мысленно Стефан похвалил себя за привычку выходить из дома пораньше – до начала рабочего дня, хотя, скорее, вечера, оставалось добрые минут сорок. Если поезд и правда придет через двадцать минут – он успеет вбежать в двери Театинеркирхе как раз в восемь. Молодой человек попытался отвлечься, но ни сайты про настольные игры, ни новостные ленты, ни социальные сети не могли захватить его внимание, строчки ускользали, буквы не желали складываться в слова – Стефан слишком нервничал из-за возможного опоздания. Действительно, по прошествии двадцати минут поезд появился, но потом еще добрые минут пять простоял на платформе, и Стефан, незаметно для себя притопывал ногой, словно торопя нерасторопного машиниста. Двери вагона закрылись – ну наконец-то. Было что-то успокаивающее в этом ощущении – когда от тебя ничего не зависит и теперь можно просто отдаться ситуации.

С какой-то странной смесью гордости и вины стажер Земмлер вертел в руках кольцо Спецотдела – широкую полоску железа, инкрустированную кристалликами соли. На месте черного камня сиротливо зияло пустое отверстие – доступ к сыворотке стажеру не положен, и, отчасти, Малыш был рад этому. Из головы до сих пор не выходила жуткая морда Лодыря, подсевшего на эту дрянь – назвать эту маску ярости лицом у него не поворачивался язык. Особенно, после истерики, которую Стефан устроил на последнем задании. Избив Мауэра, Малыш надеялся в лучшем случае на увольнение, но Боцман оказался хорошим и понимающим мужиком. Сквозь мутную пелену транквилизаторов он слышал там в машине, как Фритц что-то приглушенно втолковывает господину координатору, а тот внимательно смотрит на стажера. Проскальзывали слова «молодой, горячий, верность человечеству» и прочие странные вещи. В общем, посовещавшись с группой, конфликт решили не предавать огласке в Спецотделе, сказали Мюллеру, что Филипп вел себя неадекватно и его пришлось успокоить. Сейчас Филипп отдыхает в челюстно-лицевой хирургии, где ему заново собирают лицо, но Стефана передергивало от мысли, что его ждет, когда Лодырь вернется из больницы. Всего за четыре месяца стажировки, Земмлер умудрился облажаться по полной, да еще и нажить себе врага.

В таких невеселых размышлениях Стефан доехал до Одеонсплатц, едва не пропустив остановку. Вылетев из вагона, он толкнул какую-то бабку на костылях, извинился на ходу, и устремился к эскалатору. Взлетев по ступеням наверх, он оказался посреди площади, отругав себя, что прошел лишнего и вышел не с той стороны. Стефан прошагал по брусчатке, мельком окинув припозднившихся гуляк, расположившихся на парапетах Зала Полководцев. Удивительно, как эти люди каждый день проходят мимо здания церкви, находящегося на вечной реставрации, и даже не подозревают, что глубоко, в крипте, за тайной дверью проведена граница между алчущей Бездной и миром человеческим. Незаметно прошмыгнув под заградительной лентой, Земмлер перепрыгнул пластиковый барьер и не без труда отворил тяжелую деревянную дверь.

Если бы у тишины было эхо – оно бы металось сейчас между нефами, отталкиваясь от восстановленных после бомбежек фресок, отражаясь от пустых пыльных скамеек. Было что-то символическое в расположении офиса Спецотдела – все эти изображения воскресения Иисуса, побежденные демоны и драконы, пресмыкающиеся под ногами святых. К сожалению, в реальности все было иначе – еще когда Вальтер сразу после выпускных экзаменов в академии предложил Стефану стажировку, он предупредил – «Это не война, это агония, мы просто стараемся выиграть еще немного времени.»

Незаметная дверь в крипте, старая, железная, покрытая причудливой ковкой была лишь мишурой – первым рубежом обороны, против самых слабых и наглых. Следующая была уже посерьезней – металлическая сплошная пластина с небольшим отверстием посередине – как для монеты. Стефан вставил полоску кольца в отверстие, и дверь с шипением уползла в сторону. Покрытый белой пылью предбанник был наполнен сухим, неприятным воздухом, щекотавшим ноздри, а на другой стороне его в клубах соляной взвеси виднелась точно такая же дверь. Стажер зажмурил глаза, прекрасно помня, что его ожидает. Со всех сторон раздалось шипение – из раструбов на потолке по помещению распрыскивался соляной раствор. В носу щипало, кожа чесалась, пока проходила необходимая процедура «дезинфекции». Наконец, шипение прекратилось и дверь уползла в сторону, открывая Стефану путь в катакомбы под церковью. До конференц-зала стажер почти докатился – обувь из-за соляного раствора нещадно скользила на кафельном полу, поэтому бедняга почти ввалился в стеклянную дверь, пробормотал «Прошу прощения» и плюхнулся на ближайший стул. Конференц-зал был полон, коротко остриженные затылки даже не дрогнули, все внимание аудитории было поглощено экраном проектора и скорбно скрестившим руки Хорстом Мюллером.

