Мой маленький пушистый рыжий котик,
люблю тебя иди ко мне скорее.
Поглажу я твой мягенький животик
и лапочки в ладонях я согрею.

Иди ко мне скорей под одеялко
прижму тебя к себе я нежно нежно.
Ведь для тебя мне ничего не жалко,
спи котик мой спокойно, безмятежно.
Ирония судьбы.

На рассвете Василий Петрович потянулся, умылся и пошел любовно убирать двор своего дома, который чтил больше себя самого. "Дом святее всего. Можно жить одному, больному и старому, но не бездомному" - в назидание всем говорил он, особенно, после того дня, когда беспутный сосед по очень большому стакану лишился избы, она сгорела в пожаре, а пропитать чем надо тот не удосужился. Сказки это, знал старик, что русская деревня, как и во все времена любая другая, пила горькую, это нереально, пьющие за два-три поколения вырождаются насмерть! Старую мудрость многие забыли даже из стариков, что говорить про всю эту помешанную на бесполезной развлекательной технике молодежь и так называемых деток. Ничему не научить их!
Так вот, убирая дом, старожил обнаружил мох на наличнике, над своей дверью, сероватый и почти сухой. Странно, там вчера его не было, Это Петрович хорошо знал. Но по виду было ощущение что мох уже давно облюбовал это место и дерево успело дочерна сгнить. Что же такое, мне кажется, или его стало больше за час? - все удивлялся одинокий хозяин. Наблюдение показало, что это не помутнение зрения по старости, и что на заборе и камнях эта же оказия, хотя на камнях не так выражено. Голоден мох на камне, эх.
Однако, как бы то ни было, этот вроде рос и рос. Вскоре наличник раскололо, нет, прямо разъело пополам, и эта мохообразная зараза стала более фиолетовой, перекинулась на доски и бревенчатое строение его дома. Сбегав за своей горелкой, дед вскоре сжигал эту заразу, весь день и не устал почти. Так он стрелял немцев давно еще, с той же яростью, дом не отдаст, сожжет, но не отдаст! Но загадки вскоре стали ясны. Это же мох из леса. В километрах пяти отсюда, вырубка освободила его из-под тьмы низких елей, сдерживаемый смолою итог произрастания на месте залегания урана теперь рос бесконтрольно. С ужасом старик обнаружил и на своей руке растущее серо-фиолетовое, а после и пурпурное пятно. Жжение говорило, что его едят заживо. Василий полил уксусной и соляной кислотой это место чтобы уничтожить заразу.. Но не знал старик, что мох, бывший на деле плесенью-паразитом, уже ел его изнутри, начав с нервов и перекинувшись на мозг...
Съев тело старика, плесень начала распылять себя дальше, полностью поглотив и превратив к комья сухой фиолетовой грибницы его дом, а заодно и дома всех жителей деревни вместе с обитателями. Ничто не устояло перед ним.Лишь живые растения могли бороться с этим недугом и не гибли, но прочие падали и неизлечимо страдали перед этим.
Поглотив весь мир, до которого мог дотянуться, мох пал, освободив дорогу растениям и своему природному носителю, одному из видов жуков, который, летая впервые за тысячи лет не на привычных местах, распылял споры плесени, и они падая ожидали своего часа.