В пору своей трудовой деятельности на Уральском вагоностроительном заводе услышал одну необычную заводскую историю. Не могу с уверенностью утверждать, что всё изложенное в ней правда, так как сам не был свидетелем описываемых событий. Но и сомневаться в её правдивости тоже нет никаких оснований…

Началось всё в самом начале восьмидесятых. К одному из производственных цехов прибилась собачонка. Самый простецкий двор-терьер. Щенок месяцев шести отроду. Сердитых людей и прочих опасностей избегал, прячась в заброшенной половине цеха.
Тут стоит пояснить. Здание находилось в стороне от основного производства, поблизости к забору, граничащего с посёлком Северным. В одной половине цеха работа, как говорится, «кипэ, аж ревэ». В другой же – полное затишье. Помещения, конструкции и оборудование брошены за ненадобностью. Но отопление и сюда попадает. Поэтому даже зимой пёсик чувствовал себя вполне комфортно. У него был лаз под какой-то кирпичной кладкой, ведущий не то в подвальные коридоры, не то в замурованные наглухо отсеки забытого склада.

Грубые, но добрые, рабочие собачонку старались не забижать. Наоборот, подкармливали. Кто принесённым из дома тормозком поделится, кто из заводской столовки чем-нибудь угостит.
Раз уж собачек прижился, кличку ему дали. Тузик. Руководство, конечно, живой уголок на производстве не приветствовало. Но сообразительный Тузик и сам старался ему, то бишь, руководству, на глаза не показываться. Одно непонятно - как только отличал покладистых работяг от строгого начальства? По командному голосу, что ли?.. Но факт остаётся фактом, пока по цеху вышагивали важные дядьки руководящего состава, Тузика в помине нет. Но лишь уходили – он тут как тут. Вертится у ног, радостно крутя хвостом.

Года три таким образом обретался на заводской территории. Никуда не убегая надолго. За это время окреп, подрос, превратившись в лохматого, песочного цвета, барбосика. Да и рабочий люд в цехе к нему привык, как к чему-то неотьемлемому. При встрече всяк - то за ухом потреплет, то печенюшку бросит. А хитрый Тузик от угощенья никогда не отказывался. Даже если сытый, схватит лакомство зубами и прытью к себе в логово. Про запас, значит.
Если же долго пса не было видно, даже волноваться начинали и шли к его норе на пустующую половину цеха проведать – живой ли?

С этой заброшенной половиной цеха тоже с определённых пор стало не всё так просто. Случалось, кто-то из рабочих, особенно в ночные смены, замечал там странное движение. Будто быстрые тени перемещались между металлоконструкциями. А однажды один начальник участка вовсе увидел нечто невообразимое. И тоже ночью, когда людей в цехе значительно меньше.
Шагал куда-то по своим важным начальничьим делам, приостановился прикурить папироску, да так и застыл на месте. Словно привидение, вдоль стены плыла фигурка мальчугана. Да не одного. На руках, крепко обхватив пацана за шею, сидела девчушка лет трёх-четырёх. Зрелище оказалось до того неожиданным и необычным, что у опешившего мужика выпала папироса изо рта. Пока он соображал, что делать – окрикнуть или кинуться вдогонку, странные дети, подобно призракам, исчезли из виду. Как не было их.
Но начальник участка, рассказывая об этом случае, голову давал на отсечение, что ему не померещилось. Коллеги же только подшучивали да посмеивались над горячившимся мужиком.

Хотя смех смехом, а по цеху поползли слухи о скрывающихся в тёмных углах заброшенной половины цеха привидениях. И в ночное время, без лишней надобности работяги старались туда не соваться.
Одному Тузику было всё нипочём. Он в своём обиталище, скрытом как раз среди тёмных углов заброшки, чувствовал себя полноправным хозяином.

Но как-то среди ночи переполошил всю цеховую смену. Сразу после полуночи вдруг надрывно и протяжно завыл. Прямо по-волчьи. И не смолкал до самого утра, задрав кверху морду перед своей норой.
Утром кто-то из рабочих, уходя со смены, прекратил безумный вой. Прицепил упирающегося Тузика на поводок и увёл с собой. Как рассказал позже, увёз в сад на Монзино. Это километрах в сорока от завода. Там посадил на цепь возле конуры. Под присмотром деда-сторожа.

Дня три в цехе было тихо… И грустно. Без привычно прыгающего под ногами весёлого пушистого комочка.
Но затем Тузик опять возник, как из-под земли. С обрывком толстой цепи на шее (как только сил хватило порвать такие кандалы?!). И опять, усевшись около лаза в своё лежбище, завыл. Днём, не стесняясь никакого начальства.
Тут уж его официальным образом изловили и на дежурке отвезли куда-то очень далеко. По крайней мере, к концу дня вернувшийся, водила заверил - место больше, чем за сто километров отсюда. В такой тьмутаракани, что сам чёрт не вернётся.