-Вальтер, может подаришь своему стажеру наручные часы? – строго спросил глава Спецотдела, и Стефан заметил, как в переднем ряду нервно дернулась чья-то белобрысая голова. Проклятие! И это, вдобавок, после его омерзительной выходки в доме семьи Кюне. Оставалось лишь надеяться, что господин координатор не пожелает окончить его стажировку раньше срока. -Итак, господа, на чем меня прервали? Ах да, прошу внимание на экран.

На белой стене появился отчет из лаборатории с результатами ДНК-экспертизы.

-Как видите, ни один из образцов, взятых с трупов из квартиры на Лаймер Платц не совпадает с генетическим материалом, полученным нами в Праге. Исходя из чего…

-Шеф, прошу прощения, что перебиваю, но я осмелюсь напомнить инцидент с фантомом из Хайльбронна. Тем более, что на месте были обнаружены права, документы и одежда подходящего размера.

-Прекрасно замечено, Вальтер, но ты упускаешь из виду тот факт, что машину, на которой приехал Вулко Вышчек вы так и не обнаружили, а его тело…

-А как вообще было разбираться в этой каше? Вы же сами знаете, - подала голос какая-то девчонка из службы очистки.

-Вот именно. Итак, на данный момент у нас нет никаких свидетельств тому, что «адский сутенер» мертв, поэтому, Вальтер, и это относится лично к тебе и твоей группе – вашей первостепенной задачей так и остается поимка и допрос этого клоуна. Помимо этого, согласно данным из информационного отдела – также нет никаких свидетельств появления Matka, так что, с некоторой вероятностью, нам удастся убить одним выстрелом сразу двух зайцев. Так что, Вальтер, прошу приступать, полный отчет о брифинге я оставлю у тебя в шкафчике. Координатор вскочил с места, словно на пружине и, прямой, как оглобля прошагал к выходу из аудитории, еле заметно кивнув Стефану, чтобы тот следовал за ним.

-И еще, Вольфсгрифф?

-Да, герр Мюллер? – остановился в дверях координатор, и Стефан налетел прямо на широкую спину, но тот даже не пошатнулся.

-Я разрешаю тебе один вопрос. Не больше. И потом сам его покормишь.

Они углублялись в подземелья под церковью – похожий на летучую мышь из-за раздувающихся при ходьбе пол плаща Вальтер, и пристыженно семенящий следом Стефан. -Господин координатор, - осмелился, наконец, подать голос стажер, - Мой Убан задержали на…

-Мне насрать, Земмлер, - неожиданно резко ответил Вальтер. Губы его были плотно сжаты, будто тот думает о чем-то своем, о чем-то мерзком и неприятном. Так, в молчании двое приблизились к двери в арсенал. Постучав исключительно для проформы, координатор распахнул дверь и шагнул внутрь. Арсенал чем-то напоминал обыкновенный склад – стол, неприятная, дебелая тетка с книгой в руках и бесконечные стеллажи, уходившие у нее за спиной куда-то вглубь подвала.

-Вечер добрый, Агата, - сухо бросил Вальтер, - У меня заказ от Мюллера – принеси нам «Албанский фильм».

-А разрешение? – не поздоровавшись, тетка сразу ушла в оборону, - Без разрешения не дам.

-Хорст разрешил. Под свою ответственность.

-Ишь ты! Я тебе сейчас выдам, а с меня потом спросят! Топай-ка за письменным, - отозвалась Агата, не поднимая взгляда от книги. Вальтер заскрипел зубами, сжимая кулаки – на глазах у Стефана зрел неотвратимый конфликт.

-Фрау Келлер, а я вам тут вот кофейку принес, и пончиков – вам здесь еще, наверняка, целую ночь сидеть, проголодаетесь, - протянул стажер два стакана напрочь забытого им кофе, слегка припорошенного солью и пакет с пончиками.

-Какие мне пончики, стажер? Мне бы огурцы жевать, - со смехом кивнула тетка на свой необъятный живот.

-Что вы, фрау Келлер! Или я могу называть вас Агатой? Да о вас все в мужской раздевалке шепчутся, - заговорщески понизил голос стажер и подмигнул женщине, напоминавшей замшелый валун, по которому неожиданно прокатился нежно-розовый румянец.

