Это настоящая история написана со слов реального человека. Однако мой собеседник просил сохранить имя и некоторые подробности в тайне. Он - работник медицины, прошел две войны: Отечественную и Корейскую. Мы сидим в маленькой, уютной гостиной, и он рассказывает захватывающие, интересные истории, а их у него было немало за семьдесят восемь лет жизни.

Его блеск в глазах и ораторское искусство уносят нас далеко-далеко назад. Однако сейчас, рассказывая эту историю, на его лице лежала печать грусти, а глазах плескалась волна боли.

«Это произошло перед самой войной. Я только получил диплом хирурга, и меня направили работать на юг – в казахские степи. Работал в небольшом районом центре хирургом в приемном отдалении, однако иногда заменял патологоанатома.

Тот жаркий летний день глубоко врезался в память, было много пациентов и у меня не было минуты передохнуть. Ко мне прислали санитара с просьбой прекратить прием и срочно заняться вскрытием тела мужчины, привезенного родными на подводе, его ударило и убило молнией. Мои коллеги провели осмотр и констатировали смерть. Родственники торопились, ехать домой было далеко и долго. Сто километров в этих местах не считались большим расстоянием. Как раз в этот момент я вскрывал фурункул и не мог оставить пациента. Ответил, что смогу подойти через несколько минут, попросив сестричку наложить повязку. Только я направился к выходу, как услышал тихий, женский голос – «не ходи». Я обернулся, осмотрел все вокруг, в кабинете никого не было, медсестра находилась в перевязочной. Тут подвезли пациента с открытым переломом бедра, я принялся оказывать экстренную помощь. За мной опять пришел санитар, но я был занят. Когда я закончил оказывать помощь, вновь женский голос очень различимо сказал – «не ходи». Затем был пациент с острым кровотечением, и я задержался.

В кабинет зашел санитар и сказал, что главврач гневается. Я ответил, что скоро подойду. Закончив с больным, и уже подходя к двери, я услышал вновь женский голос – «не ходи». И я решил – три раза меня остановили, не пойду, и точка! Остался в кабинете и возобновил прием. Пришел главный – злой, вне себя: «Почему вы не выполняете мой приказ?» На что я спокойно говорю: «У меня много пациентов, а вот терапевт сидит и ничем не занят (я тоже вскипел и нагрубил), пусть идет, он тоже проходил это как и я. Главврач, разъяренный ушел за ним.

Через двадцать минут началось вскрытие. И произошло ужасное, коллега распилил грудную клетку и начал препарировать легкие, как вдруг покойник вскочил и брызгая кровью, принялся кричать, бросился на врача. Перепуганный коллега вылетел из анатомички, весь в крови и с безумными глазами прибежал ко мне в кабинет и закричал: «Быстрее, быстрее! Он живой!» Я осматривал больного и скептически ответил: «Кто? Покойник? «Да, он живой, берите инструмент и спасите его». Я не поверил, но взял чемоданчик с инструментами, поговорил с сестрой и пошел за ним. Догнав его, я увидел, что коллега стал абсолютно седой.

На полу анатомички лежал полумертвый мужчина. Он истекал кровью, было поздно уже что-либо делать, жизнь покидала его. Спустя несколько минут он умер по-настоящему. Коллега получил большой срок за преднамеренное убийство. Во время войны его освободили, и он погиб во время освобождения Варшавы. А я так до сего дня не знаю, кто меня звал и останавливал, уберег от большой беды. Может ангел-хранитель, а может предчувствие и интуиция?..» Он закончил повествование, так и не прикоснувшись к остывшему чаю. А я сидела и размышляла о том, как тонка грань между жизнью и смертью, как много загадочного и непостижимого вокруг.