Холодный не по сезону апрельский ветер трепал вялый костерок, примостившийся под бетонной крышей эстакады. Трое тянули руки к огню, почти касаясь язычков пламени пальцами.

- С вами тут совсем околеешь! - не стерпел Вена и принялся обегать костерок по кругу вприпрыжку, словно Буратино из старого мультфильма.
- Так лучше б натаскал чего, нет, скачешь, как козел горный! - отозвался Кучер, неодобрительно следя за тощей фигурой, - Посадил организм, теперь согреться не можешь. Тебе же еще даже сорока нет!
- Завали, старый, без сопливых скользко! - отвечал Вена - тощий, высокий, безбородый с мокнущими язвами на лысой голове, - Говорил, под теплотрассу возвращаться надо!
- В обезьянник захотел? Вторую неделю шмонают! - нахохлившись ответил Кучер, вертя головой, будто филин, пытаясь угнаться за скачущим Веной.
- А хоть бы и в обезьянник! - ответил тощий, - Все лучше, чем жопу морозить. Ты-то уже себе обеспечил достойную старость!

Вена издевательски пнул платформу на колесиках, при помощи которой перемещался Кучер - вместо ног у него из-под дырявого свитера торчали чумазые обрубки.

- А ты, как там тебя? За что голосуешь? - обратился Вена к третьему, угрюмому и молчаливому товарищу по костру.
- Демид, - хрипло ответил молодой человек в кислотно-синем пуховике, стараясь не напрягать горло - недавнее воспаление легких, так и не вылеченное до конца, временами вызывало страшнейшие приступы сухого, дерущего глотку кашля, - Я - как Кучер скажет.
- Шестерка! - презрительно бросил Вена, усаживаясь, наконец, по-турецки у костра - видимо, понял, что физические упражнения не спасали от неожиданно вернувшихся заморозков, - А чегой-то Штыря не видать? Или он себе местечко потеплее нашел?
- Позвали его! - отрезал Кучер, явно не желая вдаваться в подробности, и Вена понимающе кивнул, тут же как-то поскучнев.
- Куда позвали? - непонимающе переспросил Демид. На улице он оказался не так давно, всего лишь с зимы, и никакая кличка к нему пристать не успела.
- Знамо куда. Позвонили и позвали! - раздраженно выкашлял старик, явно давая понять, что тема закрыта.
- На что позвонили? Или у Штыря мобильник есть? Родственники что ли? Или кто?
- Да есть тут байка одна, - со скепсисом в голосе отозвался Вена, - но, кажись, Кучер ее и распустил. А, колись, старик? Твоих рук дело?
- В жопу иди! - неожиданно грубо рявкнул обычно спокойный кучер. - Я звон сам, своими ушами слышал, понял?! Или ты во мне балабола увидел, а?
- Да не кипятись ты, старче! - примирительно поднял руки тощий. - Слышал так слышал, с твоей сивухи, глядишь, и не такое услышать можно!
- Ну вот, значит, сам и буду пить!

На этом разговор закончился. Сколько Демид ни пытался вернуться к теме исчезновения Штыря, старик только махал рукой и недовольно бурчал. В конце концов, Вена-таки принес каких-то вонючих досок, чадивших, словно пластик, и бездомные принялись готовиться ко сну.

- Поближе к костру ложись! Лучше угореть, чем околеть! - наставлял Кучер молодого бродягу.

С каждым часом становилось все холоднее. Укутавшись в пару старых одеял, Демид продолжал дрожать от пронизывающего ветра, что завывал под эстакадой. За последние несколько месяцев жизни на улице воспоминания о прошлом будто покрылись ледяной коркой и казались чем-то фантастическим, чуждым. Будто все это - черные риэлторы, развод с женой, скитания по друзьям и знакомым - просто сюжет какого-то фильма или книги о совершенно другом, незнакомом Демиду человеке. Теперь ему казалось, что всю жизнь до этого он обитал на улице, под теплотрассами, на вокзалах и в подъездах. Он бы пропал, не появись в его жизни Кучер.