-Ах ты, сладкоречивый дьявол! – хохотнула Агата, всплеснув руками, - Вот-так-то, координатор, тебя стажер обошел. Сейчас принесу кассету, но это не из-за пончиков, а потому что я тебе доверяю, Вальтер, слышишь? Не подведи меня!

-Ни в коем случае, - бесцветно ответил Вольфсгрифф, не разжимая зубов.

Пока фрау Келлер гремела ключами где-то в глубине склада, Вальтер еле заметно с благодарностью кивнул Стефану.

-Молодец, стажер. А то пришлось бы сейчас из-за этой грымзы за Мюллером бегать.

Стефан слегка зарделся – похвалу от Вальтера можно было услышать нечасто, а после той ситуации с Лодырем, координатор и вовсе общался с беднягой жестами или короткими, отрывистыми фразами.

-Вот, - вынесла Агата обычную видеокассету в белом футляре с нечитабельной надписью на каком-то из славянских языков, - Смотри, чтоб мне потом не досталось.

-Благодарю, - проигнорировал Вальтер предупреждение, забирая кассету, - Мне бы еще ключ от кинокомнаты.

Получив ключ, стажер и координатор отправились в небольшую комнату напротив арсенала. В комнате было шесть стульев, огромный экран на стене и целая гора разнообразной аппаратуры, подключенной к этому экрану. Рядом стояли какие-то пузатые телевизоры с кинескопом, покрывался пылью проектор, а напротив экрана на другой стене висело огромное затемненное зеркало. Вставив кассету в видеомагнитофон и забрав пульты, Вальтер, вопреки ожиданиям, развернул стулья так, чтобы смотреть не на экран, а на зеркало. Откуда-то из груды проводов, лежавшей на стуле в углу, координатор извлек странные очки, одни надел сам, другие протянул Стефану. Смотреть через них было сложно – все будто покрывалось помехами, предметы казались плоскими, ненастоящими, расстояние до предметов было невозможно определить. Вальтер закинул руку с пультом за спину и, прежде чем нажать на кнопку, сказал:

-Не снимай, и не оборачивайся, смотреть только в зеркало.

Убедившись, что Стефан кивнул, координатор включил телевизор и комната наполнилась тем самым «синим писком», знакомым Стефану с детства. Со второго пульта Вольфсгрифф запустил видеомагнитофон, и началось воспроизведение.

Сначала по экрану, отражающемуся в зеркале скакали лишь помехи, белый шум на экране смешивался с зернистостью линз в очках. Потом изображение задрожало, потемнело, зафиксировалось и волосы у стажера Земмлера встали дыбом. Мысленно, он поблагодарил неведомого албанского оператора за столь низкое качество видео – будь здесь хоть на пару помех меньше, Стефан бы зажмурил глаза, не в силах смотреть. В ужасе, он бросил взгляд на своего наставника – на бледном, словно каменном лице, не отражалось ни одной эмоции. Урод в солдатской форме продолжал раз за разом обрушивать тяжелый армейский сапог на живот беременной бабы, распластавшейся на деревянном полу какой-то хибары. Та рыдала, кричала, пыталась уползти, но солдат неумолимо разворачивал ее снова на спину и продолжал избивать, целясь прямо туда, где должна была зарождаться новая жизнь. Когда женщина затихла, солдат провел рукой по лбу, стирая пот и случайно сбросил фуражку, после чего повернулся лицом к камере. При виде этого лица по телу Стефана будто пробежал ток, во рту появился вкус железа, а в голове застучал многократно умноженный грохот армейских сапог, гремящих железными пряжками.

-Поговорим? – невозмутимо бросил Вальтер отражению существа, пялящегося с экрана на смотрящих своими вываренными, белыми тремя глазами.

-Ну давай, - попробовало улыбнуться существо, как-то страшно искривив жуткую мешанину из зубов, ногтей и голой плоти, заменявшую ему лицо, - Как тебе, кстати, новое видео?

-Никак. Кадры тебе надо резать, - с угрозой ответил Вальтер.

-А чем вы лучше меня? Чем могу, тем и развлекаюсь, - раздался в ответ скрежещущий хрип существа и то, словно в доказательство своих слов лениво пнуло женщину. Та не шелохнулась.

-Я не настроен на полемику, Лугат. Я пришел с вопросом.

-И с новым зрителем, я погляжу. Эй, Стефан, хочешь, я покажу тебе что-нибудь интересное? Повернись, и сними эти дебильные очки. Они все врут тебе, Стефан. Хочешь, я покажу тебе, кто ты на самом деле?

