В нашем городке случилась трагедия – 3 дня назад после школьной линейки убили девятиклассницу (спросите гугл: убийство на Луганщине 2 сентября). Девочка с хорошей репутацией, отличница, активистка, пошла в школу, в обед отзвонилась папе, что все ок, а вечером родители безуспешно ждали свою дочь дома. К ночи совсем разволновались, пошли искать, к своему ужасу нашли тело единственной дочери в недостроенном панельном доме на окраине. Казалось бы, резонансное, но вполне обычное убийство, лишенное мистики? Не совсем. Убитая горем мать рыдала на плече родственницы (с которой у нас есть общие знакомые), что дочь сама привела ее на место собственной гибели. Далее со слов матери:

«Еще в обед мне стало дурно: ноги подкосились, руки онемели, стало не хватать воздуха. Какое-то ощущение паники и страха, до тошноты. Места себе не нахожу. Звоню мужу – у него все нормально, мол, Люся тоже звонила полчаса назад – идет со школы домой. Вроде, нет повода переживать, но сердце не на месте. Я закрываю глаза, а передо мной мрак, тоска, страх. Я уже и водички выпила, и пустырника накапала. Не нахожу себе места. До вечера так промаялась. Звоню дочери – нет связи: раз, второй, третий. Прохожу мимо фотографий – а она на них такая бледная, такая изможденная и несчастная кажется. Начала уже подругам ее названивать: все давно дома, спать готовятся, Люсю после школы видели – домой собиралась идти.

Тут звонок в дверь: наконец-то, думаю, вернулась! Сейчас достанется ей по первое число! Несусь к двери, открываю – никого! И тут как упадет зеркало со стены в прихожей, да на мелкие кусочки! А в осколках мне мерещится дочь моя в немом крике застывшая.

Тут меня и накрыло: я мужу в истерике кричу: "Нет моего ребенка, дочечки моей!" Он мне оплеух отвесил, в чувства от истерики привел, схватили мы фонарь да давай по дворам бегать ее искать. Часов до двух ночи так по дворам кругами ходили…

Гляжу в арку, а там вдалеке вроде девочка в любимой мастерке дочери, вроде Люсеньки моей. Я за ней – а она от меня, я уже на бег перешла, а она вроде не быстро идет, но как-то удаляется от меня все быстрей. Я за ней, сквозь слезы ничего не вижу, через бурьяны да кустарник бегу, муж мне вслед что-то орет, я ног не чую, по развалинам недостроя за дочкой своей – а она от меня, да прям в ту жуткую недостроенную многоэтажку. Вбегаю я туда – а она там лежит, маленькая моя, единственная - голова разбитая, одежечка порвана, личико страданием перекошенное. Лежит и больше не дышит. Дальше не помню. Очнулась – откачивают меня нашатырем, а доченьку мою уже не откачаешь-не вернешь…».