Старик не имел собственного жилища вот уже больше десяти лет и за это время успел выяснить, где можно бесплатно поесть, помыться, а иногда даже переночевать. Жаль, что сегодня все ночлежки оказались забиты под завязку, и эту холодную апрельскую ночь компании пришлось провести под эстакадой.

Но покоя Демиду не давали не только ледяной ветер, гул проезжающих над головой машин и скручивающий желудок голод. Уснуть мешала назойливая, будто камешек в ботинке, мысль - куда же ушел Штырь? Кто такой его позвал, и почему Кучер не хочет даже заговаривать об этом?

***

На следующий день Кучер отправился на свое обычное, насиженное место у церкви, Демид же с Веной отправились на рынок - за мелкую работу можно было получить немного продуктов или даже денег.

Шныряя между прилавками, стараясь не попадаться на глаза чернявому сторожу, они обходили ряды методично, один за другим, но работы никто не предлагал. Дородные продавщицы и холеричные кавказцы за овощными прилавками презрительными жестами отгоняли клошар прочь, словно опасаясь, что те что-нибудь стянут.

Как выяснилось, не зря. Вена неожиданно шмыгнул за мусорные контейнеры, подозвав жестом Демида. Удушливый смрад заползал в ноздри, вызывал тошноту, но заядлый торчок, казалось, не замечал отвратительного запаха. С заговорщицким видом он извлек из-под куртки целлофановый пакет и маленький жестянок тюбик клея.

- Раскумаримся? - предложил Вена, слегка дрожа от нетерпения.
- Давай без меня, - скривившись, отказался Демид. Алкоголь - это одно. Все же зеленый змий позволял ненадолго согреться и прогнать вязкие, тяжелые мысли о прошлой жизни, но клей… Это все же дорога в одну сторону.
- Ну, как знаешь! - Вена со знанием дела выдавил желтую слизь на прозрачный целлофан.
- Вена?
- Ну? - настроен тот был явно не на разговоры, но злить трезвого напарника явно опасался.
- А что случилось со Штырем на самом деле?
- Позвали его, - лаконично ответил Вена и осторожно, чтобы пакет не склеился, втянул в легкие воздух, отравленный испарениями толуола.
- Кто позвал, куда? Ты можешь нормально объяснить? - Демид и сам не знал, почему ситуация со Штырем не давала ему покоя. Веяло от этого исчезновения чем-то странным, мистическим, опасным и одновременно… обнадеживающим.
- Ну бывает среди наших… Слышат звон… - слова наркомана перемежались натужным, сладострастным дыханием, - Идут за ним… Не возвращаются...
- Но куда они идут?
- Не знаю, - снова вдох, - Я сам в это не верю… Только Кучер. Говорит, сам слышал...
- Звон?
- Точно. И пошел!
- Куда пошел, Вена? - раздраженно воскликнул Демид, - На культяпках? Ты совсем сторчался?
- Ты меня не обижай! - предостерегающе ответил наркоман, оторвавшись от пакета, - Ты думаешь, Вена - нарик, думаешь, Вена совсем опустился, да?
- Уймись, ты чего? - Демид никак не ожидал такого от обычно безразличного ко всему бродяги.
- А ничего! Думаешь, меня Веной кличут, потому что я скололся? Думаешь, я здесь, с тобой в дерьме копошусь, потому что ложечки серебряные из дома таскал? Телевизор продал, да? - теперь в голосе Вены прорезались какие-то странные нотки, которые Демид не слышал раньше, - А меня Вениамин зовут! Вениамин, понял?
- Да успокойся ты, я ничего такого...
- А эта сука… Я сына неделю назад видел. Санечка, он в прошлом году в первый класс пошел, - изумленный Демид смотрел, как из обычно остекленевших пустых глаз скатываются по чумазым щекам горькие слезы, - Подойти хотел, да куда там… Зачем ему такой отец, ну скажи мне?
- Вена... - изумленно выдохнул Демид, - Я ж не знал.
- Да ладно... - махнул рукой наркоман, стирая слезы грязным рукавом, - Проехали. Ты только не думай, что это ты один - такой чистенький и благополучненький случайно на улице оказался. Все мы людьми были, у всех у нас жизнь была, понял?
- Да понял я… Вень?
- Чего тебе еще?
- Так что со звоном? Слышал его Кучер или нет?
- А черт его знает. Говорит, слышал, - повел острыми плечами Венеамин, - Ночью проснулся и услышал. И идти, говорит, не хочется, а ноги сами несут. Он тогда под трамвай лег и... Стал Кучером.
- Да ладно?
- Прохладно! - отрезал Вена, - За что купил, за то и продаю. Я и от других про звон слышал. Мол, встают, уходят и...
- И что?
- И с концами! - рявкнул Вена, завершая разговор, - Пошли работать, а то уже время срать, а мы не ели!

