Произошло это буквально на днях. Сама теряюсь в догадках, может, я и зря одно с другим связала, но уж очень была потрясена этими двумя событиями, особенно вторым из них.

Лет одиннадцать назад у меня появились две подруги - Анжелка и Клава. Были они родными сёстрами. Работали мы вместе и квартиры снимали по соседству, поэтому практически всё время вместе проводили.

Анжелика была громкой, бойкой хохотухой, а Клава была совсем другая: красавица от природы с тонкими чертами лица и такой же утонченной натурой. Но самое удивительное, что её красота сочеталась с очень мягким и добрым характером. Одним словом, Клава была «не боец». Вся такая воздушная, развевающиеся локоны волос, струящийся подол платья, каблуки и умопомрачительная походка заставляли оглядываться не только мужчин, но и женщин.

Работали мы тогда на "бузуках" - это концерты, где певцы выступают перед сидящими за столиками зрителями. Причём последние спокойно передвигаются по залу, танцуют где хотят, и даже на сцене.

Вот там-то Клава и подцепила Галстука. Мы его так называли, потому что он всё время приходил в костюме и галстуке, даже в самую дикую жару. Высокомерный мерзкий тип, красавец. Клавка влюбилась, и что-то говорить ей было бесполезно.

В итоге Галстук её забрал, обещал жениться и сделать из Клавы принцессу, но...

Запер он подругу в доме со своей мамашей, запретив общаться со всеми, даже с родной сестрой Анжелкой. Родила Клава сына, а замуж так и не вышла. Прожив так лет девять, уехала на родину, в Латвию, без сына. Галстук ребёнка не отдал, как бедная Клава ни просила и ни плакала. Говорили же мы ей с Анжелкой, что не надо Галстука отцом записывать, раз не женился, но Клаву любовь ослепила окончательно. А этот пaршивец мало того, что погуливал, так ещё и избил нашу Клаву однажды, чтоб вопросов не задавала.

Четыре дня назад я была на работе в магазине. Утро, туристы только-только начали ходить по улицам старого города. Нас в магазине было трое: я и два продавца. Мы стояли и разговаривали у входа.

Вдруг в магазин залетела огромная бабочка с ладонь. Она медленно порхала, помахивая своими золотисто-жёлтыми крыльями. Вдруг бабочка села прямо мне на край блузки. Я от удивления только ахнула. Подставила свою ладонь бабочке и аккуратно её поддела. А она не улетала, сидела, держась за мои пальцы. И такая красивая, просто великолепная, я таких бабочек никогда и не видела, и крылья большие и жёлтые с каким-то лимонным оттенком, яркие, аж глаза напрягает.

Бабочка спорхнула с моей ладони, сделала круг над моей головой и опять приземлилась на край моей блузки.

И тут меня пронзила какая-то тоска, и чувство непонятное появилось, что со мной чья-то душа прощается. Я испугалась, как бы с мамой чего не случилось.

А бабочка всё не улетает: посидит на моей ладони, опять круг над моей головой сделает и снова на блузку садится. И так несколько раз. Уже толпа из туристов образовалась, все пальцем на меня тычут и удивлённо восклицают.

Бабочка, медленно порхая, сделала надо мной очередной круг и вылетела из магазина.

Я бросилась звонить маме, но с ней было всё нормально. А какая-то тревога и тяжесть на сердце так и остались.

На следующий день с утра мне позвонила зарёванная Анжелка. Ей-то сейчас нельзя расстраиваться, она мамой скоро станет. Из её сбивчивых рыданий я узнала, что вчера Клава повесилась. Она жила в Литве с мамой и бабушкой. Вот бабушка и нашла её в петле посреди комнаты.

То есть, когда бабочка ко мне прилетала, подруги уже не было среди живых. Не судите строго, пожалуйста, мне, правда, очень плохо сейчас.