Ольга раздвинула шторы и сквозь немытое окно придирчиво взглянула на глухой московский дворик. Не вид на Кремль, конечно, но и об этом она даже не мечтала всего пару недель назад. В свете открывшихся перспектив даже сырой ноябрьский пейзаж выглядел не таким унылым - скорее, ожидающим. Оценивающим, сможет ли она, Ольга, дочь алкоголички из провинции, сделать первый шаг на пути к своей новой цели. Ответ для девушки был очевиден, поэтому, спрятав гримасу нетерпения за выражением сочувственного дружелюбия, она подхватила поднос с чаем и направилась в зал, где сидели Любовь Антоновна Добрынева со своим нотариусом.

Как же все оказалось легко! Обычно Ольга старалась держать истинные чувства внутри, но в данный момент её так распирало от гордости и восторга, что пришлось даже отказаться от предложенного нотариусом такси и возвращаться в общежитие своим ходом. Договор ренты был официально подписан, двухкомнатная "сталинка" на третьем этаже добровольно перешла в собственность к ней - Ольге Валерьевне Киреевой, в обмен на пожизненное содержание прежней владелицы. Вот только жить старухе оставалось недолго - подозрение на рак поджелудочной и букет хронических заболеваний в семьдесят три года давали неутешительный прогноз. И даже несмотря на то, что врачи и больная продолжали бороться, со своей стороны Ольга собиралась приложить все усилия, чтобы неизбежный исход не пришлось долго ждать.

Собственно, болезнь и стала причиной знакомства двух женщин. Любовь Антоновна, осанистая пожилая женщина с изможденным желтушным лицом и высокой прической, ждала в коридоре очередного этапа сбора анализов, когда на соседний стул присела молодая брюнетка приятной наружности. Почти сразу завязалась непринужденная беседа: пожилая женщина с удовольствием делилась своими проблемами и опасениями, новая знакомая сочувственно кивала, изредка вставляя реплики. Со стороны их встреча могла показаться случайной, но на самом деле планировалась Ольгой почти за неделю - с того момента, как бывший сокурсник Костик, который работал медбратом в геронтологическом отделении, во время посиделок на кухне рассказал об одинокой пациентке с квартирой на Соколе.

- Ты только прикинь, Олька, бабка преставится, а квартира государству отойдет, будто им и так мало, - бубнил он, для убедительности потрясая надкусанным куском сырной палочки, - а до этого она, может, несколько месяцев там пролежит, и не вспомнит никто - вокруг одни такие же старики живут.

Ольга прикинула. Своего жилья в столице у неё не было - снимала койко-место в общежитии, а хибара, доставшаяся в наследство от бабушки, уже наверняка окончательно развалилась.

- А точно знаешь, что наследники не объявятся? - она недоверчиво прищурилась, подливая пиво в стакан.

- Зуб даю! - Костик сделал внушительный глоток пенного и довольно причмокнул. - Бабка у нас каждую неделю бывает, всем в отделении уши прожужжала о том, как ей тяжело приходится. Она местная, родня, какая была, давно на кладбище. Социальная служба, бывает, посылает к ней волонтеров - продуктов купить, лекарств там; хотели в дом престарелых определить, а она ни в какую - хочет в своей квартире умереть. Жёлтая вся уже, а за своё цепляется!..

Дальше отыскать Добрыневу Л.А. для девушки не составило труда. Подружиться с общительный пенсионеркой тоже. Самым ответственным было убедить её в несомненной выгоде заключения договора пожизненного содержания, но и этот этап Ольга преодолела без проблем. Даже более того - пожилая женщина сама настояла на том, чтобы Ольга переехала к ней, а не ютилась в общежитии. И ей теперь оставалось только забрать вещи и постепенно отправить старуху на тот свет.