***

Добыть на рынке в тот день так ничего и не удалось. Вена очень быстро "поплыл" после клея, попытался вновь что-то украсть с прилавка, но будучи еще "навеселе" опрокинул всякую галантерейную мелочь в весеннюю слякоть. Пришлось быстро уносить ноги, пока азеры, крышевавшие рынок, выкрикивали угрозы им вслед. У Кучера день тоже не задался - в холщовом мешочке уныло позвякивала мелочь, которой не хватило бы даже на хлеб и спички. Заночевать пришлось снова под мостом.

Демид беспокойно ворочался под драным стеганым одеялом и каким-то выстиранным пледом, пытаясь унять сосущее чувство голода, угнездившееся в желудке. Живот, казалось, прилип к позвоночнику, словно внутренние органы давно уже были переварены, чтобы поддержать жизнь в организме еще хоть ненадолго. Холодный бетон казался серым окаменевшим ледником. Демид представлял, как поутру, попытавшись встать, сдерет с себя примерзшую к щербатой постели кожу. Уснуть не получалось. В унисон ветру, завывавшему под эстакадой, выводил рулады желудок, растворяя самое себя. Так, глядя на похожего на неподвижный труп Вену, лежащего напротив, Демид шептал беззвучную молитву без слов, надеясь продержаться до рассвета, или выторговывая у судьбы легкую смерть — ответа он не знал и сам.

Вдруг, словно какой-то аниматроник, наркоман без возраста резко сел на постели. Руки безжизненно болтались по бокам, а взгляд был направлен куда-то вдаль. Зрелище ужасало - Демид никогда раньше не видел сомнамбул, но не сомневался, что сейчас наблюдает перед собой одного из них.

Выпростав ноги из-под кожаной куртки, Вена неловко, будто марионетка в руках неопытного кукловода поднялся и принялся водить головой из стороны в сторону, точно пытался поймать радиоволну.

- Вена! Вена! - хрипло позвал Демид, приглушая голос, чтобы не разбудить Кучера, - Вениамин! Ты чего вскочил?

Но тот не реагировал, лишь наклонял голову, будто к чему-то прослушиваясь. И явно не к голосу Демида.

- Кучер! Кучер! - позвал, уже не шепча, Демид, но старик лишь что-то буркнул во сне и накрыл голову драной шалью, - Твою мать! Кучер! У Вены опять приход!

Вениамин, продолжая глупо потряхивать головой, наконец, будто определив азимут, медленно, шаркая стоптанными кроссовками, направился куда-то в сторону от МКАДа.

- Кучер! Вставай, говорю!

Но старик похоже все-таки нашел у себя в закромах какое-то пойло, и теперь лишь вяло отмахивался от попыток его разбудить. Бросив взгляд на худую фигурку наркомана, тускло освещаемую фонарями эстакады, Демид с досадой сплюнул и ринулся следом.

Нагнав уверенно шагающего через топкий пустырь Вену, Демид развернул его лицом к себе и обомлел. Растянутые в дебильной улыбке потрескавшиеся губы казалось сейчас лопнут. Стеклянные глаза смотрели куда-то далеко вперед, за грань реальности, а через зубы рвалось сиплое шипение.

