Голова гудела нещадно. Казалось, что пульсация в голове дойдет до точки и разорвет её, подобно воздушному шарику. Где-то далеко, неразборчиво, были слышны слова и чей-то кашель. Приоткрыв глаза, за пеленой яркого света, я разглядел двух людей. Одним из них была женщина, а другим мужчина. Она - в белом халате, он - в знакомой мне серой форме. Явно мент. Она что-то бурно объясняла легавому, но по всей видимости ее слова его мало заботили.

Сейчас, лежа на койке, я более детально мог вспомнить события прошлой недели. Забыть такое мне вряд ли удастся. Уже разборчиво до меня донеслась фраза: "Он еще очень слаб. Перенесите разговор на другое время". Затем: "Девушка, этот тип... таким ничего не...". Понятно, мусорам не терпится услышать подробности. Хоть и не хочется с ним базарить, но рано или поздно придется. Лучше сейчас, чтобы потом не доканывали. Хоть было и не легко говорить после анестезии, но, почувствовав во рту ватный язык, я произнес: "Мне уже лучше. Пусть спрашивает".

- Ну, я же вам говорил, что с этим контингентом ничего не случится! Они живучие как тараканы, - улыбаясь медсестре, заявил красноперый.

Медичка попыталась отговорить его от допроса, но было уже поздно, - стервятник почувствовал падаль. Когда милая мадам покинула палату, следак, представившийся Сергеем Валентиновичем, взгромоздил свою задницу на стул и уставился на меня.

- Привет, Черепанов? Как самочувствие?

- Не хуже чем обычно, даже без ноги.

- Может расскажешь, как ты ее лишился?

- Медведь, падла, откусил...

- Слушай, Череп, может бросишь из себя Петросяна корчить? У меня времени мало, впрочем, как и у тебя. Знаешь сколько тебе по совокупности лет светит?

- А мне по-барабану, все мои, начальник. Можешь начинать "баню затапливать" (допрашивать).

- Надо же, какой сознательный! Ну, раз готов, начнем. Как бежали из колонии?

- Кум подсобил.

- Кто именно?

- Вихров.

- Вот су... Чего ради он вам помог?

- А того ради, начальник, что если бы не помог нам "щупать ноги" (бежать), то ему бы амба светила!

- Это в честь чего?

- Жора Зарайский тему пробил, что "акробатом" знатным ваш Вихров был! У Жоры даже фотки были с кумом. Там его какой-то...

- Ладно, без подробностей обойдемся! Бежали как?

- Он нас в каптерку запустил. Там мы с "Лешим", "Туманом" и еще одним чепушилой по подвалу и проскочили.

- А на кой хрен вам Лужов понадобился?

- Его эти отморозки на "консервы" взяли. "Леший" ведь и на воле человечиной не брезговал.

- А ты?

- А я вегетарианец, начальник. Мне-то надо было из леса свинтить, а там я бы к своей марухе забурился

- Продолжай.

Далее от лица Черепа.

В лесу было сыро, пахло землей и только появившейся из-под снега прошлогодней листвой. Идти было трудно, но месить грязь сапогами всегда приятней на свободе.Туман и Леший шли впереди, за ними семенил Лужов, еще не догадывающийся о своей участи, я замыкал цепочку. Близился рассвет, сквозь утренний туман уже можно было различить местность, по которой мы двигались. Кругом бурелом, поваленные еще прошлогодним осенним ураганом деревья преграждали нам путь, скользкие стволы предательски уходили из-под ног. Через три часа непрерывной ходьбы мы вышли на небольшую поляну, по сведениям Тумана тут должна была быть сторожка лесника, я заранее жалел деда, догадываясь, что ждет его при встрече с нами.

Решили, что старика замочит Туман, я отмолчался, а Лужов так боялся этих двоих, что был готов поддержать любую инициативу. Деда еще сонного вытащили из сторожки и Туман вогнал заточку прямо ему в сердце. Истекающее кровью тело отволокли в ближайшие кусты и завалили ельником. Решили получше спрятать тело ближе к ночи. День отсыпались. В сторожке была тахта, на которую сразу взгромоздился Леший, две лавки и печь. Не дожидаясь, пока Туман обнаружит в доме печь, я сиганул на верх. Туману пришлось довольствоваться лавкой у окна, Лужов примостился на другой, у двери. Проснулись затемно, нашли у деда в шкафу бутыль самогона и, осушив емкость, вылезли на улицу. Пробираясь сквозь кусты, долго искали тело старика, но ко всеобщему изумлению не нашли. Леший орал на Тумана, дескать недобил старика и тот уполз, но никаких следов, свидетельствующих о том, что тот остался жив, не было. Нашли место, где оставили старика - на еловых лапах была кровь, куда подевался труп осталось загадкой.

Очень хотелось жрать. По голодным взглядам, которые Леший и Туман бросали в сторону Лужова, я догадался, что уже сегодня ночью они вскроют "консервы". Не желая принимать участие в убийстве, я ушел за хворостом в лес и шлялся по чаще в полной темноте втечение часа. Когда вернулся, услышал звук топора. По всему выходило, что тело уже разделывают. На пороге я столкнулся с Лешим, он вытирал руки о грязное полотенце, оно все было в крови.

