Всем добрый вечер (вечер, потому что днём, думаю, немногие успевают заглянуть на этот сайт, занятые домашними делами).

Сегодня я опишу вторую историю, связанную с моим годовым проживанием в комнате в общежитии во время обучения в аспирантуре (первая опубликована на этом же сайте с названием «Моя первая встреча с непонятным» - это для тех, кто пожелает узнать, «как всё начиналось»).
Итак, как я уже писала, вскоре после того, как «хозяин комнаты» (кем (или чем) бы он ни был) «пустил меня пожить на своей территории» и перестал мешать спать, ко мне подселили девочек. Сначала сестёр Таню и Машу (имена изменены) и Валю. С Машей мы учились на одном факультете, но она была на курс младше меня, поэтому когда я узнала, что не только «землячки», но и хорошо знакомые девочки будут жить со мной, обрадовалась (девчонки, и правда, были приличные, активные, не лентяйки, честные и неконфликтные; слушая рассказы совместной жизни некоторых «соседних комнат», напрашивалась характеристика: ни дать-ни взять «клубок друзей, террариум единомышленников»).

После очередного такого «женского элегантного словесного мочилова» в соседней комнате по поводу «какого художника ты взяла мой утюг?» и искренних недоумений заходивших в гости соседок, задававших (заранее пардон) вопрос: «А у вас что, общая туалетная бумага? Вы родственницы? Нет? Странно... У нас в туалете 3 рулона стоят» мы даже шутили вместе: «Валя, ты понимаешь, как тебе повезло?» В общем, жили дружно; готовили и уборку делали вместе, на продукты скидывались, делились всем привезённым из дома, хотя близкими подругами не были.

В один из мартовских вечеров сидим, каждая занимается своими делами и тут Таня (старшая из сестер) между прочим заявляет: «Спать надо пораньше лечь, а то я сегодня не выспалась: страшный сон снился, и на работе я никакущая была. Девочки, предлагаю через часок на боковую». Я насторожилась (неприятные сны и «на работе никакущая» как их следствие - это то, с чем я столкнулась, когда заехала сюда. Даже когда Валя, а потом и Маша как-то оставались ночевать в одиночку в этой комнате, я потом интересовалась, «нормально ли им спалось». Причину вопросов не объясняла, чтобы не пугать, а на их встречный вопрос «А что?» отвечала: «ну, сны какие-то тяжёлые видела, но потом всё нормализовалось»). Маша (на тот момент реалистично мыслящая девушка, как и я когда-то до «4 ночей в этой комнате», которые я уже описывала) смеялась: Оль, а ты до нашего приезда точно над диссертацией работала или вечера проводила с бокалом красненького?

В общем, я почувствовала, что Таня осталась под впечатлением от «сна», и предполагая, что, может, «хозяин» комнаты теперь начал «подшучивать» над новыми жильцами, спросила: «Тань, а что за сон-то?» Она рассказала: как-будто я сплю, а около моей кровати стоит высокий мужчина в плаще с опущенным на лицо капюшоне, берет меня за руку и тянет идти с собой; мне стало страшно, т. к. чувствую, что он опасный, рука болит, он тянет, а я ему, испугавшись, говорю: «Нет! Не пойду!» и руку отдёргиваю, он держит, я вырываюсь... начала читать молитву - он отпустил. И я проснулась. Не выспалась вообще».

По «сюжетной канве» этот сон был похож на «шалости» того, с кем незадолго до этого столкнулась и я. Решила рассказать девочкам о своих «приключениях» в этой комнате (без эмоций, чтобы обстановку не нагнетать) и о том, что делала, чтобы он меня не трогал (вроде как, если продолжиться такое, рецепт уже есть, так что не переживайте

Валя была под впечатлением от моего рассказа, а Маша, слушая нас, выдала шутку в своём репертуаре: «Так-с, систер, видимо и ты, как и Ольга, в тайне от меня к алкоголю пристрастилась. Пить надо меньше, дорогие мои!» (хотя прекрасно знала, что ни Таня, ни я не балуемcя спиртным). Между этим вечером и ночью, когда Маше стало не до шуток, прошло дней 10.