-У меня с собой канцелярский нож, Лугат. И я не очень аккуратен, - солгал Вальтер, держась максимально отстраненнно.

-Ладно, - казалось, разочарованно выдало существо, хотя ни голос, ни лицо не передавали никаких эмоций, вызывая лишь страх и омерзение, - Спрашивай.

-Жив ли Вулко Вышчек, и где он сейчас?

-Один вопрос, ты забыл, Вальтер? Или ты плохо слышал старика Мюллера? – хрипло прокаркало существо, разразившись гадким, нечеловеческим смехом, напоминающим хрип висельника, - Один, - для убедительности тварь выставила палец с переломленным посередине ногтем, так что тот торчал перпендикулярно пальцу, и из щели сочилась темная сукровица.

-Хорошо. Где сейчас Вулко Вышчек?

-Поздно, Вальтер, - Издевался Лугат, - Свой вопрос ты уже задал. Да, Вулко Вышчек все еще жив, но это ненадолго.

-Что это значит?

-Это значит – один вопрос, один сеанс, Вальтер, и никак иначе, - омерзительная морда приблизилась к камере, загородила свет, но все еще можно было увидеть, как омерзительные личинки ныряют из отверстия в отверстие, огибая растущие, где попало, зубы, глаза и ногти.

Пленку неожиданно зажевало, мерзкая рожа исчезла с экрана, магнитофон разразился скрипом, а Стефан наконец заметил, что рубашка на спине и подмышках мокрая насквозь. Стоило снять очки, и встать со стула, как в ушах раздался отвратительный звон, перед глазами стояла рожа, склеенная, как попало из зубов, ногтей и глаз, а по комнате каталось издевательским ржавым колоколом хриплое «Попался, попался!» Голову будто сдавили тиски, все заволокло белым шумом, Стефан почти чувствовал, как его мозг кипит и пузырится кровью, пока мерзкий клиппот смеялся своим отвратительным карканьем. Звон в ушах прервался грохотом, шею и висок пронзила боль, и стажер Земмлер потерял сознание. Очнувшись, Стефан встретился с озабоченным взглядом Вальтера – тот склонился над юношей и похлопывал его по щекам, рядом стояла фрау Келлер и прижимала пухлую ладонь с короткими пальцами ко рту.

-Земмлер, ты как? Агата, не стой столбом, сходи за Авиценой, она должна быть общем зале!

Постукивая неизящными лодочками по бетонному покрытию, женщина-валун скрылась за дверью.

-Герр Координатор, - с трудом выговорил Земмлер – язык не слушался, а мысли никак не удавалось ухватить.

-Тихо, стажер. Сколько пальцев я показываю?

-Три, - ответил Стефан, для убедительности кивнув на руку Вольфсгриффа. Лежать было неудобно – ножка стула, с которого он упал, больно упиралась в шею.

-Хорошо, два плюс два?

-Четыре, - недоуменно отвечал Стефан.

-Два умножить на четыре?

-Восемь.

-Восемь разделить на один?

-Восемь.

-Двенадцать в квадрате.

-Сто сорок четыре, - после недолгого раздумия, ответил Земмлер. Что за чертов экзамен?

-Хорошо, число Пи?

-Три, четырнадцать, пятнадцать, девяносто два, шестьдесят…Не помню, господин координатор. И голова очень болит.

-Шестьдесят пять. Ладно, стажер, вижу, что в порядке. Выписываю тебе предупреждение. Схлопочешь еще одно и вылетишь обратно к себе в полицию – турков щемить, да штрафы на парковку выписывать– уже яростно отчитывал стажера Вальтер.

-Но, герр координатор, - попытался оправдаться Стефан, но Вольфсгрифф тут же его перебил:

-Когда я говорю – не снимай очки и не оборачивайся – меня надо слушать! Повезло тебе, что у тебя башка крепкая! А то уехал бы отсюда на скорой домой, слюни пускать да с говном играть, на радость папе с мамой! Ну, что я им скажу – мол, герр и фрау Земмлер, извините, теперь ваш сын получает не зарплату, а пособие! Зато на метро бесплатно кататься будешь, тоже преимущество, а? Придурок, - уже успокаиваясь выдохнул координатор, достал откуда-то из пальто сигарету и начал нервно пожевывать ее губами. Прибежала Агата, ведя за собой Авицену. Блондинке пришлось пригнуться, чтобы не задеть головой дверной косяк. Присев на колени и осмотрев Стефана, она обернулась к Вальтеру, тряхнув прямыми бесцветными волосами, и отчиталась:

-Лопнули несколько микрососудов в глазных яблоках, повышено давление, в остальном все в порядке – никаких видимых признаков деградации не замечено. На голове, правда, будет шишка.