- Ужинать не будешь! Кто свиней не режет, тот их не хавает! - заявил Леший.

Я бросил хворост у порога и, стараясь не смотреть в сторону стола, на котором Туман разделывал Лужова, быстро залез на печь. Обе ноги и руки варили всю ночь, потроха и голову отнесли и выбросили все в тот же ельник. Стараясь не вдыхать сладковатый запах готовящейся человеческой плоти, я заснул и проснулся уже утром, разбуженный криками и руганью с улицы. Туман и Леший опять потеряли труп, точнее то, что осталось от несчастного Лужова. Ельник сново был пуст, не осталось и следов крови. Но теперь рядом с кустами был отчетливо заметен след сапога.

Весь день обсуждали страное исчезновение тел, версия с животными отпала, так как медведи не носят сапог. Кто еще может жить в лесу и почему мы не заметили его присутствия рядом, оставалось вопросом, одно было точно - такое соседство терпеть было нельзя. Туман возмущался громче всех, поэтому Леший решил отправить на поиски именно его. Моя кандидатура не обсуждалась, так как я еле стоял на ногах от голода и сам мог завалиться где-нибудь по дороге.

Дождавшись следующего утра, Туман позавтракал Лужовым и выдвинулся. Ждали мы его сутки. Когда стало очевидно, что он не вернется, Леший под угрозой расправы выволок меня на улицу и мы пошли искать Тумана. Все, что я ел последние дни - это пара кусков хлеба, да тарелка макарон, которые я нашел в запаснике у старика. Вид сытого Лешего нагонял на меня тоску, но жрать человечену я не мог, хотя раздобревший кореш и предложил мне порцию Тумана.

После двухчасовых скитаний по округе мы наткнулись на сооруженный кем-то шалаш. Зайдя внутрь, я ошалел от увиденного: вокруг на земле валялись части тел погибших. Среди груды развороченного мяса я нашел и голову Тумана. Примерно с минуту меня рвало. Едва живой, шатаясь, я вылез из шалаша и рухнул на землю.

Вернувшись в сторожку, я выпил залпом стакан самогона, коего у старика был целый загашник и заявил Лешему, что ухожу. Между нами произошла стычка, но картина, увиденная в лесу, четко стояла у меня перед глазами, и это придало мне силы. Отбив Лешему бестолковку, я покинул сторожку. Полдня у меня ушло на поиски приличного места для ночевки, в итоге ничего лучше, чем переночевать на дереве я не придумал и, выбрав сосну пораскидистее, взгромоздился на нее, предварительно привязав себя бечевкой, захваченной из дома лесника. Через некоторое время удалось уснуть.

Проснулся от того, что кто-то стучит по сосне. Там внизу стоял человек, его лицо мне было хорошо знакомо, это был Павел из пятого отряда, сокамерник Лужова.

- Слезай, бродяга! - крикнул мне он. - Я жрать хочу, - при этом Павел как-то странно улыбался, было заметно, что он безумен. Не преставая трясти дерево, Павел продолжал приговаривать:

- Я хочу жрать, слезай! Я жрать хочу, слезай, кому говорят!? Слезай, братан! Слезай!

В руках у Павла я заметил заточку Тумана, с которой последние дни ни на минуту не расставался Леший.

- Какого ляда тебе от меня нужно? - крикнул я умалишенному.

- Слезай, позавтракаем. У меня кое-что для тебя осталось.

С этими словами Павел достал из кармана человеческую кисть и поднял руку вверх, видимо для того, чтобы я получше мог ее разглядеть.

- Вали отсюда, ящер пещерный! - заорал я.

Павел рассмеялся и сунул оторванную конечность себе в рот.

- Свежак! Слезай, пожуем!

- Ладно, подожди! Сейчас спущусь!

Единственным выходом из создавшегося положения было разобраться с этим упырем. Слезая с дерева, я твердо решил завалить беспредельщика. Когда и при каких обстоятельствах у него съехала крыша и как он бежал, меня не интересовало. До Петрозаводска оставалось каких-то пятнадцать верст и я твердо решил добраться туда живым. Когда ноги ступили на вязкую снежную замесь, Павел воззрился на меня отсутствующим взглядом и, протягивая мне татуированную руку Лешего, приговаривал: "Мясцо... сладкое...". Не долго думая, я заехал ему по морде. Павел свалился на землю, хлюпая разбитым носом. В последующие удары я вкладывал все оставшиеся силы. Перед глазами стояли ужасы последних дней. Зона конечно делает многих вольтанутыми, но чтобы до такой степени, до которой она довела Тумана, Лешего и этого ублюдка, мне не верилось.