- Вениамин, ты сдурел? Куда тебя несет на ночь глядя? Трассы горят? - со злобой спрашивал Демид, тряся товарища за плечи в надежде привести его в чувство, - Или тебя уже шторит? Так ляг и балдей спокойно! Куда тебя несет в болото?

Демид кивнул себе за спину, где и в самом деле раскинулась зловонная пустошь, усеянная высохшими зарослями борщевика и антрацитово-черными лужами. Однажды Демид сам попал в такую ногой и погрузился чуть ли не по пояс, но до дна так и не достал.

- Вениамин, проснись ты! - Демид отвесил наркоману хлесткую пощечину, но тот даже не дернулся. С какой-то тупой решительностью, он продолжил идти вперед, толкая грудью Демида, словно какое-то незначительное препятствие, - Стой!

И тут застывшая маска безумия пришла в движение. Было видно, какого усилия бедняге стоит привести в движение лицевые мышцы. С придыханием, точно из последних сил, Вена выдавил из себя блаженное:

- Санечка, это он меня зовет...
- Какой Санечка, Вена, ты чего? - испуганно спросил Демид - вновь обретенный дар речи вовсе не улучшил ситуации, - Вена, пошли обратно, ты утонешь к херам!
- Не слышишь? - улыбаясь, почти снисходительно выдохнул наркоман, - Я Санечке нужен. Семье своей… Пусти.

Резко, деловито и без злобы Вена оттолкнул Демида, да так, что он свалился на землю, больно напоровшись икрой прямо на какую-то торчащую арматурину. В штанине мгновенно захлюпало теплое и влажное.

"Столбняк" - спокойно подумал Демид, даже удивившись своей беспечности. Казалось, он уже смирился с окончанием собственной жизни и теперь лишь ждал, когда тело окончательно придет в негодность.

- Ну и иди ты в жопу! - злобно выкрикнул Демид, собираясь отправиться обратно под эстакаду - дожидаться рассвета или смерти. Вена даже не дернулся, лишь продолжил свой маршрут вглубь топей, неловко спотыкаясь на мусоре и кочках.

Демид уже сделал несколько хромых шагов в сторону эстакады, когда его уколола совесть - уйти сейчас означало обречь Вену на верную смерть. Раньше, в прошлой жизни, Демид бы и не задумался ни на секунду - одним клошарой больше, одним меньше - какая разница? Но теперь, погрузившись в этот мир, на самое дно, он начал осознавать, что и здесь есть место людям. И человечности.

- Вена! Стой! - хромая и чувствуя, как кровь примерзает к штанине, он спешил нагнать утопавшего далеко вперед наркомана, - Погоди! Я с тобой пойду! Стой!

Еле-еле нагнав долговязого, Демид не вызвал у того никакой реакции. Недавнее воспаление легких дало о себе знать - закашлявшись, Демид, почти задыхался. Рот наполнился соленой ядовитой слизью. Лишь когда он вцепился в локоть наркомана, скрученный спазмом, тот с безразличным удивлением повернул голову к Демиду.

- А тебя пока не звали, - просипел он и , стряхнув руку, продолжил свой маршрут через топи. Зачерпнув стылой жижи ботинком, Демид выматерился и полез в карман. Достав оттуда потертую "Зиппо" - осколок прошлой жизни — он крутанул скрежетнувшее колесико, слегка развеяв темноту безлунной и туманной ночи. Так по крайней мере есть шанс не сгинуть в этом болоте.

Света было недостаточно, тусклый огонек позволял лишь не ухнуть в чернильную тьму разбросанных тут и там колодцев. Вена же беспечно шагал вперед, точно по волшебству огибая все препятствия, направляясь к растущей на горизонте черной громаде.