Ухаживать за безнадежными больными Ольге уже приходилось - у неё на руках от цирроза печени умерла мать, правда, тут она ничем не повлияла, хотя и особой жалости не испытывала. Единственный человек, чью смерть она, к своему сожалению, не застала, была бабка Анна, которая жила в глухой деревне и, по мнению многих, обладала не только дурным глазом, но и настоящей ведьмовской силой. Бабку недолюбливали даже родные - её дочь, мать Ольги - сбежала из дома в тринадцать лет и никогда не поднимала тему семейной истории. Так что о существовании бабушки и её кончине девушка узнала одновременно, уже после того, как осиротела. Тогда её буквально потянуло бросить выпускную сессию в разгаре и поехать на похороны к, по сути, незнакомому человеку. Это непреодолимое чувство Ольга стала считать первым признаком духовного родства с ведьмой, а следовательно, и доказательством того, что покойница хотела передать свою силу внучке. Такая возможность не испугала девушку, напротив, она огорчилась из-за того, что не смогла присутствовать во время кончины и получить дар прямиком из рук родственницы. (Пусть девушка ничего до этого момента не знала о колдовских техниках преемствования, но такой метод почерпнула на тематических сайтах и посчитала неоспоримым).

Так ей в наследство достался старый прогнивший дом и коробка от древнего сорта печенья со множеством разнообразных засаленных листков, исписанных корявым старческим почерком, и это навсегда изменило жизнь Ольги. В училище она не вернулась - сама мысль о том, чтобы посвятить себя медицине, была ей теперь неприятна - зато целиком посвятила себя изучению бабкиных записей. Через несколько месяцев, когда скромные сбережения кончились, пришло время думать, как быть дальше.

Ольга решила вернуться в Москву и попытать счастья, используя новые знания. В Поваренной Книге, как про себя называла сумбурные, но не бесполезные заметки девушка, нашлось несколько советов, как обойти конкурентов и получить желаемое, поэтому работа нашлась довольно быстро. Несмотря на отсутствие прописки, образования и опыта работы, её взяли на должность замначальника в отдел продовольственных товаров крупного супермаркета. Должность ей нравилась, потому что имела массу практических преимуществ, а к сидению в офисах девушка никогда не питала склонности. Попутно Ольга решила практиковаться в привороте, чтобы, так сказать, быть готовой, когда отыщет подходящего кандидата в мужья. Только готовить сборы трав и проводить ритуалы в переполненном общежитии было почти нереально - остро стал вопрос с жильем - барышня и тут обратилась за помощью к ведьмовским записям. Вот тогда она и встретила Костика, который теперь учился в институте и работал в больнице.

Жить с Любовью Антоновной Ольге понравилось. Она поселилась в меньшей комнате, обставленной стандартно по меркам советского времени: диван у одной стены, шкаф напротив, стол у окна. На стене, за диваном, висел пресловутый цветастый ковёр, скрипучий паркетный пол скрывался под истоптанной дорожкой. Свои колдовские принадлежности она хранила в шкафу, старательно запирая дверцу на ключ, который без особой необходимости не снимала. Дверь в комнату оставалась всегда открытой - чтобы Любовь Антоновна всегда могла докричаться, а заодно была на виду. В первое время пожилая женщина ещё заходила по вечерам "на огонёк" - побеседовать о жизни, но потом всё чаще лежала на кровати в зале, глядя в телевизор, а к Оле наведывался только её кот Фёдор. Поначалу девушка пыталась его выгонять, но дымчатый питомец только садился у стенки, демонстрируя полную невозмутимость, а брать его на руки она побаивалась - кот был крупный и недружелюбный. Когда телевизор замолкал, девушка тихонько запирала дверь на шпингалет и приступала к смешиванию порошка по рецепту из Книги, который ежедневно добавляла в диетическую еду старой женщины.

