– "Здесь покоится Великий Царь Куалопек, избранный Солнцем, один из Триумвирата, Хранителей трёх частей Наследия, Толкователей его записей, Священных правителей Атлантиды".
Тихокан не знал, как привыкнуть к надсадным хрипам в некогда чистом и глубоком голосе побратима. Не знал он и того, как тот способен хранить спокойствие себя прежнего – когда ничего больше от него прежнего не осталось.
– Я желал бы, чтобы ты высек эти строки здесь, – Куалопек приложил иссохшуюся ладонь к костяной пластине-нагруднику. Губы на смуглом лице с золотыми глазами улыбались как раньше, но Тихокан больше не знал, честна ли эта улыбка.
– Я бы желал совсем не высекать эти строки, – ответил он, запахивая плащ плотнее.
– Но ты сделал это, – Куалопек прошёлся вдоль стены, поскрипывая механическими суставами, в неритмичном стуке своего костюма, даря долгие мгновения взгляда золотой росписи и скупым барельефам. – И я благодарен тебе, брат. Твоя любовь и твоя верность будут сиять надо мной в моей вечной дороге к солнцу.
Тихокан сжал кулаки.
– Брат...
– Ты уйдёшь, – Куалопек велел, а не спрашивал. – Уйдёшь и уведёшь за собой тех, кто пожелает уйти. Тихокан, нашего дома больше нет. И я, великий царь, желаю, чтобы мой народ, его знания и наследие продолжали жить.
– Тогда почему, о великий царь, ты не уйдёшь со своим народом? – Тихокан дёрнулся вперёд, и полы его плаща хлопнули – словно удар хлыста прозвучал. – Почему остаешься принять судьбу?
– Потому что моему народу нужно не только настоящее, но и прошлое, – ответил Куалопек. – Потому, что найдутся те, кто пожелает отказаться от одного и избрать другое. Потому что нас с тобой больше нет, брат – только ты ещё способен принести пользу тем немногим, что от тебя осталось. Ты, но не я.
И Тихокан отвёл глаза.

Из складок одежды Куалопек извлек Знак. Камень созидания потускнел и покрылся сетью трещин, угрожающе глядя из своего ложа, и грани Копья щерились на ленте будущего в бессильном оскале.
– Ты возьмёшь его с собой, – вполголоса произнес Куалопек. Тихокан принял его неохотно – чужой Знак словно бы обжигал пальцы – и как можно скорее спрятал его в бедренной сумке, подальше от собственного. – И укроешь так далеко, как только сможешь. Под камнем, песком и толщей воды, навечно.
Тихокан плотнее запахнул накидку.
– Ты уверен?
– Я не хочу этой памяти своему народу, – Куалопек качнул головой и переступил костяными конечностями своей машины. – На Наследии лежит скверна каждого из нас, и знания его больше не чисты. Время Триумвиратов нашло в нас свой исход, брат. Пора ему быть забытым.

Из усыпальницы они спустились в сад – живой, полный запахов, уголок мира снов среди углей реальности. Девушка-жрица с безумными глазами цвета луны собирала цветы.
– Нас поглотит скала, – напевала она, – скала родит город. Город без солнца, город-пустыню, с сердцем холодным...
Он взял бы её в жены. Он увез бы её за океан, где она родила бы ему дочь с глазами-лунами и сына, разумом острее копья. Он мог теперь исцелить её, мог воспользоваться обретённой своей силой для того, чтобы вернуть справедливость – и её рассудок. Ведь что, как не благо, есть помощь тем, кто помог ему и его царю и брату?
И кто пожелает воспрепятствовать его желаниям?..
– Мы – только хранители, – негромко напомнил ему брат.
И Тихокан кивнул, прежде чем взглянуть на жрицу в последний раз и уйти прочь.

* * *

Тихокан часто вспоминал их последний разговор. Когда их народ ушел к другим землям, когда они назвали своим домом новый мир и признали новых богов. Когда настоящее стало им больше не нужно, и они устремились за будущим – свободным от воплощения, принадлежащим им одним.
– Здесь покоится Тихокан, избранный Солнцем, – вслух произнес он, проверяя, достаточно ли глубоко направлено стило. – Второй из двух последних истинных царей Атлантиды, один из Триумвирата, Хранителей... трёх... частей...
Молоток в правой руке взлетал легко и ритмично. Левая охватывала стило, пробуждая в памяти тела давно забытые ощущения, и на миг ему показалось, что сквозь полуприкрытые ресницы сейчас брызнет солнце, в ладони теплом отзовется гладкое дерево Оберегающего Покой, в нос ударит запах леса, и рваный плач вспугнутого оленя смешается с возгласом брата: "Скорей! Уйдет ведь!"
– ...возглавивший избранных после измены, погубившей Атлантиду, – разрушил наваждение собственный шёпот. Плечи его опустились.
Солнце далеко над толщей камня. Вечный путь ему предстоит, чтобы вновь увидеть его лучи.

Тихокан, сын Тхалака, страж-побратим первого сына великой царицы Ллакаль, царь Атлантиды... нет их больше. Есть только оболочка, наполненная незаслуженной силой. Воплощённый Щит. Воплощённый Закон.
На пути, начавшемся для него с прикосновением перьев священной птицы, он обретал и отдавал имена и титулы, людей и память. Чужую верность он отпустил всю, до капли – он видел, как гасла она в засыпающих сердцах его бессменных стражей-центавров под толщей камня. Они будут видеть сны, пока не придет час.
Но сам Тихокан лишён права на грёзы.

Всё, что у него осталось – пустая гробница среди влажного камня. Дорога без конца – впереди, Знак, лишённый силы и полный знаний – рядом, на каменном постаменте.
И надежда.