Затопленный, ушедший в слякоть до самых окон второго этажа деревянный барак казался каким-то ненастоящим, нереальным. Заброшенный сюда, в середину богом забытого пустыря, он навевал ощущение необъяснимой тревоги. Словно жутковатая фреска, обнаруженная первопроходцами в одной из пещер на Марсе, словно разбившийся инопланетный корабль, эта полуразрушенная хибара подавляла сознание и заставляла поджилки дрожать. Именно к ней, дебильно улыбаясь, направлялся Вена.

Шагнув прямо в окружающую здание черную лужу, наркоман с легкостью перемахнул через подоконник, порезавшись остатками битых стекол, но даже не обратил на это внимания. Демид подставил какую-то деревянную палету, валявшуюся рядом, упер ее в стену и залез следом, стараясь не намокнуть еще сильнее.

Под ногами хрустел какой-то мусор, со стен свисали подгнившие обои, торчали оголенные провода. Барак был давно покинут его обитателями, если те и существовали. Место это казалось таким брошенным и омертвевшим, точно они забрались в раковину давно умершего гигантского моллюска. Промозглый ветер завывал в бесконечных коридорах, в одном из которых Демид и увидел спину товарища.

- Вена!

Ноль реакции. Тот уже топал по прогнившим деревянным ступеням, спускаясь на первый, затопленный этаж. Вода уже дошла до пояса долговязому наркоману, но тот шагал дальше.

- Стой, дебил! Там же затоплено!

Выматерившись вполголоса, Демид стащил с себя драные джинсы и куртку, прежде чем проследовать за Веной вниз. Погружаясь по грудь в затхлую стоячую воду, в которой плавал пластиковый мусор, презервативы и какие-то щепки, он приподнял «Зиппо» повыше над головой и шагнул во тьму.

В глубине затопленного помещения, сопровождаемый плеском воды, Вена целенаправленно шагал куда-то в глубину. Теперь не было сомнений, что наркоман идет именно туда. Пригибая голову, Вена пробирался в хитросплетение балок и перекладин, между которыми висел , застряв наискось, ржавый потемневший колокол без языка. Выше, почти упираясь маковкой в потолок над досками торчал покосившийся деревянный купол с надломленным посередине крестом.

Странное сооружение казалось чем-то неправильным и чуждым нашему миру — будто кто-то не отсюда, из иных сфер и измерений установил эту грубую часовню в слепом подражании. Косые линии, прогнившее дерево, небрежность и архаичность конструкции наталкивали на мысль о том, что многие тысячелетия эта дрянь провела глубоко под землей и лишь недавно, под воздействием каких-то тектонических процессов вылезла наружу, будто уродливый, черный гриб. И Вена погружался в воду прямо под немым колоколом жуткого сооружения.

- Стой, придурок! - крикнул Демид, пытаясь подобраться поближе, схватить, остановить беднягу, что с блаженным лицом оседал в жидкую вязкую тьму, окружавшую их со всех сторон.
- Твое время еще придет! - сказал Вениамин, прежде чем похожие на смолу воды сомкнулись над его головой.
- Вена! - расталкивая в стороны плавучий мусор, доски и пенопласт, Демид ринулся к странному, нечеловеческому святилищу, но когда он уже оказался под колоколом - было поздно. Через грязную смолянистую жижу с разводами бензина на поверхности было ничего не разглядеть, приходилось искать на ощупь. Водя ногами под водой, он замирал, стоило уткнуться во что-то мягкое, но вскоре выяснялось, что это обломок дивана или какие-то мешки. Вены не было нигде.

Уже выбравшись из проклятого барака, Демид понял, как продрог. Его непрерывно трясло, пальцы и уши потеряли чувствительность, а рана на ноге пульсировала. На рваные края налипла какая-то грязь и щепки, боль притупилась, сменившись каким-то тянущим, неприятным ощущением. Вдалеке, за бесконечными безжизненными просторами поблескивали огни шоссе.

Не помня, как добрался до эстакады, Демид подобрался так близко, как мог к затухающему костру и закутался в свои одеяла, прибрав к рукам заодно и матрас Вены. Так была хоть какая-то надежда не сдохнуть от холода.