-Не рассчитал, - как будто стыдясь, бросил Вальтер.

-Ты, стажер, сегодняшнюю дату себе в календаре отметь – будет второй день рождения. Чтобы кто-то после Лугата хотя бы свое имя вспомнил – такого я еще не видела.

-Зимницки, ты закончила осмотр?

-Так точно, герр координатор.

-Тогда забери его с собой общий зал, я подойду через десять минут – мне еще в информационный надо. Сообщи логистам – Лугата пора кормить.

Авицена выпрямилась во весь свой гигантский рост, комично возвышаясь над тумбочкой-Агатой, помогла Стефану встать с пола и зашагала прочь, махнув ему рукой – мол, пойдем. Стефан едва поспевал за великанской поступью оперативника Зимцницки, а за спиной его разгорался скандал.

-Ну, если мне Мюллер за это выскажет, я тебя прикрывать не буду!

-Утихни, женщина, все официально. А стажер просто со стула упал, техника безопасности не нарушалась! – гремел в ответ на шипящее повизгивание угрожающий баритон.

У Стефана немного потеплело на душе – все-таки не будет письменного предупреждения.

-Слушай, - попытался он хоть как-то разрядить обстановку – уж больно безразлична и холодна была Авицена, - А ты давно на Вальтера работаешь?

-Не на него, а с ним! – не замедлила окрыситься девушка, повернувшись к Стефану, и тот заметил, что часть брови у девушки закрывает пластырь, темнеющий «телесным цветом» на почти алебастровой коже, - И если ты хочешь работать с ним – лучше раскрывай уши, а не рот.

Неприятно удивленный таким яростным отпором, Стефан предпочел продолжить путь в тишине. Дойдя до общего зала, он выдохнул – Бьянка, убедившись, что стажер не хлопнулся по пути в обморок, оставила его стоять у двери и устремилась куда-то по своим делам. Фритц – Боцман играл за столом с двумя едоками в покер. Когда Земмлер зашел в зал – те злобно покосились на него, играя желваками на щеках. «Еще раз спасибо Лодырю» - досадно подметил Стефан. Карга сидел головой в угол на коврике и совершал намаз. Зимницки направилась к шкафчикам и начала бесстыдно на глазах у всех переодеваться. Большинство сотрудников привычно отвернулись, и лишь едоки совсем забыли про игру и начали хлопать и посвистывать, пока Бьянка стаскивала с плоской груди кружево и надевала спортивный лифчик. Переодевшись полностью в форму «секьюрити» повернулась к общему залу, убедилась, что Марсель закончил молитву и провозгласила:

-«Доберманы», сегодня кормим Лугата, выезд в течение часа. Стажер уже хотел его покормить в одиночку, но получил от нашего доблестного координатора в ухо, к нашему всеобщему огорчению. Форма одежды – служащие. К десяти вечера быть готовыми к выезду. «Доберманы», приказ ясен?

Молча кивнул Карга, «Яволь» бросил Боцман, не отвлекаясь от тасования колоды, задорно завыл Клещ – едок, временно присланный на замену Лодырю. «Есть!» - запоздало ответил Стефан. Да уж, подружиться с коллективом у Малыша все никак не выходило. Бьянка, кажется, просто была стервой и вообще не умела общаться ни с кем, кроме Марселя. Марсель вызывал у Стефана опаску одним лишь внешним видом – диковатый, истовый в своей вере, вечно, словно окруженный какой-то аурой молчания – заговаривать с таким не хотелось. Об общении с координатором не могли идти и речи – в глазах стажера господин Вольфсгрифф и вовсе был роботом, он его даже за едой ни разу не видел. Симпатию у Стефана более-менее вызывал Фритц Хирше – с его круглым животом и закрученными усами он выглядел добрым дядюшкой из деревни – человек простых нравов с легкостью уживался с кем угодно, совершенно неконфликтный, несмотря на свою кажущуюся простоту – располагал людей к себе. Вот сейчас, например, он прекрасно нашел общий язык едоками – Земмлера аж передернуло, когда он бросил на них взгляд – хищные акульи улыбки, серовато-землистая кожа и ничего не выражающие глаза. Должно быть, в покере они мастера – надо думать, Боцман сегодня уйдет с пустым кошельком.

