История мне была рассказана. Повествование буду вести от первого лица.

В тот год, отслужив, возвращались мои друзья. Были среди них те, кто уже до армии женился, но большинство ходили в холостяках.

Одним ранним утром разбудил меня телефонный звонок - звонила мать моего доброго товарища Романа, интеллигентнейшая женщина, инженер-программист. Про таких говорят, что голоса не повысят, ни сын, ни она, а тут, видимо, скандал. Я примчался сразу, благо жил по соседству. Отец друга, преподаватель в академии, тоже был дома. Сын уехал на работу, и дозвониться ему не могли, а в коридоре стояла девица сомнительного вида – мини-юбка была лишь только одним названием, боевой макияж и чемодан.

«Я к вам пришла навсегда,» - прямо сказала девушка. Позже выяснилось, что Роман накануне вечером вызвался проводить незнакомку до дома. Там у неё никого не оказалось, и они «часок» посидели, а на утро отец девушки, вернувшись с работы и узнав, что вечером дочь лишили невинности, выгнал её из дома. И вот Эльвира тут.

Дальше началась "счастливая" семейная жизнь. Первым пострадал двоюродный брат Романа. Заехал, а Ромки не было, взял посмотреть до вечера видеокассету. Как и обещал, ко времени привёз её обратно, и был обвинён в воровстве. Причём всей семьёй, включая родителей. Когда мне Ромкин брат всё это рассказывал, у меня было чувство, что я в параллельном мире побывал. Я ведь и сам на его месте мог оказаться - у матери Ромы мог видик одолжить на часок. У нас такое в порядке вещей было.

Почему всё это тогда не обрушилось на меня, я даже и не задумывался. Просто по какой-то неведомой мне причине я был единственным товарищем Ромки, которого ни в чём и никогда не обвиняли. Зато у него в семье началось врезание замков, делёжка холодильника и прочие «радости», но почему-то эти достойные люди всё сносили молча. Сам же Ромка ходил такой, будто жизнь ему не в радость. Всё это, конечно, объяснялось мной простым словом: подкаблучник.

Очень редко мне удавалось посидеть с товарищем наедине. Он тогда вдруг менялся и говорил, что знает всё об Эльвире: и об её похождениях, и об её колдовстве, и что собирается выгнать её из дома прямо сегодня. Но вернувшись обратно к себе, вновь становился послушным.

Последней каплей стал звонок Ивана. Давно дружим с ним, жена у него хорошая, да и вообще, пара на зависть всем. У Дарьи роды преждевременные, очень тяжёлые. С мужем не говорит, а если и говорит, то, что помирать будет, а не простит. А мы с Иваном работали тогда вместе, я его знал, почитай, как себя. Думали мы, гадали, и как бы между прочим всплыл интересный факт: Элька Ромкина захаживать стала к Даше, всё чаи по утрам гоняли да задушевные разговоры вели.

Я даже подскочил! Ворвались мы к Ромке – они с Эльвирой как раз дома были. Я кричу: «Ты что, зараза, наделала?!» - и в глаза ей смотрю. А она мне как на духу отвечает: мол, отворот ей сделала на Ивана, будто неверен он жене, всё равно со временем разойдутся. А Дарья родила, и что Ванька, муж, ей верен, знала, а видеть его не могла больше: «Аж с души воротит от его вида, ничего с собой поделать не могу».

После этого Ромка вещи Эльвиры всё-таки повыбрасывал да на порог больше не пускал, к телефону не подходил. Та долго житья ему не давала, поджидала, караулила, но всё без толку. А раз садился Ромка в машину, бросилась к двери и кричит ему: «Решай, сейчас уедешь, вообще без меня жить не будешь!»

Но Ромка всё равно уехал. Только помнит потом, прямо на трассе Элька почему-то на капоте оказалась, в глаза смотрит и ползёт. Он подумал, что совсем баба свихнулась, начал тормозить, и удар. Не смертельный, столб задел. Хорошо, скорость низкая, и машина удачно с трассы скатилась в поле.

Много лет спустя встретил я Эльвиру один раз. Хотел сделать вид, что не узнал её, да она меня окликнула. Сердце у меня к дружеской беседе не лежало, и я уходить стал, но одна её фраза заинтересовала: «Слушай, меня сызмальства учили, что если у мужика есть сила, то разойдись с ним стороной. Я же зла тебе не делала». «Да я тебе тоже вроде ничего плохого не делал, – отвечаю ей, - хотя ты семью моего друга разрушила!»

А она мне вдруг: «Так ты вообще не испытывал свой дар? А я всё думала, что это ты Ромку тогда спас».

Конечно, чувство могущества, что я ведьму напугал, посетило меня, хотя никакого дара у себя я не замечал. Сперва походил, как граф Калиостро, а потом подумал: «Если кому-то вместе и не суждено быть, то не хочу я резать по живому те нити, которые трогать нельзя. Себе дороже. И если есть у меня дар, то пусть судьба сама им лучше распорядится, когда понадобится. А что Ромка? Он сейчас женат, у него дети. Но почему Эльвира так испугалась, когда узнала, что я его не спасал?.. Я же видел, что испугалась».