Неутешительный диагноз вскоре подтвердился - более того, анализы показали, что рак перекинулся на соседние органы и не поддаётся лечению. Врачи не давали никаких прогнозов - всё могло закончиться в любой момент. Ольга перевелась на полставки и выбирала в графике ночные смены, чтобы иметь возможность ухаживать за больной, делать необходимые уколы, наводить порядок в доме. Любовь Антоновна всё реже вставала с постели, желтушной мумией лежа на пропахших антисептиком простынях. Девушка чувствовала жалость к умирающей и даже подумывала о новых способах, чтобы ускорить процесс. В то же время она выполняла все медицинские предписания и каждый раз обращала на это внимание, когда дежурный врач, Галина Константиновна, приходила для осмотра. В последнее время она не только выписывала лекарства, но и сама их приносила, за что Ольга была ей благодарна.

С момента переезда прошло не больше трёх месяцев, но из-за постоянного стресса, физических и эмоциональных нагрузок Ольга начала замечать, как сама стала меняться. Волосы буквально лезли клоками, кожа потемнела, сил едва хватало, чтобы закончить самые основные дела по дому, добраться до постели и провалиться в чёрное беспамятство. На работе посыпались проблемы, причем если раньше она их провоцировала, то сейчас сама всё чаще попадала в немилость руководству. Девушка буквально чувствовала, как теряет контроль над ситуацией - в коллективе её и раньше недолюбливали, а теперь, похоже, набралось смелости выжить. Не помогала даже сила приворотов - бывшие ухажеры вернулись к прежней жизни и теперь едва кивали Ольге при встрече.

По мере того как таяли силы и решимость, всё тяжелее было разыгрывать добродушную помощницу перед Любовью Антоновной. Ольга не могла понять, почему при всей тяжести диагноза и дополнительных мерах старуха упорно не желает отправляться на тот свет. Между собой они больше не общались - почти всё время Любовь Антоновна спала, находясь под действием лекарств, зато просыпалась всякий раз, когда к кровати подходила помощница. Даже в полумраке комнаты девушка с раздражением чувствовала на себе колючий взгляд тёмных глаз, которые не тронула поволока старости и болезни. В такие моменты ей казалось, что старуха всё знает и ехидно кривит иссушенные посиневшие губы, стоит только отвернуться.

* * *

Как-то после очередного скандала Ольга ушла со смены, не доработав. Домой она попала гораздо раньше планируемого времени и с удивлением обнаружила входную дверь незапертой (первым делом она подумала не о грабителях, а о своей рассеянности, потому что, если честно, не помнила закрывала ли дверь, когда уходила), поэтому осторожно зашла внутрь, сжимая мобильный в кармане. Из кухни доносились голоса и звон посуды, так что Ольга поспешила туда. К её удивлению, за столом сидели двое - пожилой нотариус, который заверял договор ренты, и врач - Галина Константиновна. Увидев её гости, не смутились, напротив, заулыбались ещё шире. Девушка мельком глянула на стол: рядом с чайником с заваркой стояла небольшая бутылка коньяка, в тарелках лежали остатки торта. Было похоже, что приятная трапеза как раз подходила к концу. Галина Константиновна тут же принялась убирать грязную посуду в раковину, а мужчина похвально бодро для своего возраста поднялся и направился к Ольге, приглашая растерянную девушку к столу.

- Здравствуйте, голубушка, не ожидали, поди, а я тут с делами расправился, и дай, думаю, Любушку мою проведаю!

- ...д-добрый день, Геннадий Валерьевич, - ответила Ольга, чувствуя как пухлые руки нотариуса снимают с неё пальто и усаживают за стол, - но... как же так?.. Я дверь не заперла, что ли?

- Ой, да ничего страшного, так даже лучше получилось, - звонко затараторила доктор, накладывая на чистую тарелку новую порцию угощения, - а то я вот тоже сегодня раньше добралась - ну как чувствовала прям! А ты, Оленька, на вот, поешь, отдохни с дороги.

- Галина Константиновна уже ввела меня в курс дел, - лицо мужчины постепенно мрачнело. - Любочке очень повезло, что она нашла Вас, и ей не приходится проходить сквозь такие испытания одной. Эх, если бы я только знал, насколько всё плохо...