В одну из ночей я проснулась от того, что сестры не спят, а тихонько разговаривают.
- Девчонки, вы что не спите? Часа 3 ведь. Случилось что?
- Нет, Оль, спи. Нормально всё, - ответила Таня.
Я уснула. Валя и Таня ушли утром на работу, а Таня, уходя, разбудила меня и сказала: «За Машей приедет мамин коллега, заберёт её домой, отец сам не может: в командировке. Ты её одну не оставляй до приезда дяди Вити: вдруг ей помощь нужна будет, - и ни о чем не спрашивай: она слаба. Всё объясним позже, вопросы ей не задавай: сил у неё нет отвечать». Я пообещала отложить свои дела и присмотреть за Машей, решив, что она заболела.

Маша проснулась часов в 10, состояние у неё было человека «очень плохо себя чувствовавшего»: она даже говорила односложно, с паузами, в туалет ходила, держась за стенку и за меня (состояние очень уставшего, не спавшего несколько дней человека, долго и серьёзно болеющего, «энергетически опустошенного» что ли).

Часам к 12 приехал дядя Витя и помогал ещё вчера бодрой и веселой девушке, о которых в народе говорят «кровь с молоком», спуститься до машины. Таня взяла на работе отпуск, мы ей звонили, интересовались состоянием Маши, она попросила не беспокоить, сказала, что сообщит о ситуации попозже. Дня через 4 Таня приехала, сказала, что Маше намного лучше, через неделю она будет здесь, и всё расскажет сама.
Маша вернулась в нормальном состоянии, но уже не «разухабистой насмешницей с острым языком», а с более серьёзным настроем что ли.

Вот что она рассказала (перескажу от её имени):
В ту ночь приснился мне «реальный» сон, прям как наяву всё, но в каком-то сумрачном тумане. Вижу маму одного хорошо знакомого нашей семье парня, она идёт впереди меня и подходит к мосту (такой мост с перилами, сначала несколько ступенек, потом сам переход, а на другой стороне как будто вход, из которого идёт сильный белый свет и заполняет собой часть моста). Женщина идёт медленно, но я появилась «в этом месте», когда она уже начала идти по мосту; я понимаю: надо торопиться и не дать ей уйти; бегу, взбираюсь на ступеньки, по мосту идти за ней не могу: нельзя мне; я схватилась за перила и изо всех сил кричу: «Стоооой! Вернииись!» Кричать мне очень тяжело: силы уходят быстро, а она не оборачивается. Собравшись, я снова кричу: «Стоой! Назааад! Ты ещё внуков не видела!» Она поворачивается ко мне - и я просыпаюсь с чувством, что сейчас умру от слабости.

Таня добавила: а я проснулась от того, что Маша звуки какие-то невнятные издаёт, спросила: «Ты чего?» , она не ответила; смотрю, а она руками с силой за простынь цепляется как будто держится, на кровати приподнимается и как в крике замирает, потом падает; перепугалась за неё очень сильно, бью по щекам: «Маша! Маша! Проснись!» - ноль реакции, дышит часто, и снова цепляется за простынь... Я к телефону бросилась, скорую вызывать и тут слышу еле-еле: «Тань... я сейчас умру»; я как-то по наитию открыла окно, говорю: «дыши... успокойся...просто дыши», - и Маша потихоньку в себя пришла. Так до рассвета и лежали, уснуть боялись.

Родители девчонок образованные люди, можно сказать «аналитики» (мама главбух на большом предприятии, папа - вообще доктор экономических наук), так вот после рассказанного они испугались не на шутку и искали по «неаналитичным» родственникам какую-нибудь бабушку, чтобы «уточнить, что это было, если «не по-научному» взглянуть на события» и будут ли последствия, потому что, как оказалось (девчонки узнали это по приезду домой), что эта знакомая их семье женщина попала в аварию и была в реанимации. Её сын позже рассказал, (как раз по датам - это было в ту ночь, когда Маше «приснился сон»), что ночевал в больнице и врач сказал: «Обратитесь к Богу, если вы верующий, потому что у вашей мамы пограничное состояние: или она выкарабкается в ближайшие сутки или уйдёт».

Вобщем, после этих событий Маша признала вслух, что шутки на тему: «пить надо меньше» закрыта и «нечего было язык высовывать: виновата - приношу извинения. Урок выучила».

Валя, конечно, после наших рассказов одна ночевать не оставалась, но и, слава Богу, больше ничего не происходило до самого нашего «разъезда» из общаги.