***

Утро оказалось морозным. Когда Демид с трудом разлепил будто бы вспухшие глаза, над собой он увидел тронутую то ли инеем, то ли сединой клочковатую бороду Кучера.

- О-о-о, приятель! Да ты по новой слег! В тепло тебе перебираться надо! - захлопотал старик, подтыкая одеяло под непривычно тяжелое и неповоротливое тело Демида.
- Вена! - с трудом прохрипел он, тут же заметив, что его легкие будто набиты мокрой стекловатой, - Вена ушел.
- Я так и понял, - безразлично бросил старик, прилаживая на руки деревяшки, которыми отталкивался от земли, - Лежи тут, я приведу кого-нибудь!
- Звон! Он ушел за звоном, Кучер! Там церковь! - хрипел Демид. Ему почему-то казалось, что это очень важно.
- Глотку не дери! Я его предупреждал! Лежи тихо!

Демид провалился в беспокойный горячечный сон. Нога почти потеряла чувствительность, перед глазами мелькали какие-то лица, то ли из прошлой жизни, то ли никогда им раньше не виденные. А сквозь дрему прибивался, наполняя голову затхлой черной водой, звон безъязыкого колокола. Вскоре Демида начала бить непрекращающаяся дрожь. Его трясло и трясло, пока одеяло не сползло, а его не перевернуло на матрасе. Лишь тогда он открыл глаза, чтобы вновь увидеть Кучера.

- Уф, живой еще! - сухая щербатая рука дотронулась до лба, - Шпарит, что печка! Давайте, мужики, подсобите!
- Тебе подсобишь! Самим все делать придется! - какие-то две размытые фигуры подошли к Демиду с двух сторон и неловко приподняли его прямо в одеяле.
- Пасти захлопнули! Я вас не за спасибо позвал! Отработаете - все будет!

Схватив Демида за руки и за ноги, двое бродяг понесли его куда-то прочь. Серое небо наверху казалось лужей на асфальте, а облака - обрывками мусора. По стуку колодок и скрипу колес Демид понял, что Кучер едет рядом.

- Звон! Они позвали его, Кучер! - почему-то Демиду казалось важным это сообщить, поэтому сквозь склизкую пленку в горле он раз за разом с трудом выплевывал слова.
- Успокойся, не по тебе звонили. У тебя еще все в шоколаде будет. Не ссы, отлежишься в котельной, выздоровеешь, а там, глядишь, уже... Тепло тебе нужно, пропотеть, понимаешь?

Демид кивал, глаза слипались, мерные шаги бездомных убаюкивали, а где-то на задворках сознания гремели колокола церквушки где-то неподалеку.

Когда Демида опустили на заранее подстеленную рогожу рядом с огромной, пышущей жаром трубой, он мгновенно разомлел. Через подступающую дрему слышался усталый заботливый голос Кучера:

- Ничего, молодой, мы тебя на ноги поставим. Я сейчас пойду, раздобуду горяченького да горячительного. А ты давай, набирайся сил. Мы еще на твоей свадьбе погуляем.
- Не дай Бог! - с усмешкой ответил Демид, отключаясь окончательно.

Различить сон и явь стало совершенно невозможно. Воспоминания перемежались с реальностью в безумном калейдоскопе. Он не знал, растирали ли его спиртом и в самом деле, или это был сон. Кажется, Кучер кормил его жирным несоленым бульоном с ложки. Матерились другие клошары, кто-то даже пару раз об него споткнулся. В ушах бесконечно бухало сердце. Кто-то стащил с него грязные порванные джинсы и присвистнул. Сквозь оглушающий шум в ушах он различил:

- Нога-то загнила, Кучер, отнимать надо!
- Ты врач, что ли? - зашипел знакомый голос, - Вот так запросто гангрену ему определил? А если он в мазуте извалялся?
- Да вот, спиртом тру - видишь, черная! И воняет! Загнила нога!