- А Любовь Антоновна Вам разве не рассказывала? Я думала, вы часто созваниваетесь... - вполуха слушая объяснения старика, Ольга наблюдала за тем, как Галина Константиновна, вытирая, прятала посуду обратно в шкаф - три чашки, три блюдца. Что-то в этом количестве приборов было неправильным, но гулкий баритон нотариуса не давал сосредоточиться на мысли. Между тем в руке у Оли оказалась чашка чая, ароматно пахнущая более крепким напитком, и, машинально, она сделала глоток.

- И да - капельницу я сама уже сменила, и уколы по времени, - напоследок сказала доктор. - Люба спит, и ты, Оленька, отдохни, а то лица на тебе нет. Хочешь, я тебе витаминчиков выпишу? Может, отдохнешь от работы пару дней? Глядишь, полегче станет.

Ольга пару мгновений колебалась, но в итоге вежливо отказалась от предложения. Беспокойство немного отступило - нотариус был вполне доволен её действиями, даже несмотря на то, как прошёл его визит. По крайней мере, так казалось на первый взгляд. Было бы до обидного глупо рассориться с ним из-за единичного случая, ведь помощь юриста ей ещё понадобится.

Распрощавшись с гостями, девушка зашла в комнату к больной. Веки пожилой дамы были опущены, грудь равномерно вздымалась в такт дыханию, под боком хозяйки сопел свернувшийся клубком кот. Ольга постояла у кровати несколько минут, но всё оставалось по-прежнему, тогда она сдалась и пошла к себе.

Всё же она нутром чуяла, что что-то изменилось. Впервые за последнее время Ольга ощутила себя по-настоящему беспомощной, измотанной и одинокой. Что-то происходило вокруг - но она слишком увлеклась своими амбициями, чтобы понять сразу, и вот теперь от усталости и раздражения не могла разобраться в беспорядочных мыслях и подозрениях - все варианты казались возможными. Но в одном она была уверена точно - после всего, через что пришлось пройти, её хотят лишить квартиры!

Что, если у нотариуса всё время был ключ? Сколько раз он бывал здесь, пока она работала для того, чтобы обеспечить старуху питанием и лекарствами? Что, если это была не случайная встреча, а он и докторша в сговоре? Что, если эти двое только и ждут подходящего момента, чтобы объявить договор недействительным, а Добрыневу недееспособной на момент сделки? Что, если есть ещё один претендент на жилплощадь? Кровный родственник? Кто ещё был сегодня с ними на кухне? А может, и старуха с ними заодно? Может, она это всё время скрывает? Вопросы порождали другие вопросы, от которых Ольгу постепенно окутывал липкий страх. Нужно было срочно что-то предпринимать. Бороться! Взять себя в руки!

Терзаясь сомнениями, она долго ворочалась в постели, но в итоге усталость взяла своё. Правда, сон был очень ярким и беспокойным.

Снилась мать в зимнем парке, она стояла у пруда и мертвой почерневшей рукой указывала на останки лебедя, лежащие у самой воды. Оля помнила тот случай - когда-то ребенком она нашла кровавые перья и обглоданный скелет у потухшего костерка - всё, что осталось от трапезы бездомных. Во сне, как и тогда, её охватило чувство невыносимой утраты, словно вместе с птицей погибла часть её души. Или это и правда была она? Рыдания рвались наружу, сдавив грудь так, что стало невыносимо дышать, мир вокруг потемнел, и в приступе паники она повалилась на снег, хватаясь пальцами за горло, царапая кожу, пытаясь вдохнуть хотя бы раз...

Темнота поглотила всё вокруг, а потом Ольга проснулась среди ночи в своей постели и ощутила, что нечто тяжёлое навалилось на грудную клетку и давит, вонзая когти все глубже. Она рефлекторно вцепилась в это и, почувствовав мягкую шерсть под пальцами, догадалась, что это кот. До этого Федор ни разу даже на колени к ней не запрыгивал, старательно избегал прикосновений, хотя и агрессии никогда не проявлял. Стиснутое животное начало вырываться, тогда она схватила его покрепче и, на вытянутых руках дотащив до двери, вышвырнула в коридор.