Остальные группы кучковались особняком и всем своим видом давали понять, что «Доберманам» с «Волкодавами» или «Борзыми» обсуждать нечего. Стефан только успел достать из шкафчика и открыть недавно приобретенный томик Пратчетта, как из коридора раздались металлические нотки Вальтера, который что-то кому-то кричал. Дверь распахнулась и господин координатор, уже переодевшись в «служебную» появился на пороге общего зала.

-«Доберманы», внимание. Инфоотдел подготовил бобины, логисты уже выслали автобус, собираемся у метро через десять минут.

Вопросы «как понял, понятно?» и прочие уточнения не требовались, когда Вальтер отдавал приказы, поэтому не последовало и ответов. Прямой как палка блондин вышел из общего зала, зная, что через десять минут и ни секундой позже Карга, Авицена, Боцман и Клещ будут стоять у эскалатора на Одеонсплатц. Было бы неплохо, если бы их примеру последовал и Малыш. Неплохо для него.

Вальтер нес в руках круглый ящик с бобиной – при ходьбе замок на крышке гремел о жестяную поверхность, усиленную соляной прослойкой изнутри. Его группа – «Доберманы» разрозненно окружали закрытую на ночь фруктовую палатку. Как раз его к его приходу подъехал автомобиль МВГ и Вальтер жестом повелел загружаться. Малыш, как обычно зашел последним перед координатором.

На этот раз далеко ехать не пришлось. Старый кинотеатр, расположенный дверь в дверь с рядом с пивной «Лаймерс», закрытой на «спецобслуживание» по звонку из Спецотдела, напоминал скорее жилой дом. В «Новом Рексе» явно уже давно не было ничего нового – названия фильмов так и вывешивались на наборной панели, будка кассира была обклеена афишами давно забытых немецких фильмов, а над дверью даже нависал колокольчик. У входа уже стоял пожилой техник из Инфрмационного Отдела. Вальтер поздоровался за руку со стариком и нырнул вглубь темного фойе, оставив группу ждать снаружи.

-Фритц, а откуда у Спецотдела появился Лугат? И почему его не устранили? – тихонько спросил у круглого баварца Стефан. Клещ, тем временем залипал в телефоне, а Бьянка с Марселем отошли в сторону небольшого сквера и что-то обсуждали на повышенных тонах.

-Э, Малыш, этого даже я не знаю. Вроде информатик его какой-то отловил, или даже случайно попался во время какой-то трансляции. Видишь ли, устранить-то его можно – видишь, от него теперь одна кассета осталась, всего видео минуты на четыре.

-Так в чем же дело? – недоуменно поинтересовался Малыш, - Почему бы просто не уничтожить эту тварь?

-А ты не смекалистый, стажер, - усмехнулся Боцман, - Или под дурачка косишь. Лугат все знает, все видит, по крайней мере то, что человеческому глазу доступно. Мы идем к Лугату, когда информатики лажают. Он – наша крайняя мера, дорогая, но эффективная.

-А сейчас что мы будем делать?

-Лично ты – скорее всего, охранять вход или еще чего в этом роде. А мы будет кормить Лугата. Как договорено – один вопрос – один сеанс.

Стефана передернуло от мысли о том, каков же процесс питания этой твари. Тем временем, Вальтер высунул голову из окна кинотеатра на втором этаже и негромким посвистом обратил на себя внимание:

-Группа, даю брифинг. Стандартная процедура кормежки Лугата – никого вне инструкций не впускаем и не выпускаем, Бенджамин будет за проектором, Боцман со мной на входе, Авицена патрулирует помещения, Карга на входе в зал, Малыш охраняет проекторную, Клещ – сидишь в холле. Особая инструкция – не входить ни в зал, ни в будку с проектором. На экран не смотреть – уволю к чертовой матери без цойгниса. Земмлер, к тебе это особенно относится!

Со всех сторон послышались вялые смешки. Как в школе, честное слово! Впрочем, если относиться к этой работе слишком серьезно – наверное, можно начать пускать слюни и без Лугата. Фойе оказалось под стать самому кинотеатру – черно-белая плитка зигзагом на полу, красные портьеры где надо и не надо, буфет, как в детстве и огромный древний проектор, огороженный лентой и украшенный лентами целлулоида, как елка гирляндами.

