Асмик - это имя девочки, я же просто называла её Ася. Ей так больше нравилось.

На армянском языке Асмик - это жасмин. Вот такой она и была: маленькой и хрупкой блондинкой с голубыми глазами. Коротко остриженные волосы - не стрижка, а так, словно под горшок. Ситцевый халатик на пуговицах. Именно такой я её и запомнила.

Ася была глухонемой.

Познакомились мы с ней в пионерском лагере в 1991 году, мне было четырнадцать лет, а ей - шестнадцать. Я приехала на 2 сезона работать на кухню, мыть посуду. А Ася приехала отдыхать вместе с другими детьми из детского дома - интерната для слабовидящих и слабослышащих. Если у некоторых счастливчиков имелись номинальные родители, то у Аси не было никого, от неё отказались сразу после рождения.

Надо сказать, что эти дети были несколько дикими, но дружными и за своих бились все вместе смертным боем. Посторонних не подпускали, теперь я понимаю, что это была своего рода такая защита.

С Асмик я сдружилась случайно.

Недалеко от столовой находился дом для работников лагеря. Крытая общая веранда и в ряд шесть комнат. Уж не знаю почему, но в дальнюю комнату поселили несколько девочек из детского дома, среди них была и Ася.

Однажды, во время работы, я решила забежать к себе что-то взять. Было тихо и пусто - кто на работе, кто ещё где. И вот, когда я копалась в своих вещах, услышала какие-то странные звуки. Сначала я испугалась, так как была уверенна, что никого нет в здании, но, помедлив секунду, ринулась туда, откуда шёл звук.

То, что я увидела, привело меня в шок. На полу лежала Ася, билась в конвульсиях и издавала ужасные звуки. Не знаю как, но я поняла, что это приступ эпилепсии. Села на неё сверху пытаясь удержать. Тут я увидела, что язык начал заворачиваться... Я еле дотянулась до края стола, схватила ложку и заложила её так, чтоб язык не завернулся окончательно. Всё это время я, как оказалась, истошно орала. Сбежалось пол-лагеря...

После этого мы с Асей очень сдружились, я даже немного выучила язык глухонемых, чтобы нам можно было разговаривать.

На следующий год я опять поехала в лагерь, но детдомовских на этот раз увезли в другое место отдыхать, правда, недалеко от нас.

Асю тогда я видела последний раз, она выпросила у воспитателей, чтобы её и других девочек свозили в гости в наш лагерь. Она знала, что я приеду, ведь год назад мы договорились здесь встретиться.

От Аси я узнала, что в этом году ей исполняется 18 лет, и она наконец-то уйдёт из детского дома. Ей дадут комнату в общежитии, и она будет работать - к тому моменту Ася освоила профессию швеи-мотористки.

Настала осень, я поступила в колледж, и жизнь моя завертелась в бешеном ритме. Про Асю я вспоминала изредка, жалея о том, что забыла написать ей свой адрес.

Через год, в конце октября, мне приснился ужасный сон.

Я иду по дороге где-то за городом, местность абсолютно незнакомая, причём во сне я понимаю, что это наш областной центр. Дохожу до развилки, а там синяя табличка с названием "Михайловка", я свернула по указателю и пошла дальше. Дорога - это земля, укатанная тяжёлой техникой. Вот стоит бульдозер, чуть дальше - трактор.

Повсюду кучи строительного мусора и земляные насыпи, словно совсем недавно здесь была масса людей, велись какие-то работы. Мне страшно: вокруг голая степь и ни души. Иду дальше и дохожу до какого-то заброшенного поселения, кругом одноэтажные разбитые дома, и во сне я знаю, что это всё под снос, но работы на время прекратили.

И вот я зaхожу в один из домов. Осмотрелась. На полу повсюду были разбросаны вещи, домашняя утварь, разбитые стёкла, оконные рамы. Среди всего этого хлама я разглядела возле окна скрюченное тело человека в какой-то неестественной позе. Тело начинает шевелиться, поднимается и направляется ко мне. Меня сковал страх, хотела уже бежать, куда глаза глядят, но тут вижу, что это она - Ася. Она, совершенно голая, идёт мне на встречу, и тут я понимаю, что её больше нет - она умерла.

Я обняла её, сама плачу и спрашиваю:

- Ася, кто с тобой такое сделал?

А она грустно так:

- Вот, видишь, что со мной сделали...

И в моей голове пронеслись картинки: я увидела, как её убивали и насиловали. Их было трое, но лиц я не видела.

Тут Ася резко вытерла слёзы и говорит:

- Не плачь, мне теперь очень хорошо и совсем не больно.

И тут меня холодный пот прошиб:

- Ася, ты же глухонемая, а как же ты меня слышишь, да ещё и разговариваешь?

Ася улыбнулась и радостно так говорит:

- А теперь я и слышать и говорить могу. Правда, здорово? Ну всё, тебе пора уходить, тебе тут пока не место. Расскажи всем, где я. Холодно мне тут и страшно одной. Я домой хочу.

Проснулась я, захлёбываясь от рыданий, не знала, что и думать. Оделась кое-как и поехала в колледж.

Вечером я смотрела кабельный канал, были такие в начале девяностых. И тут вставка с объявлением о розыске и фотографией Аси на весь экран. Я услышала лишь первые фразы диктора: "Галустян Асмик, восемнадцати лет, глухонемая, пропала три дня назад. Ушла с работы со швейной фабрики, в районе таком-то, домой, но до дома так и не дошла...", а потом у меня перед глазами всё поплыло.

Вы не представляете, что внутри меня бушевало! Я еле дождалась прихода отца, он в милиции работал, и начала рассказывать про сон, про объявление и про то, что Асю надо срочно найти, и я знаю, где она, потому что Ася сама мне показала.

Мой папа всегда знал, что я не от мира сего, но тут у него глаза сделались как тарелки:

- Ты соображаешь, что несёшь? А как я, по-твоему, это всё должен на работе преподнести? Сказать, что моя дочь сон увидела, и во сне ей показали, где тело искать надо?

Я не знала, что ответить, я просто от отчаяния и собственного бессилия начала громко выть и биться головой о стену.

Не знаю, что мой родитель говорил начальству, только всё же на проверку наряд милиции отправили.

Оказалось, что на самом деле была Михайловка - заброшенная окраина областного центра, там дома сносить собирались, да то ли денег не хватило, то ли ещё что, время-то какое было. Там, в одном из домов, и нашли тело Аси без одежды.

А ещё через несколько дней ко мне опять во сне пришла Ася, но уже попрощаться навсегда.

Последнее, что она сказала:

- Я наконец-то услышала музыку!

А я вспомнила, как когда-то в лагере на дискотеке Ася танцевала с закрытыми глазами, плавно двигаясь в такт музыке, точно угадывая те моменты, когда надо остановиться в паузах между песнями.

Я тогда ещё у неё спросила:

- Ты же не слышишь ничего, как же ты так танцуешь здорово?

Тонкие пальчики Аси пробежали по моей спине:

- Кожей я слышу музыку кожей на спине. У тебя есть уши, ты можешь всё слышать, ты счастливая.

Позже я часто думала: "Музыку-то она спиной слышала, а убийц, подбиравшихся сзади, не услышала. Почему так?"