Только заперев дверь на шпингалет и включив ночник, Ольга смогла отдышаться. Ранки на груди неприятно пощипывало. Их следовало обработать перекисью, но аптечки были в комнате старухи и в ванной, а покидать комнату не хотелось, поэтому она решила ограничиться лосьоном для лица, который был под рукой. Что нашло на животное, она не представляла. Девушка невольно вспомнила, сколько времени проводила с котом наедине, и комнату прежде оставляла открытой на ночь. Может, он тоже почувствовал её слабость и поэтому решил напасть?

- Бред какой, - ответила Ольга вслух, - хватит себя накручивать.

Действительно, нужно было успокоиться, взять себя в руки. Ну и на всякий случай показать кота ветеринару. Возможно, он даже не пытался ей навредить - спросонья всякое почудится, особенно после кошмара. Может, это она напугала его первой? Представив, как кот ищет тёплое место, пытается устроиться, а вместо этого его бесцеремонно вышвыривают вон, девушка почувствовала мимолетный укор совести. Не мешало бы проверить Любовь Антоновну, вдруг шум её разбудил. Пару секунд Ольга обдумывала это, но всё-таки решила подождать до утра - за дверью было тихо, значит, кот, похоже, угомонился.

Она выключила свет, раздвинула шторы, чтобы в комнате посветлело, и снова забралась под одеяло. На часах была половина третьего, но после кошачьей выходки спать расхотелось, а чтобы забыть о кошмаре, она решила подумать о том, как ей быть дальше.

Для начала надо бы прислушаться к совету и взять больничный - полностью бросать работу Ольга пока не могла себе позволить, но так у неё хотя бы появлялось время, чтобы отдохнуть и разобраться в происходящем. Нужно навести справки о семье Добрыневой - вдруг у неё действительно есть наследники? А ещё хорошо бы наведаться к Геннадию Валерьевичу и пообщаться, так, на всякий случай. И зайти в больницу - проконсультироваться о состоянии больной с каким-нибудь другим врачом. Или ещё лучше - перевести больную на учёт в другой госпиталь - специализированный, а главное, подальше от вездесущей Галины Константиновны.

Ольга даже немного воспрянула духом - к ней возвращалась прежняя уверенность в себе, не терпелось дождаться утра и заняться делами. Тихое поскрёбывание в дверь отвлекло девушку от приятных мыслей. Похоже, что кот пытался снова попасть в комнату. Она невольно перевела взгляд на дверь и вздохнула с облегчением, вспомнив, что закрылась на шпингалет. Можно было бы встать и прогнать паршивца, но Ольга решила, что лучше просто проигнорировать, и он сам скоро уйдёт. Тем временем, царапанье стало настойчивее - нарушитель спокойствия не думал сдаваться, в течение нескольких минут уверенно штурмуя дверь. Неприятные звуки гулко разносились в ночной тишине. Возможно, это была игра воображения, но чем больше девушка вслушивалась, тем больше казалось, что, кроме царапанья, слышна ещё какая-то возня - мягкие удары и шорохи. Можно было подумать, что снаружи находится что-то большее, чем кот. Новая догадка поразила Ольгу. А что, если это проснулась её подопечная и, когда не получилось позвать помощницу, сама добралась до двери и теперь женщина лежит у порога, из последних сил пытаясь обратить на себя внимание? Для этого у неё, конечно, был телефон, чтобы не тратить силы на крик, но из-за лекарств она могла не вспомнить об этом.

- Любовь Антоновна?! - на всякий случай позвала девушка и затихла, прислушиваясь в ожидании ответа.

