Хочу рассказать историю из моего далекого детства.

Я помню себя с очень раннего возраста - лет с двух. Когда это все началось, мне было примерно 3-4 года. Болезнь моя в переводе на простой язык называлась просто: припадки. Я внезапно краснела, лицо наливалось кровью, тело сводило судорогой, хотя сознание теряла редко. Припадки причин и определенной периодичности не имели. Могли повторяться несколько раз в день, могли не беспокоить неделями. Родители таскали меня по врачам, колдунам, знахаркам и святым местам. Если от кого-то из них и была помощь, то ненадолго.

Но еще было то, чего я никому не рассказывала.

С тех пор, как начались припадки, мне снился один и тот же кошмарный сон.

Грязная желто-белая студенистая субстанция, очертаниями напоминающая карикатуру на человеческое тело. Была она примерно с меня ростом, но по ширине превосходила раза в три. И еще у этой твари было лицо. Мутное, постоянно меняющееся, женское лицо. Я называла ее Яичница.

Появлялась она всегда на открытом пространстве: на улице, во дворе, в саду, и никогда в помещении. Она подкрадывалась ко мне всегда незаметно, сзади, вырастая внезапно, словно из-под земли. Передвигалась по земле ползком, и предугадать направление ее движения мне было очень сложно. Как теперь понимаю, она делала какие-то обманные движения, сбивающие с толку трехлетнего ребенка.

Не знаю, сколько прошло времени с первого кошмара, но сновидения стали осознанные. Первое, что я делала, оказавшись во сне на улице, это озиралась вокруг, пытаясь найти какую-нибудь палку или хотя бы камень. Затем бежала стремглав в дом. Убегать невооруженной было опасно, так как это удавалось не всегда. Случалось, она отрезала мне путь к укрытию, неожиданно выползая вперед из-за спины.

Что ей было от меня нужно, я никогда выяснить не пыталась, так же, как и не пыталась заговорить с ней. Единственное, в чем я была убеждена, что ни в коем случае нельзя подпускать ее к себе близко. Била я ее отчаянно, любыми подручными средствами. Драться она не умела и была труслива (а может, просто играла со мной, уклоняясь от моих неумелых ударов и упиваясь моим отчаянием).

Обычно хватало одного меткого броска камнем или удара палкой, чтобы она растеклась по земле и, пузырясь, просочилась сквозь нее. Это было такое же мерзкое зрелище, как и она сама.

Боялась ли я ее? Нет, скорее, она вызывала во мне бесконечное чувство гадливости и омерзения. Отвратительно было даже находится рядом с этой тварью, а не то что прикасаться к ней.

Я никому не жаловалась, словами это невозможно объяснить, но всегда было ощущение, что кроме меня, мне никто не поможет. Тогда я знала про нее что-то важное, и ее визитам было какое-то объяснение. Теперь уже не вспомнить...

В тот день, засыпая, я знала, что сегодня она придет в последний раз. И понимала, что игры кончились, теперь битва будет всерьез.

В ту ночь она довела меня до изнеможения, ускользая от ударов, завивалась вокруг меня спиралью, и я впервые почувствовала прикосновение ее липкого холодного тела к своим рукам. Чувствуя, что сейчас потеряю сознание от отвращения, я ударила изо всех сил и, наконец, попала. Она распласталась по земле и запузырилась, как обычно, начала разделяться на два цвета – грязно-белый и мутно-желтый, каждый исчезал по отдельности.

Обычно я не досматривала до конца, как она исчезает, а бросалась наутек или просыпалась. А в этот раз я принялась колотить палкой по этой липкой смеси, не давая ей разделиться, пока она не стала черной, смешавшись с дорожной пылью. И осталась лежать неподвижно.

Я проснулась с криком: «Я убила Яичницу! Яичница больше никогда не придет!», до икоты напугав маму.

Наверное, я действительно убила ее, так как больше никогда не видела этот сон, и припадки прекратились сами собой.