Солнечный свет едва проникает через грязные пыльные стекла в обшарпанных деревянных рамах с облупившейся краской. В мутном луче света парят миллионы пылинок. Ты любуешься этим завораживающим зрелищем, потому что тебе хочется смотреть куда угодно кроме собственных рук, ты и так знаешь, что увидишь. Согнутые вокруг рукояти пальцы затекли и болезненно ноют, позвонки неприятно соприкасаются с шершавой и сырой поверхность стены. Сидеть несколько часов неудобно. Ожидание неизбежного раздражает и выматывает. Время переваливает за четыре часа, солнечный луч ползет по комнате постепенно багровея. Ты вздыхаешь, на комнату наползают зимние тени. В окнах соседней мрачной многоэтажки вдалеке вспыхивают теплым светом окна. Солнце окончательно садится за линию горизонта, ты поднимаешься с пола и разминаешь затекшие конечности, выдыхаешь облако пара. В старом нежилом здании холодно, по скрипучему паркету стелет сквозняк, ты как-то не заметил этого, даже просидев там долгое время. Тьма скапливается в углах пустых комнат, перетекая плавно, не тревожимая суетой внешнего мира. 

  Ты снова замираешь, вслушиваясь в окружающую тишину, в другом крыле громко хлопает дверь и раздается леденящий душу смех, но тебе не страшно, остается только снова вздохнуть и пройти в направлении звука. Лезвие топора мягко блестит, отражая белесый свет в конце коридора. Обшарпанная дверь едва держится на ветхих петлях, когда ты грубо толкаешь её свободной рукой, скрипа не слышно. Конечно, ведь ее недавно смазали, чтобы привлекать минимум внимания. На полу у батареи сидит девушка в рваной куртке измазанной свежей грязью. В ее глазах слезы, на лице полное непонимание происходящего, руки связаны чем-то, но, поскольку она сидит спиной к стене, прижимаясь к батарее, тебе не видно, чем, хотя имеет ли это какое-то значение? Незнакомка рассматривает тебя, сморгнув пелену слез, и, пока соленые капли катятся по ее щекам, лицо приобретает выражение совершенного ужаса, ну естественно, а что испытывает любой обездвиженный человек при виде угрюмого парня неопределенного возраста с топором в руках и полным безразличием в остекленевших глазах, конечно, тут играет свою роль впитавшиеся в деревянную рукоять топора кровавые разводы… Хотя, ты ведь даже не пытался их смыть ни разу, как, впрочем, и с лица. Ты ухмыляешься и проходишь налево по коридору, игнорируя комнату с перепуганной жертвой. 

  Он, как всегда, сидит в пол-оборота, твой приход никогда не является неожиданностью. Полутьма, разлитая по комнате, звенит тишиной, свеча, стоящая на столе, мягко мерцает, распуская на стены трепещущие причудливые тени. Он встает со старого скрипучего кресла, добавляет к уже горящей свече две новые, такие же изящные, они добавляют света, хотя в комнате все еще совершенно не на что смотреть, ободранные отсыревшие обои на грязных холодных пустых стенах, оконная рама с чудом сохранившимся стеклом, хотя в эту комнату даже вандалы боятся заходить, окна соседнего здания глядят на тебя той самой бездной, в которую не стоило бы вглядываться, но какая разница, ведь тебе уже глубоко безразлично происходящее вокруг, твои глаза почти так же пусты, как зияющие провалы окон брошенных многоэтажек. Вы стоите в тишине на протяжении нескольких минут, ты порядком устал от всего этого балагана, он, на самом деле, тоже. Из года в год вы повторяете один и тот же сценарий, это ни к чему не приводит. Конечно, он такой не один, ты, надо сказать, тоже. Ты видел, наверное, не одну сотню таких, минимум три десятка убил, но конкретно он ваших угробил не менее чем в два раза больше. Десять лет прошло с тех пор, как ты первый раз переступил порог этой замшелой заброшки, тогда здесь еще оставался какой-то отпечаток человеческого тепла и домашнего уюта, что забавно, но тогда трава действительно была зеленее, потому что зима была совсем теплая до самого января и когда ты пришел сюда по просьбе знакомого. Ныне, заросший серым бурьяном двор, еще немного зеленел остатками газона. 

Он наконец делает шаг вперед. 

  Настолько медленно, что первая встреча кажется тебе вовсе не настоящим воспоминанием. Вы вглядываетесь в лица друг друга, он ухмыляется, в глазах полыхает ледяное пламя безумия, зрачки затапливают радужку. Твои глаза все так же бесцветны, в их серой туманности отражается пламя свечи. Ты прекрасно знаешь, что будет дальше, пока он почти любовно берет нож с длинным лезвием, до этого лежавший на противоположном от свечей конце стола. Он тоже знает, что ты не станешь делать резких движений, вы ведь оба быстрые и бег наперегонки тут абсолютно бесполезен. Он практически сразу меняется в лице, когда рукоять ножа правильно ложится в ладонь. 

Теперь шаг делаешь ты. 

  Совершенно не в твоем духе такое медленное движение. Топор ведь твое единственное оружие, тебе удобнее брать широкий размах, если не удается, конечно, прикончить кошмарное существо сразу, не ввязываясь в драку. Хотя неправильно так их называть, они ведь обычные люди, да и ты тоже тогда больше походишь на них чем на рядовых граждан, информация и скорость реагирования здесь крайне важна. Обманывать себя вообще дело последнее, потому что правда ведь в том, что и вы и они должны лишь занимать друг друга этими жуткими садистскими и кровавыми играми, та девчонка при входе здесь только для виду. Вы снова стоите в тишине, ты понимаешь, что сегодня что-то изменится. Скорее всего, вы оба сегодня умрете. 

  Кровь заливает грязный паркет, оставляя на нем уродливые лужи, которые, смешиваясь с пылью, выглядят еще отвратительнее. Сегодня действительно все меняется. В какой-то момент ты, наконец, задеваешь его слабое место, он падает прямо в лужи вашей крови и почти мгновенно отключается, вероятно от потери крови. Похоже, здесь все действительно кончится. Тебе кажется все таким обостренно четким, мир слегка качается, голова идет кругом от того, насколько воздух здесь пропитан кровью и затхлостью. 

Первая свеча гаснет. 

  Последняя струйка дыма тает где-то, не долетая потрескавшейся потолочной побелки. За окнами непроглядный промерзший мрак, не разрываемый ни единым лучом фонаря. 

  Ты слышишь, как за спиной раздаются шаги, а потом ощущаешь, как твое тело прошивает боль, расходящаяся от левого легкого, по ощущениям похоже на нож. Ты хрипло кашляешь, во рту привкус крови, тело не слушается, ты можешь только обернуться, чтобы увидеть преобразившееся лицо той девушки из комнаты на входе. Она крепко сжимает изящный нож в своих тонких руках, нежно поглаживая его по плоскости лезвия, размазывая еще теплую кровь по рукам. В ее глазах бурлит безумие и искрится бенгальскими огнями чистейший восторг. Ты делаешь последние вздохи, оседая на все тот же пол. В твоих глазах темнеет и там, наконец, селится настоящая темная бездна. 

Она тушит вторую свечу.