Группа рассосалась по позициям. Авицена, смотрящаяся нелепо в мешковатой форме охранника, словно диковинный богомол вышагивала по зеркально-глянцевому кафелю, Марсель встал в дверях зала, почти загородив собой проем, Клещ принялся загребать попкорн прямо из старинного аппарата для готовки попкорна. «Влажный» - пожаловался едок. Земмлер занял свой пост у проекторной на втором этаже. Заросший седой щетиной бородач – Бенджамин сжал плечо Стефану – то ли схватился, чтобы не упасть, то ли так молчаливо пожелал удачи, и скрылся в проекторной будке за железной дверью с бобиной в руках. За спиной стажера раздалось лязганье закрывающегося замка – киномеханик заперся изнутри. Поначалу ничего не происходило и Стефан стал со скучающим видом вертеть головой, осматривая тускло освещенный коридор в конце которого были свалены в гору старые, продавленные ряды кресел в четыре сиденья. На другом конце коридора призывно сиял автомат с напитками, стоящий здесь еще со времен Великого Потопа. Единственным островком современности, если это можно так назвать, был розовый Телекомовский таксофон – фуксиевая трубка была как будто случайным мазком абстракциониста на классическом полотне. Легкую дрему, навеянную треском разогревающегося проектора, разогнали голоса с первого этажа. Голоса смешивались, летели по мраморной лестнице в длинный широкий коридор и, долетая до Стефана, превращались в неразбираемую какофонию, так, что стажер даже не мог определить – пришли дети, взрослые или и те, и другие вместе. В одном Малыш был уверен – голосов было много. Если бы он предположил, что пришло человек шестьдесят, он бы не сильно ошибся.

Голоса двигались, затихали, временами вскрикивали, долетело чье-то истеричное «Буфет закрыт! Попкорна не будет!» и снова пропало в бушующем море, которое куда-то медленно утекало. Голоса стихли и на поясе завибрировал коммуникатор. Стефан нажал кнопку приема, на экране высветилось еще несколько участников конференции, которые один за другим подтверждали, что готовы к общению. Раздался голос Вальтера:

-Зрители на местах. Бенджамин, доложись!

-Все готово, герр Вольфсгрифф.

-Хорошо. Шлем с собой?

-Так точно.

-Принял. Остальные, на позициях?

Один за другим группа отчиталась, что-то, чавкая, промямлил Клещ.

-На позиции, - подтвердил Земмлер.

-Готовность к сеансу – пятнадцать секунд. Бенджамин, депривируйся, отсчитай и – мотор!

-Принято, господин координатор.

Вальтер отключился, и Стефан вновь оказался в тишине и полутьме. Вскоре негромко затрещал проектор. Какое-то время это оставалось единственным звуком, потом в механический шум начали вплетаться человеческие крики. Сначала стажер подумал, что звук идет из колонок, но звук был слишком реальный, и шел не из будки, а откуда-то из зала. Колонки же тем временем рождали какую-то невероятную смесь шумов – благо, звукоизоляция не подкачала – и как он только крик услышал. В сверление бормашины и визг пилы начали вплетаться все новые и новые крики – явно принадлежащие живым, настоящим людям, не перемежающиеся многочисленными дефектами записи, не прерывающеся на несколько миллисекунд, а полноценные вой ужаса, крик боли и страдания, разными голосами, на разные лады, пока этот звук вновь не сплелся в какой-то единый хор мучеников. Стоять спиной к будке, отделявшей Стефана от зала было все менее уютно. В голове его прокручивались ужасные картины того, что могло происходить на экране и в зале. А ведь это живые люди! Живые люди сейчас сидят там в зале и теряют разум – только ради того, чтобы Вальтер узнал, жив Вулко Вышчек, или нет.

Серьезно? Такова цена этого знания? Рассудок десятков человек? Злоба и чувство несправедливости всколыхнулись в душе Земмлера, человека, желавшего защищать людей, а не расплачиваться ими! И если его сейчас уволят из этой организации – то так тому и быть. Сейчас он пойдет, сломает дверь в будку и сожжет к чертовой матери эту пленку вместе с чудовищем на ней, а потом все выскажет Вальтеру и пускай делает, что хочет. Как там говорил Фриц – «верность человечеству»? Самое время! Стефан уже было навалился плечом на дверь каморы, которую был приставлен охранять, как вдруг еще один звук заставил его обратить на себя внимание. Резкий, как удар бритвой по глотке, как удар «обезьяньей лапой» в ухо, он разрывал неспокойную тишину коридора. Звук издавал розовый телефонный аппарат на стене напротив. Круглый пластиковый короб выделялся посреди полумрака этой раздражающей фуксией, и не оставлял сомнения, что абонент – именно Стефан. Столько было требования в этом старомодном звоне, столько воли – казалось, это не звон телефона, а звон разбивающихся зеркал. Медленно, шаг за шагом, Малыш отошел от двери в будку киномеханика, и взял трубку, медленно поднося ее к уху, словно ожидая какой-то ловушки, какого-то злого подвоха.

-Алло? – неуверенно позвал он неведомого собеседника по ту сторону.

