Я обожаю всё необычное. Не поймите меня неправильно – я говорю только о материальных вещах. О картинах, например, или о вазах. Обо всём, что не вписывается в принятые рамки «обычной вещи».

За пять остановок от моей есть чудесный магазинчик – хотя на вывеске написано, что он торгует антикварными товарами, его постоянные покупатели (такие, как я, например) знают, что хозяин лавки выставляет на витрины просто всякое барахло, притаскиваемое им с тёмного чердака своего дома. Эдуард, а именно так зовут владельца (или Мефистофель, как я называю его про себя), приехал в наш город почти полвека назад, и открыл торговлю редкими товарами, собранными им во время нескончаемых путешествий по всему миру.

Я часто захожу сюда вместо того, что бы идти на лекцию. Обычно, просто побродить среди пыльных книжных витрин, редко – сделать какую-нибудь покупку. Прошлой весной я купила здесь «браслет Мора». Описание гласило, что носящий этот таинственный амулет неуязвим для козней недругов, а тот, кто оденет его без ведома хозяина, тотчас умрёт. Не смотря на баснословно высокую цену, уплаченную мной, амулет оказался нерабочим. Хотя Мефистофель неохотно пояснил мне позже, что для того, что бы его «включить» нужно произнести специальные магические слова, мне не хотелось ничего менять. Особенно приятно думать, что ты носишь источник какой-то необыкновенной силы, а другие об этом и не догадываются. В том, что эта реликвия привезена с неизвестного острова Мора, я ни на секунду не сомневалась.

Сегодняшнее утро дождливое. Поразмыслив пару минут над тем, что бы отправиться в институт, я решительно отвергаю эту идею – одна мысль о кипящем потоке студентов и нескончаемой болтовне лекторов вызывает у меня приступ тошноты. Поэтому, наскоро одевшись, я выхожу из дома и еду до магазина.

Похоже, серое утро сказывается не только на моём настроении – Мефистофель сегодня ещё более угрюмый, чем обычно, если это вообще возможно. Ну да мне плевать – я иду вдоль книжных полок, уже не вчитываясь в заголовки корешков. Новые товары здесь редкость, а названия этих книг я выучила много месяцев назад.

Однако, дойдя до витрины с «антикварными» товарами я замечаю на полке новую коробку. Хм…

- Это паззл.

От неожиданности я едва не роняю головоломку на пол. Мефистофель, незаметно подошедший ко мне сзади, протягивает руку к пыльной крышке:

- Смотри, - он стирает слой пыли, и я разбираю выцветший рисунок. – Тут на картинке какой-то брак, - он показывает на уголок рисунка, изображающего обыкновенную комнату с потрёпанными обоями. Верхний край изображения затёрт до такой степени, что собрать это место можно, наверное, только вслепую.

- Это ничего. Мне нравится, - я улыбаюсь, и Мефистофель фыркает.

- Так забирай. Хотя чего ты тут необычного разглядела, не понимаю.

- Ну… - честно говоря, сама головоломка занимает меня не так сильно, я просто надеюсь, что из-за испорченного изображения он хорошенько скинет цену.

- Ладно, неважно. С тебя… - он делает вид, что думает, какую бы цену запросить. Обозвав его мысленно жидом, я рассматриваю изображение. Странно, теперь кусочек обоев за креслом кажется каким-то знакомым…

Однако когда Мефистофель называет цену, она оказывается действительно такой невысокой, что мне становится стыдно за то, что я подумала о нём минуту назад. Затолкав покупку поглубже в сумку, я расплачиваюсь и уже выхожу из магазина, как на пороге Мефистофель окликает меня:

- Может, это неважно, но я считаю своим долгом предупредить покупателя.

- О чём же?

- Эту головоломку никто ещё не смог собрать.

Я улыбаюсь и, помахав на прощание, выхожу под дождь.

2

Частые отъезды мамы в командировку уже давно стали привычными. В такие вечера я зову к себе подруг или же сама иду гулять с ними. Но сегодня у меня есть занятие на вечер.

Придя домой, я вынимаю трофей из сумки и внимательнее приглядываюсь к изображению. Теперь я уверена, что мне не показалось – обои на рисунки я действительно уже где-то видела. Но вот где?

Отложив решение вопроса до вечера, я завариваю чай и включаю настольную лампу. За мокрым окном зажигаются уличные фонари – в пасмурную погоду вечер всегда наступает быстро.

Я задёргиваю шторы в комнатах, сажусь за письменный стол. Проходит, наверное, около часа, а мои попытки заняться учёбой, не увенчиваются успехом. Я откладываю лекционные тетради и иду, наконец, в зал.

Когда детальки паззла рассыпаны по полу, я замечаю, что в изображении на коробке не так – такое ощущение, что нижняя часть рисунка в магазине была более тусклой, как будто в ней не хватало нескольких кусочков головоломки. А теперь оно расширилось.

Вот это уже кажется мне более чем странным, если это только не игра воображения.

Как бы то ни было, я начинаю собирать картинку. Когда уже соединены несколько кусочков нижнего угла, изображающего какой-то предмет мебели, я чувствую, как по коже бегут мурашки. Точь-в-точь такого же цвета обшивка моего кресла, стоящего как раз напротив меня. Однако, собрав левую сторону до конца, я действительно вижу, что это кресло.

Нет, не просто кресло. Оно в точности похоже на моё.

Подбираясь к середине изображения, я уже не уверена, что хочу собирать его, но руки будто действуют независимо от меня. Ещё один кусочек, теперь ещё один, сверху.

Обои, изображённые на крышке, выглядят намного тусклее. Невидящим взглядом я смотрю перед собой на небольшой участок стены между двумя креслами и опускаю взгляд вниз. Всё до единой чёрточки сходится. Даже рваный след от шариковой ручки, проведённый мной ещё в детстве.

Я собрала ровно половину головоломки. Одна часть сознания, охваченная паническим страхом, требует выкинуть к чертям эту коробку и немедленно забыть обо всём, что произошло.

Но другой частью я понимаю, что мне не менее любопытно, что же изображено на второй, стёршейся части картинки. Сердце колотится, как сумасшедшее, когда я снова медленно, друг за другом складываю детали паззла. Второе кресло, подоконник, стена, разделяющая кухню и зал…

Остаётся восемь кусочков. Это окно. Все детальки лежат рисунком вниз и голос рассудка в последней отчаянной попытке взывает к здравому смыслу.

Я понимаю. Честное слово, я всё понимаю. И мне чертовски страшно, но всё же я кладу первый кусочек на тёмный фон пола. Затем другой. Положив четвёртый, я понимаю, что шторы на окне картинки не задёрнуты, но не хочу поднимать голову. Осталось четыре детали.

На первой часть жёлтого полукруга, на второй – тоже, но с каким-то белым осколком посредине. Это может быть луна, а может…

Я делаю глубокий вздох, и завершаю паззл двумя последними деталями.

С картинки мне ухмыляется жуткое лицо с оголённым клыком и чёрными впадинами вместо глаз. Я резко поднимаю голову… шторы на окне теперь не задёрнуты, но не это самое страшное.

Лицо. Оно тоже там.