Демид почувствовал себя куском мяса на разделочной доске. Казалось, эти двое решают, как его получше расчленить, чтобы потом изжарить на вонючем костре из пластикового мусора. Изо всех сил он закричал, но из груди вырвался лишь натужный стон, прервавшийся кашлем.

- Болит нога, видишь, значит, живая еще! А тебе лишь бы отнимать! Вон - на меня посмотри, нравится? - сипел Кучер, закрывая вопрос.

Демида напоили какой-то сивухой, и сон вновь поглотил его полностью. В какой-то момент воспаленный разум, уловив какой-то тоскливый вой, вообразил, будто его отпевают, и Демид заорал от ужаса во все горло, перебудив других бродяг, спавших в котельной. Те недовольно поматерились, кто-то даже предложил надеть Демиду на голову пакет, чтобы не мучался.

Сон и реальность срослись окончательно, запустив друг в друга корни, слиплись в единый бесконечный бред. Лица и голоса сливались в воющую массу, наполнявшую голову непрекращающейся болью, птицеподобные фигуры скрипучими голосами служили заупокойную, на лицо сыпалась земля и черви, а Демид бессильно хрипел и ворочался, спеленутый по рукам и ногам грязным саваном. А следом раздался он.

Звон, бухающий в ушах бесконечной вибрацией. Звон, что манит за собой. Несуществующий звук, будто бы лишенный источника, всеобъемлющий и перекрывающий собой бытие. Звон, что слышат мертвецы, скребя своими крошащимися ногтями о крышку гроба. Звон, под который извиваются черви в могилах, танцуя свой танец победы над ложным венцом природы. Звон, что пронзает суть и сознание.

И Демид встал и пошел, и саван струился за ним грязными лохмотьями. Свет слепил, бил в глаза, и манил к себе. Впереди ждали покой и благость, этот чудесный колокол наполнял мускулы силой, хотелось идти вперед, невзирая на препятствия. Нога, ранее пульсировавшая болью, теперь почти не ощущалась, словно чужая, не причиняла никаких неудобств.

Демид с улыбкой шагал вперед, а рядом с ним шли Вена со своим сынишкой — Санечкой. Бывший наркоман выглядел посвежевшим, словно помолодел на несколько лет. Под локоть Демида держала его красавица-жена, на губах невысокой блондинки играла счастливая улыбка. Впервые за несколько лет он видел ее лицо, не искаженное гримасой презрения и раздражения. На плече лежала шершавая, крупная ладонь покойного отца — теперь же он был, как в детстве — мощный, лучащийся радушием и спокойной уверенностью. Мама мягко подталкивала Демида в спину, приглашая идти вперед. Прошлое сливалось с настоящим на пути в прекрасное будущее.

Но вдруг грубые руки схватили его, Демид метался, будто в горячке, чтобы вырваться из этой хватки, кричал, плакал, но неведомые враги были неумолимы. Какие-то путы, жгуты и ремни спеленали его конечности, и через затухающий благостный свет проклюнулось грустное и чумазое лицо Кучера. Тот проверял пальцем остроту ножовки и с досадой качал головой.

- Звон! Кучер, я слышу его! Меня зовут! Пусти меня, умоляю! - хрипло верещал Демид, и слезы оставляли мокрые дорожки на его чумазом лице, но старик лишь тоскливо цокал языком.
- Ничего, Демидушка, я знаю, как это. Загнила-таки нога, ничего не попишешь. Все пройдет. Тебе еще подавать больше будут. Я тебе такое место покажу - с полными карманами уходить будешь. И дом инвалидов опять же, помощь, социальное… Подержите его, братцы! Ты лежи себе, пока погремуху новую придумывай, отвлекайся. И на ногу не смотри. А, хотя я сам тебе придумаю. Воруй-Нога, а? Как тебе?

Сквозь бесконечный гул безъязыкого колокола Демид услышал собственный хриплый вой, когда зубцы ножовки вгрызлись в его берцовую кость.

***
Автор — German Shenderov
Группа автора - vk.com/vselennaya_koshmarov