И верно, неделя минула, а Тузика не видать, не слыхать. Хотя многие цеховые со слабой надеждой нет-нет да проходили мимо опустевшего лаза. Посвистывали, подзывая. Но из тёмной норы не доносилось ни звука. Да, видать, шибко далеко увезли пса. Не найти ему обратной дороги…

И вдруг, однажды в ночную смену кто-то из работяг поднял всех на уши. Забежал во время перерыва, вытаращив глаза, в бытовку:

- Мужики!.. Там… там… ребёнок плачет!..

И тычет пальцем в сторону пустой, погруженной в темноту, половины цеха. Отмахнулись было от него, но парень показался так неподдельно взволнован, что несколько человек пошли всё же проверить.
Когда подошли к лазу Тузиковой норы, у всех невольно побежали мурашки по спине. Откуда-то из глубины, казалось, из-под земли, явственно доносились горькие всхлипывания. В тот же момент байки про заводское привидение перестали казаться такими уж смешными.

Позвали подмогу с шанцевым инструментом. Принялись раскапывать лаз и разбирать кирпичную кладку.
Но как только грохнул первый удар заступа, детский плач прекратился. Работу на этом не остановили, продолжили упорно пробиваться в Тузикову берлогу…
Когда кирпичная преграда сдалась, осветили пролом фонариком. В маленьком помещении виднелся пустой ящик. На нём стоял огарок свечи, и лежала пара детских книжек. В углу комнаты кучкой сложено несколько игрушек. И ни одной живой души… Кто же тогда плакал так горько?..

Осмотрев помещение внимательней, обнаружили ещё один, едва заметный, проход. В который мог пролезть только Тузик. Или ребёнок.
Кувалдами расширили и его, очутившись во втором подвальном отсеке…

Глазам предстала ужасающая картина. На замызганном бетонном полу валялся старый матрас с торчащей клочьями ватой. А на нём маленькая худющая девчушка лет пяти крепко обнимала труп мальчишки-подростка. То, что пацан мёртв, и уже приличное время, было понятно с первого взгляда. Пальцы на руках погрызены крысами, а кожа на впалых щеках тёмно-синюшного цвета.
Но девочка ещё жива…

Её удалось спасти. Хотя медики в больнице, куда малышку экстренно доставили, сказали, что выжила чудом. Так как была сильно истощена.

Со временем стали ясны обстоятельства, при которых несчастные дети оказались в этом месте. Девочка, хоть и провела большую часть жизни в полной темноте, умела говорить. Рассказала про себя и своего старшего братика. Да и милицейское расследование ясности внесло…

Раньше дети жили в посёлке Северном. С мамой и отчимом. Но мама умерла, а злой отчим всё чаще стал грозиться сдать брата с сестрой в детдом. И не желавшие такой участи дети решились бежать. На ту пору девочке было три года, а пацану лет восемь. Мальчуган собрал в рюкзак немногочисленные игрушки, свои и сестрёнкины; школьные учебники, тетрадки и принадлежности; немного еды. А ещё щенка Верного.
Выбрав момент, когда отчим отсутствовал, взял малу́ю на руки и ушёл из дома.
Их мать раньше работала в том полупустом цехе, недалеко от Северного. Мальчишка не раз, сокращая путь, лазил через заводской забор, к мамке на работу. Знал, как разведчик, все ходы-выходы. Поэтому и решил перебраться туда с сестрой. И, конечно, Верным. Втайне от всех людей.
Так и прожили почти три года в старом заброшенном подвале цеха. Никем не обнаруженные. Боялись, что, если их найдут, сразу отправят в детдом. И были, конечно, правы.

Питались тем, что мальчишка приносил из своих вылазок. А также Верный здорово помогал, делясь угощеньями от рабочих.
Малец, несмотря на нечеловеческие условия, читал сестрёнке книжки, учил разговаривать и даже писать.
Но от лишений и полной антисанитарии захворал. Поправиться не смог. Когда он умер, Верный завыл. Наверное, пытался привлечь внимание людей к оставшейся ещё живой девочке. А может, выл по другому поводу. Говорят, что собаки воют на покойника. Кто их четвероногих разберёт…

Да, недели через две, как девочку спасли, Верный (он же Тузик) появился-таки в цехе у своего лаза! Каким чутьём пёс смог найти дорогу за более, чем сотню километров и вернуться обратно – одному звериному богу известно. Впрочем, как и дальнейшая его собачья судьба…
27.12.2020