-Привет, мышонок! – раздался в ответ неприятный, какой-то объемный, и, одновременно, безликий голос – собеседник явно говорил через преобразователь.

-Кто вы? – требовательно, как ему казалось спросил Малыш.

-Друг, герр Земмлер. Я ваш друг и звоню лишь затем, чтобы предупредить.

-Предупредить о чем?

-Не открывайте дверь ни в зал, ни в будку. Боюсь, иначе произойдет непоправимое, - почти с отчаянием попросил звонящий.

-Откуда вы знаете, где я? Что происходит? – в душе стажера медленно разгоралась истерика, голос дрогнул.

-Успокойтесь, Стефан, прошу Вас. Сейчас вам нужно знать только одно – в результате сегодняшнего сеанса никто не пострадает. Не нужно ни с кем бороться, нет смысла кому-либо что-либо доказывать, поймите!

-Как тогда, на Ригерхоф, когда Вальтер сжег целый подъезд людей? Тогда пострадали люди! – не задумываясь о том, что выдает секретную информацию почти вопил в трубку Стефан. Этот груз лежал на его душе слишком долго, чтобы он мог молчать об этом и теперь, когда появился кто-то, кто хоть немного знает о Спецотделе, его прорвало:

-Я видел трупы тех, из-за кого, якобы, произошел поджог. Это была маленькая девочка и ее молодая мама. А чем провинился старик со второго этажа? Я до сих пор помню их лица! – брызгал слюной Малыш на издевательски розовую, такую гламурную и позитивную в противопоставление обсуждаемой теме, трубку.

-Герр Земмлер, а вы видели их живыми?

Стефан осекся. Действительно, он видел только мертвые тела на полу подъезда, прежде чем Служба Очистки разложила их в достоверные позы. А был ли кто-то из них жив…

-Свеженькие, из морга. Еще щечки румяные, - будто угадал мысли Стефана собеседник, - Без следов бальзамации или разложения.

-А где же были другие жильцы? – уже скорее с недоумением, чем с недоверием спросил стажер.

-Деньги по страховке они уже получили, если ты об этом. Как-то резко все уехали к родственникам. Забыл, что у начальника потом вся рука в крови была?

-Пасть Забвения?

-Рад, что ты меня понял. А теперь – обратно на пост, солдат. И держи впредь себя в руках. Лодырь, конечно, мразь, но ты правда хотел, чтобы девочка попала в руки к Педофилу? До связи.

Розовый пластик разразился короткими гудками. Стефан отнял трубку от лица и с омерзением обнаружил на ней длинный черный волос. Брезгливо скривившись, он грохнул трубку на рожки и вернулся к двери в будку.

Вскоре, ужасающая какофония затихла, а проектор прекратил свой треск. Снова завибрировал коммуникатор. На этот раз, Вальтер обошелся коротким текстовым сообщением: «Все в фойе, провожать гостей». Провожать? Значит, не все так плохо? Может, это были животные? Или есть какой-то способ смотреть фильмы Лугата и не сойти с ума?

Ответ вскоре сам вышел из зала. Ответ ковылял, полз, скакал вприпрыжку и медленно шатался, словно сомнамбула. Из кинозала выходила толпа людей в одинаковых больничных пижамах, испачканных соплями. Узкие глазки, потерянные где-то в шее подбородки, небольшой рост – вот что объединяло зрителей, идущих из кинозала к услужливым и дружелюбным санитарам, которые сопровождали их к автобусу. Слышались реплики, произнесенные, будто с манной кашей во рту «Дурацкий фильм. Даже не страшный!», «А можно теперь попкорн?» и даже «Я описалась!». Казалось, будто ничуть не пострадавшие от «Албанского фильма» маленькие человечки действительно сходили в кино на плохой ужастик и теперь делились впечатлениями, хотели в туалет, хныкали из-за попкорна. За последней гостьей кинотеатра один из санитаров сходил в зал и вывез полненькую старушку, не бросившую свое неряшливое вязание, на которое капали слюни с будто срезанного подбородка. В молчании провожала их группа «Доберманов» взглядами, пока последний гость сеанса не уселся в автобусе, и тот уехал в тихую мюнхенскую ночь.

-Кто это? – шепнул Стефан на ухо Боцману, зная, что тот не оставит его без ответа.

-Кинолюбители, - усмехнулся Боцман, - Раз в десятый уже смотрят, видишь, все не надоест никак.

-А им не опасно…? – глупо спросил Малыш, и осекся, вспомнив пустоватые взгляды маленьких героев. Куда им еще опасней?

Автор - German Shenderov

Художник - Madam_b