Шум за дверью смолк - было похоже, что оклик подействовал. Ольга облегчённо вздохнула и уже собиралась перевернуться на бок и попытаться уснуть, как вдруг царапанье возобновилось. Начавшись в нижнем углу двери, звук неторопливо пополз вверх, преодолел уровень ручки и устремился дальше, старательно и монотонно очерчивая контур дверного проёма. Девушка медленно села, чувствуя, как на голове зашевелились волосы. Кот мог бы вскарабкаться по наличнику, но тот, кто сейчас царапал деревянную поверхность снаружи, успел обойти дверь вкруговую и делал это слишком размеренно и манерно, с явной целью обратить на себя внимание. Кто бы ни был там снаружи, это был явно не кот. Это было бы неправильно, животные так себя не ведут. Ольга вновь подумала было о Добрыневой, хотя и не понимала, зачем больной старухе делать такое.

- Любовь Антоновна, это Вы?! - стараясь звучать уверенно, крикнула девушка. В ответ царапанье стихло, но лишь на мгновение, а затем яростно задергалась ручка, и снаружи послышались настойчивые удары и сопение - громко задышали в стык под замком, принюхиваясь. Судя по звукам, некий непрошеный гость был явно заинтересован в содержимом запертой комнаты. Дверь заскрипела, прогинаясь под давлением извне.

- Любовь Антоновна! Перестаньте! - сама не зная почему, выкрикнула девушка.

Во рту пересохло, сердце стучало мелкой дробью. Она буквально ощущала жаркие волны ужаса, исходящие от необозримой угрозы. Кто это или что это, и как оно оказалось в коридоре в их квартире? В ЕЁ квартире? Неужели пробралось днём? Или это нотариус с врачом специально впустили его?! В панике девушка схватила с тумбочки телефон и замерла, уставившись на оживший дисплей. Звонила Добрынева. Словно под гипнозом, Ольга нажала кнопку вызова и поднесла телефон к уху:

- Олечка... - сквозь треск помех раздался вкрадчивый голос пожилой женщины, - Олечка...ты почему не открываешь?.. Я стучу, стучу...

Словно в подтверждение, возня снаружи усилилась, задрожал книжный шкаф, стоящий рядом с дверью, зазвенели стеклянные панели.

- ...впусти меня, Олечка, - продолжал голос. Теперь насмешка в нём звучала так отчётливо, что даже помехи не могли её скрыть. - Давай поболтаем, как раньше...

Девушка до боли сжала зубы и зажмурилась. Этого не может быть! Это какой-то чёртовый розыгрыш! Её пытаются запутать! Запугать! Злость немного придала сил, и она, наконец, смогла ответить:

- Любовь Антоновна, идите спать, поговорим утром, - выпалила она, жёстким тоном.

- Зачем же ждать, Олечка, - продолжал голос. Любовь Антоновна теперь звучала бодро, без намека на болезнь. Ольге показалось, что голос раздаётся прямо в голове, - раз нам обеим не спится?

Обречённо девушка взглянула на часы, потом на окно. Почти четыре утра, но солнце взойдет ещё не скоро. Уж она, как никто другой, понимала противоестественность ситуации. Чего бы ни задумала старуха, она хочет всё закончить до рассвета, а значит, ей надо помешать.

- А зачем мне Вас впускать, мы и так вот - общаемся, - про себя Ольга обдумывала варианты: можно было выпрыгнуть в окно или вызвать полицию.

В первом случае был риск сломать что-нибудь, но девушка сомневалась, что сможет отпереть тяжелые ссохшиеся рамы, во втором - полицию нужно как-то впустить в квартиру.

- Я думаю, тебе будет интересно, Оленька, - посмеивался голос, словно знал, о чём она думает. - Ты ведь любишь узнавать новое? Читаешь ночами свои бумажечки, шепчешь словечки, которые не для тебя писались. Играешься чужими жизнями ради своего благополучия. Думаешь, твои мысли тебе одной доступны...

Сердце девушки в очередной раз предательски дернулось. Дверь уже просто ходила ходуном, шпингалет и старые петли с трудом удерживали то, что ворочалось в темноте коридора. Хлипкая преграда могла поддаться в любой момент, и Ольга решилась на отчаянный ход. Она сбросила текущий звонок и тут же набрала номер единственного друга, который у неё остался.

