Мой муж погиб при разборках аварии в Чернобыле. Каждый год я езжу в Чернобыль, навестить предполагаемое место его гибели. Точное место мне и ещё пару вдовам ни кто сказать не может. Сейчас я опишу как Я и еще три вдовы ездим к своим покойным мужьям.

23.03.Собираемся в аэропорту, летим в Киев.

24.03.06:00 Прибыли в Киев. Всю дорогу летели молча. Сейчас пойдем на вокзал, дальше наш путь будет на поезде.

24.03.19:00. Вот мы на станции контроля "Дитятки". Администрация Чернобыльской зоны отчуждения (есть и такая) давно нам выписала пропуск, по которому мы можем раз в год придти на могилу к мужьям.

Зона 30 км. Едем в автобусе. Все молчат. Мы выглядим довольно таки траурно. Все в черном, в руках у нас цветы. Я везу венок для моего любимого.

25.03 Зона 10 км. Вот мы проезжаем "Рыжий лес". Лес и в правду рыжий, все листья у него рыжие. На глазах у нас наворачиваются слезы.

Зона 5 км. Вот он, "саркофаг".Мы подходим к памятнику погибшим в Чернобыле. Я нахожу номер 43 и имя Жданов Кирилл. Протираю такое дорогое для меня имя, имя моего мужа. Кладу к памятнику цветы и венок. Начинаю рассказывать Кириллу о жизни. Рассказываю ему о собаке и кошке, которых он так любил...Он очень любил животных, он любил жизнь, в конце концов, он любил меня...А наше государство отняло у него жизнь. Одной из вдов становиться плохо, мы отходим от памятника. Я достаю чикушку. Достаю четыре рюмки. Мы пьем за помин души.

Водитель торопит нас. Я быстро подбегаю к памятнику, наливаю в рюмку водки. На стакан кладу ломоть хлеба. Я прощаюсь с Кириллом.

Садимся в автобус. Ни кто не говорит, ни слова.

Едем, молча в автобусе, молча в поезде, молча, летим на самолете. В аэропорту не прощаемся...

Такая тяжелая у нас судьба, судьба вдов... Я прихожу домой и понимаю, мы не говорим с вдовами потому что, не хотим вспоминать счастливые дни с нашими мужьями, потому что их не вернуть... Мы не промолвили между собой ни слова. Я знаю о них ничтожно мало. Я знаю, как зовут их, их мужей. Я знаю, что вновь мы встретимся через год в аэропорту, вновь поедем в Чернобыль к нашим мужьям. И мы опять не промолвим ни слова...