После серии акцентированных ударов, Павел потерял сознание. Его лицо превратилось в кровавое месиво. Я поднял заточку "Лешего" и уставился на маньяка. С одной стороны завалить его было самым оптимальным вариантом, но с другой, в случае прокола с ментами, вешать на себя мокруху тоже не хотелось. Стянув с дерева бичевку, я приступил к связыванию плененного мясника. Но вот тут произошло то, что я никак не ожидал. Добравшись до ног Павла, я услышал треск хвороста позади себя. Оглянуться не успел. Что-то тяжелое опустилось мне на голову и я отключился.

Очнулся я от ударов. Передо мной стоял Паша, держащий в руке окровавленный топор. Его безумные глаза пялились на меня, а со рта не сходила зловещая улыбка. Предпринять каких-либо действий я не мог. Руки и ноги были стянуты бечевкой.

- Череп, ты нас недооценил! Не зря говорят, что у таких "маргаринов" как ты, мозгов не много! - после этих слов Павлик залился гомерическим смехом.

Мне надо было оттянуть время и заговорить урода.

- Да, обыграл ты меня, Пашек, ничего не скажешь! И кого же это ты в кореши взял? Еще одного психонутого каптера?

Паша перестал ржать и, бросив в лес обеспокоенный взгляд, произнес:

- Он скоро придет!

- Кто, твой кореш?

Павел засветил мне ногой по ребрам и прошипел: "Не смей его так называть!". Становилось очевидным, что у Павлика проблемы с головой нарастающими темпами прогрессировали, но ведь кто-то меня и в самом деле ударил. Мои попытки разговорить Пашу по поводу его помощника успехом не увенчались. Он отошел к костру и, вытащив кусок сырого мяса из снега, начал его жадно жевать. Попытки освободить руки ни к чему не привели. Меня связали со знанием дела. Прожевав кусок, Павел поднялся и молча подошел ко мне.

- Ты думаешь, что я убил твоих корешей? Вовсе нет. Это сделал Жнец. Он кормит меня. Он обещал мне такие возможности, которые вам и не снились. Но для того, чтобы я был готов к переходу, я должен есть людей. И ты, Череп, будешь еще одним, - он перешел на истерику и голосил, - разделает тебя как тушку, а я буду жрать, паскуда! Буду жрать!

Псих схватил меня за обе ноги и потащил к костру. Вопить было бесполезно и, стиснув зубы, я готовился к самому худшему. Не успев ничего понять, ощутил адскую боль.

Сорвав голос от крика, я на какое-то время впал в беспамятство. Очнулся от очередного приступа невыносимой боли и запаха паленой плоти - этот ублюдок положил мою культю в раскаленные угли. Боль была невыносимой. Сорвав глотку, я мог лишь хрипеть и смотреть на раскачивающиеся кроны деревьев. Затем рывком Павел оттащил меня от костра. На какое-то время я почувствовал облегчение, когда покалеченная конечность оказалась в снегу.

- Я только начал! Но скоро и до головы доберусь, - бурчал мой палач, - ненавижу тебя, всех вас ненавижу!

Внезапно Павел перевел взгляд в сторону ближащих кустов. Я увидел серый силуэт на фоне темных зарослей. Он стоял в длинном балахоне и будто светился. Капюшон был надвинут на глаза и я не мог разглядеть лица. Ветра не было, но полы его одеяния слегка колыхались, хотя фигура не двигалась. Сквозь боль, застилающую мне глаза, я пытался получше рассмотреть странный силуэт. Внезапно непонятно откуда взявшийся порыв ветра подхватил фигуру и понес к нам. Именно понес, так как незнакомец висел в воздухе, не касаясь земли. Через долю секунды я ощутил, как невидимые пальцы обхватили мне горло. Тут же ветер смахнул капюшон с головы существа, и передо мной возникла чудовищного вида голова: глаза светились адским огнем, седые патлы зловеще развевались, а беззубый рот был распахнут на половину лица. Неестественно удлиненное, искаженное ненавистью и яростью, оно было мертвенно-белым. Из-под полы серого одеяния показались длинные черные щупальца, они тянулись ко мне, как клубок ядовитых змей.

"Жнец! - завопил умалишенный. - Он твой, бери его!"

Тут чудовище резко развернулось и подхватило Павла. Извиваясь и вопя, он кувыркался в воздухе, пока один из щупалец не забрался бедолаге в рот. Уже через мгновение, сопровождаемый фонтаном крови, он вылез изо рта несчастного, вырвав тому язык. Чудовище издало протяжный демонический вопль, после чего резким движением разорвало бывшего заключенного на множество кровоточащих кусков плоти.

- ПОСЛЕДНИЙ! - услышал я скорее у себя в голове, чем наяву. - Я СЫТ!

Снова появился ветер, он окружил чудовище в балахоне и будто поглотил его. Фигуру охватило пламя и она вся превратилась в огромный огненный столб, после чего существо растворилось в пламени и все исчезло.

Я потерял сознание, а когда очнулся, рядом никого не было - абсолютная мертвая тишина и темнота.

До утра я полз, терял сознание, приходил в себя и снова полз. На рассвете меня полуживого, с отрубленной стопой, нашел поисковый отряд, отправленный нам вдогонку.