- Костя! Костя! - завопила она как можно громче, едва абонент принял вызов. - Это я - Оля! Я в квартире у Любови Антоновны Добрыневой!

Не дожидаясь, пока сонный мужчина подберет слова, она затараторила дальше в надежде, что её услышат и за дверью тоже:

- Костя! Это я! Я у Добрыневой, на Соколе! Меня тут хотят убить!.. - времени прислушиваться не было, но снаружи и впрямь немного затихло.

- ...Киреева, ты что ль? - наконец выдал Константин.

- Да! Я! Я! Я у Добрыневой! Ну ты помнишь!.. - Ольга запнулась, осознав, что больше не встречалась с Костиком с тех пор, как съехала из общежития. - Ну помнишь: Добрынева Любовь Антоновна, квартира на Соколе! Мы ещё разговаривали... Квартира двухкомнатная... Костя! Я тут, и меня хотят убить! Кто-то ломится в дверь!

- Оль, погоди, какая квартира? Причем тут Добрынева? Добрынева же умерла месяц назад... Где ты? Ты можешь объяснить, что с тобой?

За дверью захохотали. Ольга от неожиданности чуть не выронила телефон.

- Как умерла?! - не слушая, выкрикнула она, глядя, как в сумраке поблескивает металлическая задвижка шпингалета, выдвигаясь сама собой.

- Месяц назад, если не больше, я сам документы в архив относил. А она-то тут причём?! Ты можешь ясно сказать, что...

Ольга ещё слышала, как из динамика доносится встревоженный голос парня, когда трубку забрало и раздавило то, что теперь только отдаленно напоминало Любовь Андреевну. Она не сопротивлялась, завороженная мертвенно-желтым сиянием, пробивающимся сквозь кожу преобразившейся женщины. С лица Добрыневой, хоть и сохранившего знакомые черты, исчезла вся человечность, и лишь глаза по-прежнему алчно мерцали самым глубоким оттенком черноты.

- Долго же ты собиралась с духом, - раздался в тишине её проникновенный голос. - Я уже почти решила, что выпью тебя до капельки, а ты и не заметишь.

- ...кто ты такая? - наконец смогла проговорить Ольга, чувствуя, как последние проблески воли утопают в бездонном взгляде собеседницы.

- Я, Оленька, как и ты - приспособленка! - обнажив длинные жёлтые зубы в подобии улыбки, ответила ей Добрынева. - Давно уже тут - ещё до Всехсвятского поселилась [Ранее на месте района Сокол находилось старинное село Всехсвятское, известное с XV века; прим.автор.]. Многие ушли, а я так жить привыкла - всё срок откладываю, как подходит! У меня и подручные есть, за столько лет-то как не обзавестись?! Все сделают, лишь бы своё не упустить: и бумажки подпишут, и диагноз выдумают. Раньше человечьей силы хватало, но теперь обмельчали люди, вот и приходится своими же питаться. Ты уж не обижайся. Знаю, не солидное это, конечно, дело - срывать цветочки, но с ягодками мороки больше, могу и не управиться в срок!

Ольге показалось, что Добрынева даже подмигнула напоследок, прежде чем её сознание навсегда померкло.

***

Участковый Ермилов для важности ещё раз перебрал бумаги договора, кадастровые выписки, свидетельства, но в итоге вернул их, недовольно вздохнув.

- Извините за беспокойство, Ольга Валерьевна, документы в порядке. Но обращение необходимо было проверить, Вы ведь понимаете, работа такая.

- Конечно, - согласно кивнула темноволосая женщина, пожалуй, чуть более зрелая для своего возраста, если судить по паспортным данным, - всем иногда приходится просто делать то, что необходимо.

Сидящий рядом пожилой нотариус согласно кивнул, не скрывая довольной улыбки.