Под ногами привычно хрустели маленькие кусочки асфальта, отколовшегося от дороги. Одинокий фонарь, окруженный своими неработающими собратьями, освещал улицу, напоминая сцену из старого ужастика. Впечатление усилилось, когда он внезапно погас. Не сбавляя ходу, я разблокировал треснувший везде где только можно телефон, пытаясь включить фонарик.

Дорогу постелили всего года полтора назад, но это не мешает тому факту, что моя нога угодила в одну из сотни ям, из-за которых асфальт напоминал уродливый заплесневелый сыр.
- Черт, как люблю свою страну. Я прям истинный патриот, с...ка. - Фонарик наконец соизволил включится, выхватив из темноты мою серую унылую пятиэтажку. Вот я и почти дома.

***
- Привет, дорогой, как прошел день? - Жена ждала у самого порога и держала в руках маленький молоточек для мяса. Значит, на ужин отбивные. - Ей, с тобой все в порядке?
- Кать, не морочь мне голову, я есть хочу.
- Поняла поняла. Сейчас все будет. - Девушка вытерла руки об фартук и шмыгнула на кухню. Оттуда вкусно пахло.

***
Я вытащил ногу. Немного поцарапана, но жить буду, а вот штаны жалко.
Темный, почти ночной двор выглядел жутко. Странно, что бабулек на лавочках не наблюдается, а я думал они тут и живут, разговаривая о проститутках, наркоманах и ценах на газ.
За спиной что-то шевельнулось.

***
- А Настюша сегодня одиннадцать по рисованию получила. Правда она молодец? - Катя мыла посуду, весело звеня оббитыми по краям тарелками. - Вот как только тебе премию дадут, надо будет записать ее в художку. Как думаешь?
- Хорошая идея. - Сказал я без особого энтузиазма.
Катя отвернулась от рукомойника и внимательно на меня посмотрела, кивнула и продолжила мыть посуду. Уже молча.

***
Шорох повторился. Я повернулся. Картина была странная. Бомж. Вонючий, поросший щетиной бомж лежал на спине, раскинув руки, вызывая ассоциации с витрувианским человеком. В руках была чекушка, крышка лежала чуть в стороне. Из разрезанного от уха до уха горла обильно вытекала кровь, смешиваясь с водкой, толчками будто убегающей из бутылки, уже беспочвенно боясь оказаться в мерзком беззубом рту местного алкаша.
В кустах опять зашуршали. И буквально через несколько секунд таинственный любитель лишать алкашей последних радостей жизни соизволил показаться на свет. Высокое, лысое и полностью голое, оно стояло сгорбившись и почесывая руку когтями, внушающими беспокойство своими размерами. К слову, рука тоже была не очень приятная, ее, как и абсолютно все тело покрывали гниющие царапины разной свежести. Оно мигнуло своими черными глазами, из которых вытекала черная же слизь и замерло, будто чего-то ожидая. Нас разделял труп алкаша. Какая дикая, однако, картина. Мы стояли и смотрели друг на друга. Эта хрень слегка наклонила голову в сторону, как собака, которая чем-то заинтересовалась и писклявым голосом маленького плачущего мальчика завизжала:
- Мама, ма-ма, мааа...

***
- Мама, ма, - на кухню вышла сонная Настя и захныкала. - Там в окне монстр, он смотрит на меня.
- Доча, ну что ты такое говоришь? - Катя отложила газету, открытую на анекдотах, и продолжила показушно веселым голосом, - Монстров не бывает, солнышко, просто в темноте нам мерещится всякое и мы пытаемся придумать этому объяснение. Это, наверно, просто тополь за окном.
- Пусть папа проверит, - упрямо протянула девочка.
- Доча, папа, кхм, - она глянула на меня, - немного не в настроении. Давай я схожу с тобой.

***
- ..мама.
Существо вдруг замолчало и еще чуть больше наклонило голову.
- Мама?
С громким хрустом голова начала проворачиваться дальше, вопреки анатомии. Она остановилась только когда лоб и подбородок поменялись местами. Оно резко выгнулось всем телом под звук ломающихся костей и стало на четвереньки, немыслимо вывихну суставы. Это вызывало ассоциации с пауком. Оно с огромной скоростью пробежало возле меня, и отойдя на метров 20 обернулось. Я подумал, и вытянул вперёд руку с выставленным большим пальцем.
- Так это ты на прошлой неделе того наркомана зарезал? Ну молодец, нет, правда молодец, продолжай в том же духе, нам такие уроды как они не нужны. - Я сам не понимаю, что на меня нашло, но показушно храбрые и громкие слова помогают не закричать, и ведь, в конце концов, я говорю чистую правду. - Продолжай чистить наш город, а я тогда буду называть тебя санитаром. Как волков называют санитарами леса. Тебе нравиться? - Господи, что я несу?
Тварь еще пару секунд смотрит на меня и я понимаю, что у нее мозг, наверное, размером с яблоко, слишком уж глупые глаза. Она уходит. А я что? Я тоже ухожу, мне домой пора.

***
- Как я и говорила, никого там нет, - Катя садиться на стул и опять берет в руки газету. - У детей такое богатое воображение.

***

В подъезде, конечно, было темно. Лампочки тут воровали быстрее, чем ворчащие пенсионеры успевали их вкручивать. Я поплелся на свой третий этаж.
Сзади заскрипела дверь соседки снизу. Ну что ей не спиться в такое время. Надо подойти поздороваться, а то обидеться может. Но в дверном проеме была вовсе не она.

***
- У нас опять полиция во дворе. - Катя, не выдержав тишины, подошла к окну и сейчас с интересом в него пялилась. Это уже какой раз? Третий вроде. Сейчас, говорят, по всему городу бомжей убивают, уже штук двадцать за неделю. Андрюша, не подумай, что я изверг, но я бы пожала руку этому убийце и сказала бы ему большое спасибо.
Я хмыкнул. Ну ну.

***
Я опять, как и во дворе, обернулся, хотя все фильмы и страшилки с детства учат, что этого делать нельзя. Кхм. Ну как бы вам это, с...ка, объяснить? Просто, блин, представьте себя на моем месте. Ночь. Темный грязный подьезд. Тусклый фонарик в руках. И штук восемь дверей все открыты нараспашку. И с каждой смотрят. Нет, не соседи, а манекены. Да да, гребаные манекены, стоят и пялятся на тебя в упор. Ну как вам такое? Лично мне не очень. Я наконец-то в полной мере понял популярную в современных страшилках фразу "чуть кирпичей не наложил".
Но я с детства старался относиться ко всякому дерьму с юмором, поэтому прокричав "окружён, но не сломлен", начал медленно и гордо подниматься на следующий этаж. Пока эти твари не зашевелились. Ну все, приплыли. Надо будет успеть нашкрябать предсмертную записку, где я порошу похоронить меня в гробу в виде миньона, а на надгробье гимн России хочу. Чтобы похороны были веселые.
А эти твари нелепо, но от этого более жутко, ползли по ступенькам, налезая друг на друга.

***
Жена стелила постель.
- Кать, давай быстрее, я спать хочу.
- Так, Андрей, - она внимательно посмотрела на меня. - А теперь говори, что с тобой сегодня такое.
- Ничего, Кать, - я как можно радостнее улыбнуться, - просто теперь я никогда не буду задерживаться на работе.